Здание выглядело пустым и мрачным. Сторож сказал" что сегодня уже вряд ли кто появится. Да, он знает трубача Сэма. А ват где живет, не знает. Он слышал, что они проводят время в салуне "Каверн" на Гранд-авеню. Там у волосатиков гнездо.

Прежде чем отправиться в "Каверн", они попросили водителя остановиться у "Либерти", заведения Френки Френча. Внимательно рассмотрев все восемь фотографий, Крейн указал на ту, на которой была надпись "Сью Леонард".

– Вот наша девушка, – сказал он.

– Здесь указано, – заметил Уильямс, – что заведение закрыто на неделю. Что же делать? Спросим ее адрес у Френки. Кстати, я давно хотел с ним встретиться.

– Не напоминай мне об этой скотине, – Крейн поморщился.

– У меня идея, – предложил Уильямс. – У Майка Фритцея из "Шери" есть список мечтающих поступить к нему на работу. Может быть, и наша красотка там?

Они остановились у ближайшего телефона. Уильямс вернулся в машину довольный.

– Она живет на Ист Делавер.

Дверь дома 202 открыла пожилая женщина в красном кимоно с желтым шнурком в районе талии.

– Мисс Леонард нет дома. Что ей передать? – спросила она. – Я ее мать, вернее, тетя, – она улыбнулась.

Крейн сказал:

– Она оказала услугу моему приятелю, и он хотел бы отблагодарить ее. Как мне найти ее?

– Если речь идет о деньгах, – она улыбнулась, – джентльмены вполне могут рассчитывать на мою порядочность.

– Нет, мой друг просил передать благодарность лично.

Крейн любил джин, но не уже вылитый, поэтому он старался держать дистанцию.

– Когда вернется мисс Леонард? – спросил он.

Та захихикала.

– Боюсь, что не скоро. Ее и мисс Томсон пригласили к одиннадцати в ресторан на крыше.

– С мисс Сэди Томпсон? – вмешался Уильямс.

– Какая Сэди? Мисс Анабель Томпсон. Они вместе работали в "Венеции".

Уильямс укоризненно покачал головой:

– Как, мэм, вы позволяете девочкам посещать этот притон на Серф-стрит?

– Бог с вами, они приглашены в ресторан Лоуренса на крыше отеля "Орландо".

Кимоно распахнулось, обнажив дряблые телеса.

– Прошу простить меня, – захихикала дама.

– Это ничего, – успокоил ее Уильямс.

– Ну что, нашли? – спросил О'Малли, когда они садились в машину.

– Нет, – ответил Крейн, – но мы приглашены на ужин.

Они спустились по бетонной лестнице. За дверью в подвал их встретил погруженный в полумрак коридор, по которому они попали в помещение с деревянным полом и кирпичными стенами. Два столика, стойка бара и зеркало за ней не украшали его. Бармен поил пивом белого бульдога, держа стакан у пасти собаки.

– Чего изволите? – спросил он.

Они заказали три порции ирландского виски.

– Давай, Чемпион, допивай, – бармен попытался вылить остатки пива непосредственно в глотку собаки, но та фыркнула и отскочила.

Уильямса, сидевшего к бульдогу ближе, чем остальные, передернуло.

– Надеюсь, пес не более свиреп, чем кажется, – высказал он предположение.

Бармен, споласкивая и протирая стакан, беззаботно ответил.

– Пустое, сэр. Он смирный, как котенок, – челюсть его двигалась так, будто он жевал траву, – если только не пьян.

– Господи, – воскликнул Ульямс, – а сейчас он пьян или нет?

Держа стакан в одной руке, а полотенце в другой, бармен внимательно оглядел своего любимца.

– Так себе, слегка поднакачался пивом. Для него это сущая ерунда. Вот от виски он по-настоящему звереет.

Покачиваясь на кривых ногах, бульдог подошел к Уильямсу, опустился на задние лапы и гавкнул.

– Он говорит, что хочет выпить, – перевел с собачьего бармен.

– Бог мой! Ну так налейте же ему скорее, – Уильямс поджал ноги. – Дайте ему пива.

– Э-э нет, – сказал бармен. – Он просит виски.

– Но вы же сказали, что от виски он звереет.

– Это точно, – вздохнул бармен.

Уильямс сунул псу свою порцию. Бармен ловко перехватил стакан, одним глотком опорожнил его на три четверти, а остальное дал псу.

