Именно в личности наставника, думаю, и заключался главный секрет наших юношеских успехов. Павел Григорьевич всегда умел не только поставить игру, но и создать настоящий коллектив. Команда платила ему не только прекрасными результатами, но и уважением. За тренера мы действительно были готовы порвать любого соперника. На одном из юношеских турниров, кажется, в 2001-м, мы уступили в полуфинале сверстникам из ФШМ. После этого некоторые родители наших игроков — из тех, что «разбираются» в футболе лучше всех, стали открыто упрекать в поражении тренера. В матче за третье место игра снова не заладилась: по ходу встречи «горели» команде из Благовещенска — 0:2. Родители-всезнайки опять завели свою волынку, и тут мы разозлились по-настоящему. За считанные минуты «вынесли» Благовещенск — 4:2, причем после каждого гола всей командой бежали к нашему тренеру, чтобы показать, что в обиду его мы никому не дадим. С тех пор прошло уже немало лет, но связь с Павлом Григорьевичем не прервалась и поныне. Мы очень часто созваниваемся, обсуждаем перипетии очередного матча ПФК ЦСКА, разные футбольные новости. И, разумеется, по сей день я испытываю к своему тренеру огромную благодарность за все, что он для меня сделал.

Узнав, что мы не поедем на тренировку в армейский манеж, сразу начинал плакать. Не мог без футбола. Мама с папой на меня посмотрят, подумают немножко и скажут: «Ладно, собирайся, поехали».

Почему с поездками бывали проблемы? Родители обычно говорили, что из-за плохой погоды. До поры до времени я им верил — в Москве ведь вечно то дождь, то снег. Прошли годы, прежде чем понял, что не погода была виновата. Жилось нам в начале 90-х очень непросто, как и всем обычным российским семьям. Денег по тем временам не всегда хватало даже на проезд в общественном транспорте. Хорошо, что у нас была соседка, которая работала уборщицей в метро. Она иногда приносила большие целлофановые пакеты с жетонами. Тогда на некоторое время о проблемах с дорогой можно было забыть.

А если возвращаться к слезам, то один раз они были совсем недавно — после того, как посмотрел по телевизору передачу «Гладиаторы футбола». В ней рассказывалось о людях, которые серьезно пострадали на футбольном поле. В том числе и обо мне. Когда заново переживал все этапы восстановления после разрыва крестообразной связки, не удержался от слез.

Да, с этим связана одна весьма поучительная история из моего детства. Как-то раз мы с моим старшим братом собрались погулять на улице. Мне 10 лет, ему 13 — в общем, возраст самый озорной. Пока ехали вниз с 11-го этажа, затеяли борьбу. Раскачали лифт, и он, естественно, застрял. Что делать? Начали звать на помощь. Сначала робко, потом все громче и громче. Никто не слышит. Настроение уже почти паническое — темнота, духота, болтаешься где-то в воздухе. Думаешь — а вдруг упадет? Начали сочинять, что скажем родителям. Хотя поначалу была надежда, что нас вытащат посторонние. Родителям бы, конечно, ничего не сказали. Но, по иронии судьбы, заметил нас именно отец, который возвращался из магазина. Услышал шум и спрашивает: «Вы?» — «Мы». Вызвал лифтера. Пока тот пытался что-то сделать, торчали в шахте почти час. Еле-еле общими усилиями отодвинули дверь в сторону, чтобы освободился небольшой проем. Через него и вылезли. Конечно, не стали говорить, что сами лифт расшатали — получили бы от отца по шее.

Впрочем, это не единственное мое приключение с лифтами. Во время Евро-2008, когда мы жили в швейцарском отеле, опять оказался в кабине пленником. Там лифты очень своеобразные: ты входишь, проводишь карточкой по специальному устройству, а потом нажимаешь нужный этаж. Но это все в теории так просто звучит. На деле — совсем по-другому. Вползаю я в этот лифт со всем своим багажом — по здоровенной сумке в каждой руке и еще одна чуть ли не в зубах, а точнее, на шее. Только пытаюсь проделать всю процедуру — именно в этот момент кому-то понадобилось вызвать лифт. Нужно мне на 12-й этаж, а еду аж на 23-й. Ладно, думаю, бывает. Вверху снова жму на 12-й — ничего подобного, спускаюсь на третий. Потом — что за дела?! — опять тянут вверх. Минут пятнадцать так и катался туда-сюда в поисках выхода, как Семен Фарада в старой советской комедии.

