– Прокурор города, начальник следственного управления, начальник отдела по расследованию особо важных дел и еще какой-то мужик, я его не знаю, – добросовестно перечислил Костя.

– А важняка не привезли?

– Нет, начальники тут битый час решали, кто осматривать будет, прокуратура или ФСБ; когда решили, что прокуратура, стали базарить, городская или районная…

– Ну?!

– Ну, и решили, что ты осмотришь.

– Спасибо им за доверие… – пробормотала я. – Ну, и где все?

– Главные прокуроры пошли туда… – Костик показал на парадную.

– Что, лично осматривать? – удивилась я.

– Ну прямо! Соболезновать. Тот, которого я не знаю, в ПКЛ сидит.

– А вы чего ждете? Работать пора.

– Ждем указаний.

– Надо в офис ехать, там обыск сделать, пока не поздно, референтов допросить, информацию снять с телефона и компьютеров, – ну, в общем, чего я вас учу, сами знаете.

– Да знаем, все уже в низком старте, давай бумажки на обыск.

– Сейчас устроюсь где-нибудь и напишу. Костя, получается, что о том, что Бисягин домой поехал в такое неурочное время, знали как минимум трое: референт, водитель и домработница?

– Причем водитель вместе с шефом сыграл в ящик.

– Но это не исключает того, что он с кем-то поделился своими знаниями. Вы там выясните, была ли у него трубка или хотя бы телефонная карта, будем запрашивать информацию. А может, он из офиса звонил перед выездом…

– Эх, десять лет назад все бы в камере по трое суток попарились: и референт, и домработница… – ностальгически вздохнул Костик.

– Вот этого не надо. По бомжацким вариантам, действительно, все окрестные гопники через камеру проходили, – они только радовались, хоть горячей пищи три дня поедят, зато кто-нибудь из них в конце концов говорил то, что нужно. А с приличными людьми по-другому работали. Попробовал бы ты посадить в камеру депутатского референта!

– Десять лет назад убийство депутата и в страшном сне не привиделось бы… А если бы и привиделось, прокуратуру с милицией к нему бы и на пушечный выстрел не подпустили, «Кей-джи-би» все бы подмяло.

– И слава Богу. Ладно, пойду за экспертами. Медик-то, понятно, меня ждал, а вот криминалист мог бы и поработать, хотя бы видео и фото сделать.

– Как же он сделает? Там в кадре будут одни генеральские спины. Иди уж ты, генералитет разгони, чтобы мы могли хотя бы по квартирам пройтись.

Подошел генерал Голицын, который наверняка слышал последние слова, но не подал виду.

– Сейчас, ребята, шишки начнут разъезжаться, под ногами путаться перестанут, и тогда по коням, – сказал он операм. – Следователя ввели в курс дела?

Мигулько подтвердил, что ввели.

– Сергей Сергеевич, а с транспортом не поможете? Нам бы до офиса бисягинского доехать, может, там компьютеры изъять придется, и еще в парочку адресов, – ловко воспользовался он ситуацией.

– О чем речь, ребята. Двух «фордов» вам хватит? Мария Сергеевна, а вы тоже можете приступать.

– Сергей Сергеевич, – я отвела его в сторону. – Если взрывное устройство радиоуправляемое, где нажимали на кнопочку? Нажали-то ни раньше ни позже – аккурат когда они в лифт вошли, значит, наблюдали. На улице стоять рискованно, в парадной тем более, смотрите, как все внутри пострадало. Где был наблюдательный пункт?

– Хотите с него начать? Сейчас покажу вам, – невозмутимо ответил Голицын. – Видите трехэтажное здание наискосок? Во-он там чердачное окно, заметили? Из него хорошо видна эта парадная, а если воспользоваться оптикой, то сквозь стекла входной двери площадка первого этажа и двери лифта – как на ладони. Я с уважением посмотрела на генерала.

– Надеюсь, там пост выставили? Хоть там стадо слонов еще не пронеслось?

Голицын наклонился к моему уху:

– Пост не выставили. О том, что наблюдать можно оттуда, еще никто не знает.

– А вы откуда?..

Так же на ухо мне Голицын сказал:

– Я же в этом районе розыскником начинал. Еще зеленым опером все чердаки и крыши излазил. Кроме того чердачка, негде было наблюдателю сидеть.