– Мы с Чемпионом благодарим вас, джентльмены, – поклонился хозяин и отвел пса за стойку.

– Налей-ка мне двойную, да побыстрее, – попросил Уильямс и залпом выпил.

Бармен улыбнулся:

– Да вы не напрягайтесь. На самом деле, трезвый он или пьяный, пес не бывает злым. Это был небольшой аттракцион. Так мы выпрашиваем себе рюмочку-другую. А поддав, Чемпион выделывает всякие забавные штучки. Это здорово помогает в торговле.

– А что он умеет?

– Ну, показывает, например, как валяется пьяный. Лает по заказу, делает сальто. Но дайте ему понюхать перчатку или носовой платок, и он отыщет владельца даже на крыше соседнего дома. Как это ему удается, не знаю.

– Наверное, по запаху, – предположил Уильямс.

Где-то за столом прозвучал обрывок мелодии. Кто-то играл на саксофоне. Играл очень громко, но прозвучало всего несколько тактов.

– Что это? – спросил Крейн.

– А, – махнул рукой бармен, – один музыкант. Их тут целая компания.

Крейн грыз хрустящий картофель.

– Кстати, – сказал он, обращаясь к О'Малли, – помнишь, нам говорили, что Сэм иногда заходит в "Каверн?".

– Трубач-то? – спросил О'Малли.

– Вы говорите о Сэме Удони? – вмешался бармен. – Он раньше играл у Валли.

– Хотелось бы повидаться со стариной Сэмом, – сказал Крейн, допил виски и спустился на грешную землю с высокого табурета.

– Вы можете увидиться с ним хоть сейчас. Только я не уверен, что он сможет поговорить с вами.

– А в чем дело? – поинтересовался Крейн.

– Джин плюс марихуана. Когда их смешивают, разговор не клеется.

– Дьявол, – покачал головой Крейн, – вот не думал, что старина Сэм этим балуется.

Бармен взял у него десятидолларовую ассигнацию, подержал, изучая ее, поверх кассового аппарата и нерешительно нажал три кнопки. В окошечке кассы появились три цифры: 4.20. Копаясь с мелочью, бармен сокрушался:

– По-моему, все музыканты курят это зелье. – Он дал Крейну пятидолларовую бумажку, три монетки по двадцать пять центов и пятицентовик.

– Может быть, за той стенкой найдется и для нас столик? – Две монетки по двадцать пять центов выпали из руки Крейна и покатились по стойке.

– Вполне возможно, – бармен смахнул мелочь в ящик. – В соседней комнате полно пустых столов.

– Может быть, вы принесете нам туда пинту ирландского и сифон? – Крейн увидел в зеркале свое отражение. Синяк под левым глазом, ссадина на виске, длинная царапина под ухом.

– Кварту, – поправил О'Малли. – Надо подготовиться к вечеринке на крыше.

– Тай! – гаркнул хозяин. Тот, выскочив им навстречу, шарахнулся в сторону и закатил раскосые глаза. Его белая куртка была покрыта пятнами.

Дым, как тонкая серая шелковая ткань, клубился под тусклой лампочкой и делал почти неразличимыми фигуры мужчин, сидевших вокруг стола, что стоял в центре.

– Фу-у, – проворчал Уильямс, – словно туман на Нот-Ривэр.

Наконец, глаза привыкли к полумраку. Шесть голов склонились перед седьмой, совершенно лысой головой толстяка, восседавшего на столе, скрестив по-турецки ноги и сложив руки на груди. Он был воплощение покоя. Он не курил, остальные курили.

– Что за чертовщина? – прошептал О'Малли.

Круглолицый открыл глаза, но они не видели. Зрачки никак не реагировали, когда Тай прошел мимо с подносом, на котором стояли бутылка, стаканы, сифон, лед, и со звоном расставил все это на столе.

– Тс-с-с, – Крейн приложил палец к губам.

– Не беспокойтесь, – Тай говорил в полный голос. – Эти парни ничего не слышат, – он наполнил стаканы. – Они погружены.

Крейн вытаращил глаза:

– Погружены?

Тай вытер стол салфеткой.

– Тот, что сидит на столе, это Брей-Мер, их погружает. Он – бог, остальные – полубоги, они еще не вознеслись к нему. Они на другом небе.

– Господи Иисусе! – воскликнул Крейн. – Откуда вам это известно?