Хорошо ее помню: 200 рублей. Мне было то ли одиннадцать, то ли двенадцать лет, когда меня вдруг вызвали в клуб вместе с родителями. И совершенно неожиданно предложили подписать контракт. А вышло вот как. Накануне, когда мы с другими ребятами тренировались в армейском манеже, за нами наблюдал тогдашний тренер ЦСКА, ныне покойный Павел Садырин. Говорят, в свободное время он любил поглядеть, как играют мальчишки, отмечал для себя перспективных игроков. Вот он и рассказал про меня руководству клуба. Я очень благодарен Павлу Федоровичу. Кто знает, если б не его совет, возможно все сложилось бы по-другому.

Понятное дело, что детский контракт по своей сути не может быть полноценным, но для меня это было не главное. Я очень гордился, что помогаю семье зарабатывать. Двести рублей были не то чтобы серьезными, но неплохими деньгами на тот момент. Проще говоря, в доме появился лишний кусок хлеба к общему столу.

Настоящий контракт с ЦСКА я подписал в 2002 году. Сумма была уже посерьезнее — 8700 рублей. Поэтому я позволил себе маленькую прихоть: с нескольких зарплат купил себе самый модный на тот момент мобильник. Он стоил тогда 500 долларов. Потом понял, что погорячился. Через пару месяцев выпустили еще более навороченную модель, и мой супертелефон безнадежно устарел.

В первый раз я оказался за границей лет в девять или десять, будучи футболистом армейской ДЮСШ. Мы поехали на детский турнир в Югославию, в Белград. Жить предстояло в семьях таких же юных футболистов. Что очень хорошо отложилось в памяти: когда ехали из аэропорта, я изо всех сил старался запомнить дорогу, чтобы при первой возможности сбежать обратно. Но вскоре никуда уезжать уже не хотелось, поскольку все мы попали к очень хорошим родителям. Правда, на турнире проиграли всем подряд. Но это и немудрено: соперники были старше наших ребят на два года, а меня — на целых четыре. А через два года после этого мы отправились в Италию. Опять расселили всех по семьям, и на этот раз мне повезло еще больше. Дело было в Неаполе, и я попал к мальчику, отец которого как раз в то время выступал за «Наполи». Фамилию сейчас уже не вспомню, хотя очень интересно, кто же это был. Этот футболист все дни катал нас на своем шикарном 190-м «Мерседесе». Представляете себе ощущения парня, который всю свою недолгую жизнь только на «Жигулях» и ездил! А еще я впервые в жизни увидел Средиземное море, понял, что наша Земля — это не только Москва, Россия.

Иными словами, испытал своеобразный культурный шок. Наверное, именно после этого стал задумываться о том, что в мире есть очень красивые места, и в некоторых из них непременно нужно побывать.

Да, такое случалось, и не раз. Самый запоминающийся случай произошел в Калининграде на одном из юношеских турниров. Было нам лет по 15–16, в финале мы играли с местной «Балтикой», на поле кипели страсти, арбитр, как водится, подсуживал хозяевам. В итоге игроки распалились настолько, что в конце матча вспыхнула драка. Не просто потасовка, а настоящее месиво. Я побежал в самую кучу, туда же ринулись тренеры, милиционеры, родители калининградских ребят. Стояли своей командой в центральном круге и отбивались от всего стадиона. Если бы на поле прорвались еще и болельщики — а некоторые из них, как я краем глаза успел заметить, очень этого хотели, — нас бы наверное, закопали прямо там. Однако милиции все-таки удалось взять ситуацию под контроль. Все продолжалось каких-то три минуты, но пережили мы за это время больше, чем кому-то выпадает за год.