– Сергей Сергеевич, сейчас мы с медиком определимся, и с криминалистом, а пока они кишки собирают, мы с вами прогуляемся на тот чердачок, хорошо?

Он кивнул, а я отправилась во двор, где от громового хохота членов следственно-оперативной группы раскачивалась ПКЛ.

«Рафик» кримлаборатории занимал единственное свободное от иномарок место, напротив перегруженных мусорных баков, и озоном там не пахло. Я подумала, что, сколько бы денег ни было у современных нуворишей – а дом так и дышал достатком, – чистый воздух они в этой стране купить пока еще не в силах…

Вокруг бачков чисто символически махала метлой пожилая дворничиха в грязно-белом фартуке поверх ватника и с откровенным интересом наблюдала за происходящим. Я машинально отметила, что ее обязательно надо будет допросить, – уж если кто-то посторонний возле дома или в доме ошивался, она точно должна была его срисовать, – и распахнула дверь «рафика».

– …Я спрашиваю: «Больной-то ходит?» Они мне отвечают: «Ходит, но только под себя», – донесся из чрева крим-лаборатории жизнерадостный голос эксперта Задова, это он, как всегда на происшествиях, к большому удовольствию окружающих вспоминает свою работу на «скорой».

– А вот и нежный лик прокуратуры показался, – так же жизнерадостно приветствовал он меня, когда я заглянула в салон, – не прошло и года!

– Лева, у нас в университете на конкурсе плаката первое место заняла картинка черепахи с синей мигалкой на спине, а назывался этот плакат «Выезд следственной группы на место происшествия»…

Задов травил свои байки в компании самого крупного специалиста-криминалиста в главке – Жени Болельщикова. Обычно дежурный следователь, если народу на выезд собирается больше, чем обычно – стажеры какие-нибудь прибиваются, практиканты, журналисты, – интересуется: «А кто из криминалистов едет?» – и, узнав, что Болельщиков, тяжело вздыхает – значит, все в машину не влезем, кому-то придется у Жени на коленях сидеть. Впрочем, Женя не в претензии, да и молоденькие практикантки, удобно устроившись на его широких мягких коленях, не жалуются.

Третьим в салоне был, к моему удивлению, начальник отдела по надзору за прокурорским следствием Андрей Иванович Будкин. Он тихо сидел на заднем сиденье, нахохлившись и не привлекая к себе внимания, и оживился, только увидев меня, – первое знакомое лицо в этом, на его взгляд, хаосе. И зачем только его вытащили сюда из теплого кабинета?

– Андрей Иванович, а вы-то здесь какими судьбами?

– Начальство распорядилось…

– Вы пойдете осматривать? – я могла бы и не спрашивать, и так было заметно, что ему и в кримлаборатории-то неуютно, а среди окровавленных тел вообще кондрашка хватит.

– Что вы, что вы! Я здесь посижу, на случай, если у вас возникнут какие-нибудь вопросы по тактике и методике осмотра, вы тогда подойдите, я вам помогу советом.

Я кивнула, а Болельщиков, протискивавшийся мимо меня со своей аппаратурой, шепнул мне на ухо:

– Ты лицо-то попроще сделай, а то тебя всю перекосило!

Я вместе с Болельщиковым отошла от машины и тихо пожаловалась ему:

– Перекосит тут! Ты знаешь, сколько лет я в следствии работаю? Двенадцать! Трупов осмотрела больше, чем он дней прожил. А этот… Да он ни разу в жизни к трупу не подошел, не барское это дело, в кабинете зарплаты ждал, бумажки с места на место перекладывал. А туда же, учить меня будет, как место происшествия осматривать!

– Спокойнее, Марья, ты что, не знаешь, что те, кто сам работать не умеет, те учат других, как надо работать. Задов, ну ты идешь? – обернулся он к машине.

Но вместо Задова в дверях машины показался прокурор Будкин.

– Мария Сергеевна! – истошно закричал он. – Вернитесь на секундочку! Вам предстоит осматривать место взрыва! Вы читали письмо Генеральной прокуратуры о том, что в Московской области подорвалась следственно-оперативная группа? Там под трупом лежала взрывчатка, а следователь с медиком труп перевернули и взлетели на воздух! Вы поняли? Сначала надо проверить, нет ли и тут под трупами чего-нибудь такого. Сами туда не лезьте, у вас для этого есть оперативники…