«Читаемость» делает человека более комфортным для окружающих, они знают, чего от него ждать. Но, с другой стороны, легко предсказуемый человек — объект для манипуляций, его можно вести за собой, как овцу…
Итак, ребенок попадает в детский сад сразу из семьи. Сначала он автоматически становится «изгоем». И чем больше стаж группы, тем сильнее отторжение. Мальчик или девочка активно наблюдает за новой для него жизнью коллектива и, конечно, постоянно вступает в мелкие конфликты. Ребенок берет то, что ему разрешалось брать дома, и сталкивается с «категорией собственности». Нарушает по незнанию правила и условия игр. Тогда начинается крайне болезненный адаптационный синдром, и на 6—9-й день это может вылиться в ОРЗ, температуру, отказ от пищи, истерику. Адаптация средней тяжести, по медицинской терминологии, длится около трех месяцев. Если взрослые помогают — процесс включения будет не таким болезненным.
«Изгоем» быть гораздо дискомфортнее, чем «отрицательным» лидером. Обычно все кончается тем, что родители под разными предлогами забирают детей-«изгоев» из группы. А отрицательный лидер либо перейдет в том же качестве в школу, либо станет положительным. На лидерство сильное влияние оказывает возраст. В садиках даже отрыв в полгода дает ребенку огромные преимущества. В одной группе была девочка примерно на год старше остальных — больше всех, громче всех кричала и, естественно, «делала погоду». А младшие оказались «изгоями» — их не любили, с ними не играли. Младшие всегда беднее в социальном плане, им отводится роль «серой мышки».
Физические дефекты в детской среде не влияют на общение. В одну группу ходила девочка с ужасно обожженной рукой, взрослые просто вздрагивали, но дети на это совсем не обращали внимания. Не принимают в расчет дети и критерии материального достатка, скажем, как одет их сверстник. Напротив, если ребенок пришел с установкой играть только с хорошо одетыми, это оборачивается для него отторжением.
Я считаю, что для ребенка в общении ключевыми являются не слова, а «экстралингвистические» элементы — дистанция, интонация, касание, «контакт глаз». Они значимы и для взрослых, но для детей играют решающую роль.
Иногда мы фиксируем, что человек нам неприятен, но объяснить почему, не можем. А дело в нарушении нашего персонального пространства. Попробуйте в метро достаточно долго смотреть на ботинок своего соседа, и вы увидите, как спустя некоторое время тот начнет испытывать явный дискомфорт, озираться и пытаться понять, что случилось. То же вы чувствуете, когда случайный собеседник начинает крутить пуговицу на вашем пиджаке, или если он держится к вам ближе, чем на 15–20 сантиметров. А верх административного садизма, который часто используют начальники, — «наступить» на персональное пространство подчиненного, чтобы заставить его почувствовать свою уязвимость.
Дети проигрывают взрослые ситуации и впитывают социо-культурные стереотипы. Это можно понять на примере детской литературы: с возрастом она для ребенка меняется. Сначала его интересуют традиционные сказки, где присутствует только действие вполне статичных героев: хороший — спас, плохой — съел. Затем появляется авторская сказка, а с нею — характеры. Например, нарциссизм Мэри Поппинс, хвастовство Незнайки и Карлсона. Этот переход связан с большим вниманием друг к другу. И в игры также начинает входить акцентуированное поведение. Бармалей, в отличие от Чуда-Юда, обладает не абстрактным характером, и ребенок в игре начинает сравнивать поведение людей.
У детей нет инструментов анализа, они не могут отличить искусство от реалий. И потому то, что они видят на экране телевизора, проецируется на действительность. Одна из главных проблем сегодня — социо-культурные эталоны поведения. Раньше их источником выступали окружающие люди различных профессий. Сегодня — это телевидение, кино, реклама. Эталоном становится вид диктора, героя, политика, над которым поработала целая бригада. То есть эталон заведомо завышен. Помните, у Курта Воннегута в «Завтраке для чемпиона» на некоей планете, перед тем как начать ее завоевание, сформировали недостижимый эталон. И вторжение прошло безукоризненно. Усиление избыточности эталонов снижает приспособленность человека к жизни. Известна масса случаев, когда девочки доводили себя диетой до полного истощения. Важно, чтобы дети научились воспринимать дикторов ~ как дикторов, актеров — как актеров.
