Единственное место, где можно было допрашивать, чтобы никто не мешал, — один из складов, который администратор любезно разрешил занять для этой цели.

Там стоял письменный стол, настольная лампа горела, несмотря на то что было достаточно светло благодаря складским лампам дневного света и пробивавшемуся сквозь неширокие окна естественному освещению.

— Здравствуйте, присаживайтесь, — предложил Ершов.

— Здрасьте, — автоматически ответила Анна, по-женски внимательно, вплоть до деталей изучая представителя закона.

Свет от настольной лампы располагался так, чтобы не бить в глаза ни допрашиваемому, ни, само собой, следователю.

Теперь складское помещение с деревянным письменным столом старой, социалистической, конструкции напоминало несколько смягченный вариант бериевского застенка, много раз виденного в фильмах; оставалось ощущение, что сейчас следователь повернет лампу и направит свет в глаза.

Анна села на табурет и выжидающе посмотрела на визави. Перед ней сидел бледноватый в неярком свете мужчина с небольшим животиком и несколько выпирающими круглыми щеками, из-за чего стриженная бобриком, с еле заметными пролысинами голова была похожа на грушу.

Не красавчик, отметила про себя Анна, хотя для мужчины это не обязательно, главное, что обаятельный — от него веет силой и уверенностью, да и глаза добрые. От изучающего взгляда привлекательной девушки следователь даже немного заерзал, но быстро взял себя в руки.

— Младший советник юстиции Ершов Сергей Эросович, следователь Московской городской прокуратуры, — солидно представился представитель закона. — Мне нужны ваши показания. Будьте добры, назовите свою фамилию, имя, отчество.

Анна назвалась. Следователь сделал пометки в блокнотик обгрызенным карандашом и туг же спрятал их в карман. Странно, все остальное он запомнит, что ли, мелькнуло у Анны. Впрочем, ее это не касается.

А Ершов и не думал запоминать. В кармане пиджака у него лежал двенадцатичасовой цифровой диктофон, который он давным-давно купил за свой счет и всегда использовал при допросе свидетелей, а потом аккуратно копировал файл из диктофона в свой домашний компьютер.

Да, действие несколько незаконное, но если предупреждать об использовании, свидетелей почему-то клинило и из них уже невозможно было ничего путного вытащить.

Ежели делать все по закону, ни одного преступления не раскроешь, кроме элементарной бытовухи.

— Анна Матвеевна, скажите, пожалуйста, когда вы видели убитого в последний раз?

— Вчера, приблизительно в полшестого вечера.

— А о чем говорили?

— Так сразу и; не вспомню… Ах да, о чисто производственных вопросах, насчет фурнитуры.

— Поконкретнее?

— Он обвинил меня в том, что я фурнитуру перепутала, ну и немного поругал. А на самом деле я здесь не виновата была, просто нигде не написано, какая фурнитура соответствует каким индексам изделий, а мне никто не говорил.

— То есть у вас произошла конфликтная ситуация?

— Я бы не сказала. Неприятно было просто. А что?

Ершов вопрос проигнорировал.

— Скажите, пожалуйста, не замечали ли вы чего_:нибудь подозрительного в последнее время, скажем, какие-нибудь странные звонки, контакты, не было ли у него каких конфликтных ситуаций с сотрудниками фирмы?

Анна вспомнила стычку Сафарова с убитым. Неужели татарин замочил? А он мог бы, злой, как черт!.. Хотя убийство!.. Вряд ли он на это способен, каким маньяком надо быть, чтобы из-за такой ерунды убить человека… Тем более вместе в кафе вчера были… Можно себе представить — после романтического вечера пришел и хряснул человека по башке!.. Обойдутся без лишней информации, не стоит зря парня подставлять!

— Да вроде нет!

— Подумайте, подумайте.

— Нет, не могу вспомнить ничего такого, — Анна стояла на своем.

— Скажите, пожалуйста, известно ли вам что-либо о хранении денег Семкиным в сейфе конторы?

— Вообще-то, да.

— А какие приблизительно это могли быть суммы? И откуда они брались?

