— Есть трудности?
— Трудности?.. Поначалу нам не хватало всего: людей, сырья, оборудования. В шестьдесят третьем году нас было пятнадцать человек. Некоторые, и я в том числе, имели неполное среднее образование или закончили школу лаборантов. Сейчас у нас на фабрике занято около ста человек, считая тех, кто занимается на краткосрочных курсах по фармакологии. По окончании таких курсов, обычно десятимесячных, подготовленные нами специалисты несут полученные знания на периферию, в родные села… Начали мы очень скромно — с производства дистиллированной воды и самых простых противоболевых, дезинфицирующих и укрепляющих средств. Выпускаемые нами медикаменты предназначались в основном для нужд фронта. Потом, по мере увеличения производительности лаборатории и расширения ассортимента, наша продукция стала поступать в деревню, к гражданскому населению…
— А сырье? Откуда вы получали его?
— Сырье?.. Ну, прежде всего мы перерабатывали лекарственные растения… Сейчас мы выпускаем около сорока видов лекарств, используя при этом в самых широких масштабах опыт традиционной народной медицины.
В полумраке осматриваем дистилляторы польского производства, советские машины, превращающие в таблетки порошкообразные лекарства. Рядом стоят барабаны для производства пилюль из ГДР. Мельница для перемола нарезанных корней и кусков лиан. Лежит сырье: сушеные листья, травы, стебли. И еще — пилюли, порошки, микстуры. В плоском флакончике — бесцветная жидкость: это средство против ожогов, необходимое в Лаосе из-за постоянной угрозы пожаров от бомб и ракет. Глазные капли. Жидкие лекарства против кожной сыпи. Препараты, с успехом заменяющие сульфаниламиды. Противоревматические средства. Темные, шоколадного цвета пилюли против дизентерии и кишечных паразитов. Но гордость и слава «фабрики» — жидкий витамин В-12.
— Жаль только, что мы пока еще мало выпускаем его… — со вздохом говорит Тхонг Фон.
И вдруг, как бы неожиданно вспомнив, откуда мы прибыли, он оправдывающимся тоном добавляет:
— Вы приехали к нам из Европы. И наверное, все, что вы у нас видите, кажется вам очень простым и даже примитивным…
Да, конечно. Но мы хорошо знаем, что никогда раньше в Лаосе не существовало фабричного производства необходимых народу лекарств. Импортируемые из Франции медикаменты стоили баснословно дорого и были доступны только богачам. А ведь в этой стране, как и повсюду в Азии, собирали обильный урожай такие болезни, как малярия, бери-бери, дизентерия, воспаление легких, и была невероятно велика детская смертность.
— До шестьдесят пятого года мы работали в хижинах, укрытых среди джунглей, — продолжает Тхонг Фон. — Но американские бомбардировки настолько усилились, что нам пришлось четырежды менять месторасположение фабрики. Ну и, само собой разумеется, каждый раз мы начинали все сызнова. Нам очень не хватало многих необходимых вещей: оборудования и аппаратуры, инструментов и стеклянной посуды. Водь в наших условиях пузырьки, флаконы и бутылки — это просто бесценные предметы. Мы их используем по нескольку раз — разумеется, после соответствующей обработки. Нам приходится делать много микстур потому, что из-за большой влажности порошки и таблетки быстро превращаются в липкую массу, негодную к употреблению…
Спускаемся в глубокое подземелье. Грот. Вход в пего защищен гофрированным железом. Это склад лекарств. Осматриваем продукцию всех четырех цехов «фабрики» — порошки, таблетки, ампулы с жидкостями для инъекций, лекарства традиционной восточной медицины. Тхонг Фон сообщает нам общее количество выработанной за истекшее полугодие продукции: более одиннадцати тонн!
— Мы ждем подвоза упаковочных средств, чтобы отправить наши лекарства туда, где они наиболее необходимы сейчас, — говорит Тхонг Фон. — Так что все это пробудет здесь лишь несколько дней.
Вблизи плещет подземный ручей. Осторожно, по узкой бамбуковой кладке, переходим на другой берег. Еще один грот, приспособленный под склад. Это тоже очень надежное укрытие в случае налета авиации США. Тхонг Фон дает нам на пробу некоторые лекарства:
— Берите, берите! Вам они тоже могут пригодиться в пути.