— Не знаю, в принципе могли быть достаточно крупные, до миллиона, если, конечно, он их каждый день увозил. А откуда брались — известно, откуда. Все клиенты наличкой рассчитывались.

— Хорошо. Анна Матвеевна, у меня просьба, если что-нибудь вспомните, позвоните, пожалуйста, по этому телефону, — следователь передал Анне самодельную, из бумажки, визитную карточку со своими контактными телефонами.

Следующим допрашиваемым был украинец, грузчик Приходько, пентюховатый парень. Он вспомнил о стычке между убитым и Сафаровым. Таким образом, рассуждал Ершов, пока выплывают три версии, требующие проработки.

Первая, стандартная, — ограбление. Это следует из показаний администратора фирмы Ефремова, помощника администратора Гудковой, поскольку в сейфе хранились деньги.

Вторая: убийца горячий и мстительный Сафаров, с целью сведения счетов и по причине гипертрофированно неприязненных отношений между ним и убитым начальником.

Ну, и третья — в духе Агаты Кристи: может, «добрая» женушка наняла киллера с целью завладения всем имуществом и правами управления ООО «Эванс плюс».

Третье маловероятно, но прощупать надо. Может, в процессе следствия и другие версии выплывут… Например, стандартная для российского бизнеса версия — конкуренты или кредиторы устранили…

Ну что ж, надо поговорить с Сафаровым.

Рафаэль не отрицал, что действительно его отношения с Семкиным были натянутые, не стал отпираться, что около недели назад произошла стычка, в которой он чуть не набил ныне покойному шефу морду.

Ну и что из этого? Все в фирме имели неприязненные взаимоотношения с Семкиным, все его ненавидели, вот только высказывали ему в лицо далеко не все.

К тому же в этот вечер он находился в кафе, вместе с Гудковой, можно проверить, это могут подтвердить администратор кафе и официантка. Ершов записал адрес и приметы администратора и официантки. Опыт научил, что чем больше информации, тем лучше, не помешает. Может потом сэкономить кучу времени.

Допросив еще одного грузчика, потом плотника и маляра, Ершов выяснил, что действительно гендиректор был довольно одиозной личностью. Ни с кем не имел хороших отношений, кроме, пожалуй, Ефремова.

Поторчав еще несколько минут на месте убийства и поговорив с членами оперативно-следственной группы, Ершов отправился в кафе.

Там Ершов легко выяснил, что Сафаров не лгал — приблизительно с половины седьмого до десяти ужинала парочка, похожая на Сафарова с Гудковой. Возможно, это и есть алиби Сафарова. Оставалось дождаться результатов экспертизы относительно времени убийства Семкина. А все-таки даже немного жаль, какой красивый и, главное, простой был бы вариант с этим Сафаровым.

Ведь если это убийство с целью ограбления, придется повозиться, а то и вообще висяк будет. Мало ли их, гастролеров, по Москве шастает! Грохнул — и на дно! Ну да ладно, это все лирика! Займемся рутиной…

Надо будет сейчас у всех сотрудников пальчики откатать. У Сафарова взять на всякий случай подписку о невыезде, да еще связи рабочих надо прокачать, вдруг кто-нибудь из них — наводчик.

Вести дело об убийстве назначили, как и предполагалось, Ершова, следователя-переростка. Почему переростка? А кто еще в таком дремучем возрасте младшим советником юстиции ходит? Либо дундуки, либо, наоборот, «слишком умные».

Ершов как раз к таким умникам и относился. Вместо того чтобы держать нос по ветру и продвигаться по служебной лестнице, он в свои тридцать восемь застрял в звании, как кот в батарее.

Правда, выглядит всего лишь на тридцать пять. Это благодаря тому, что физиономия полная, пончики всегда выглядят моложе.

Сам виноват, «неча сметь на такой должности свое мнение иметь»! На это есть начальство! А твое дело — делать черновую работу. Раскопал что-то — молодец! Доложи по команде, а если начальство тебе подсказывает, к примеру, что версия ошибочна, надо за другую приниматься, нечего упираться, как барану.