Он нe спеша объясняет нам с Богданом, как надо употреблять средство, укрепляющее и восстанавливающее силы. Оно сделано из… перемолотых в порошок обезьяньих костей! Маслянистая жидкость в плоском флакончике отлично ликвидирует последствия тяжелых ожогов.
Я с благодарностью принимаю ценный подарок, по в душе лелею надежду, что в пути нам не придется заглядывать в дорожную аптечку. Вообще мне как-то неловко брать эти лекарства: я хорошо знаю, как ценна и нужна лаосским товарищам каждая пилюля, каждая таблетка, каждая доза лекарственной жидкости в условиях этой страшной и долгой войны… Тхонг Фон словно бы прочел мои мысли.
— Пожалуйста, я очепь прошу вас, возьмите лекарства! — повторяет он. — Правда, их у нас маловато. Но когда вы будете писать или рассказывать о нашей работе, покажите своим европейским коллегам эти вещи, иначе они не поверят…
Осторожно упаковываю в рюкзак флакончики, тюбики, порошки. Этикетки на них написаны по-лаосски от руки.
Покидаем пахнущий лекарствами грот. Где-то — кажется, бесконечно далеко отсюда, в каком-то ином мире — существуют богатые, даже роскошные лаборатории, сверкающие никелем, стеклом и пластмассами… А здесь, в глуши джунглей, в неимоверно тяжелых условиях идет упорная борьба за жизнь и здоровье людей. Для них пока нет роскошных лабораторий и больничного сервиса, а слово «Америка» означает — смерть.
…Поздней ночью мы приехали на очередную «квартиру». Это грот, в котором нам отведено место для ночлега. Туда надо лезть по приставной лестнице на высоту не меньше двух, а то и трех этажей… Я спала крепко, но под утро все-таки расслышала какой-то мерный, монотонный стук. На рассвете нас разбудили и попросили спуститься в «нижний холл» — то есть в грот, где нам приготовили завтрак. Тут я узнала, что это был за стук: под тем помещением, где мы спали, расположена ткацкая фабричка.
Скользкие после дождя тропинки круто уходят вверх, в горы. Среди кустов замечаю провод полевого телефона. Влажное, круглое бревно. По нему надо ступать осторожно, мелкими шажками, чтобы не свалиться в бурный, широко разлившийся поток. Снова грот. В него ведет отверстие, прикрытое досками и циновками. Невольно задираю голову: надо мной нависли огромные скальные глыбы… Просто удивительно, как они не рухнут, на чем держатся? Запах лекарств, белые халаты. В изломах стен глубокой и разветвленной на длинные подземные коридоры пещеры стоят бамбуковые топчаны и нары. Эта больница предназначена для гражданского населения. Существует она более двух лет, но персонал переподготовлен сравнительно недавно.
— Все наши сотрудники учатся, — говорит заведующий больницей Сом Фет, — Причем не только тому, как надо оказывать помощь больному и ухаживать за ним, но также и методам пропаганды основ санитарии и гигиены среди окружающего населения.
В условиях «специальной войны» США в Лаосе больница или госпиталь должны быть невелики и занимать немного места: каждое более или менее крупное сосредоточение людей немедленно привлекает внимание американских воздушных пиратов. В любом лаосском госпитале не больше 70–80 коек. В больнице, которую мы осматриваем, всего 50 мест. Персонал: один врач, тринадцать санитарок и медсестер, фармацевт (он же заведующий медскладом), интендант и повар. Не хватает очень многих необходимых вещей: лекарств, инструментов, термосов и посуды для больных. Всем пациентам, нередко приходящим из очень отдаленных селений, оказывается медицинская помощь и объясняются элементарные правила гигиены. За вторую половину прошлого года было проконсультировано более 500 больных. Свыше половины находящихся сейчас в больнице пациентов — это жертвы бомбежек и вражеских мин. Остальные страдают внутренними и кожными заболеваниями. Часто встречаются малярия и желудочные болезни, особенно дизентерия.
Я записываю названия лекарств и стран, откуда прибыли различные лечебные средства, спасшие жизнь и здоровье многих тысяч людей в освобожденных зонах. Тут советские лекарства, наши польские, венгерские, немецкие из ГДР. Получая эти медикаменты, иной раз впервые в жизни, больные реагируют на них отлично. Но их еще очень мало… Не хватает и продовольствия.