Интересен в этом смысле пример одного из кумиров современной молодежи — Арнольда Шварценеггера. В написанной им недавно книге он раскрывает себя (психологу это хорошо видно) как полную противоположность тому образу решительного, не знающего сомнений супермена, которым он завоевал кинозрителя. По своему складу «железный» Шварценеггер — психастеник, болезненно переживающий необходимость принятия решений и их последствия, компенсирующий свою слабость жизнью по правилам: диетой и строгим режимом дня.
Как и у взрослых, в детской среде выделяются различные социальные типы. Когда их спрашиваешь: «Кого бы ты хотел пригласить на свой день рождения, а кого — не пустишь?», выясняется, что выделение негативного лидера происходит гораздо чаще, чем положительного. «Козел отпущения» есть практически в любой детской группе. Впрочем, кого любят — не любят в дошкольных коллективах зависит в первую очередь от взрослых, воспитателей. Кому не знакома сцена: нервная дамочка распекает нашалившего ребенка, при этом концентрируя на нем внимание всей группы. Помню такой пример: пятилетний полненький малыш потерял свои спортивные трусики. И воспитательница стала его высмеивать. Естественно, вслед за ней стали смеяться все дети. Мальчик минут сорок ни с кем не мог общаться. Когда дети забыли про инцидент, он тихо, как мышка, подошел к огромному дворцу, возведенному из строительного набора коллективными усилиями всех ребят, и вынул нижний «кирпичик». Постройка рухнула. Дети всегда знают, как можно ответить…
Реальный лидер в детской группе всегда более активен, бодр, менее утомляем. Он лучше всех владеет определенной деятельностью, например, играми с правилами. В школе он обладает большим объемом знаний о мире взрослых. Механизм лидерства осуществляется через возможность лучше всех вписаться в действующую в данном коллективе систему ценностей. Занятно, но яркие дети, как правило, не лидеры — они сами по себе.
Существует целая типология лидеров. Любой лидер — это в некотором смысле манипулятор, способный, воздействуя на отдельных людей, менять ситуацию в коллективе в ту или иную сторону. Лидер-«звезда» реализует себя через соответствие неким эталонам, его влияние пропорционально количеству «поглаживаний», которые он выделяет члену группы — обращение по имени, знание личных качеств. Лидер-«диктатор», «босс» раздает приказы окружающим, преувеличивая собственную силу. Лидер-«калькулятор» жестко контролирует любую деятельность товарищей, обосновывая это общими интересами. «Хулиган» преувеличивает свою агрессивность и жестокость. «Судья» всех критикует, никому не верит и таким образом поднимается над всеми. «Славный парень» демонстрирует свою заботливость, внимательность, любовь к окружающим — и может убить всех своей добротой. В детской среде могут встретиться также «дельцы», «аферисты», «шантажисты», «настоятельницы» и многие другие типажи.
Детский коллектив отличается от взрослого в первую очередь менее устойчивой структурой, подвижностью иерархии отношений, хотя в обоих вариантах имеются «звезды», лидеры, отверженные. У детей их «роли» не столь жестко соблюдаются. Достаточно неделю не походить в сад даже всеми любимому лидеру — и его уже не помнят. Другое дело, если дети старше 2,5 лет долгое время находятся вместе, у них возникают единые установки, общие поведенческие нормы. Кстати, это может иметь продолжение и во взрослой жизни: например, подмечено, что бизнесмены предпочитают доверять деньги тем, с кем у них было общее детство.
Отличает детский коллектив и особая «мораль»: их поступки часто совершенно не укладываются в схему «плохой — хороший» и трудно объяснимы с точки зрения взрослого. Понять, какой направленности было то или иное действие, можно лишь зная детский контекст поступка. Существует довольно жесткий психологический тест для определения моральной устойчивости ребенка. Хотя в большей степени тест применим для школьного возраста, тем не менее обладает хорошей иллюстративностью. Ребенка в доверительной беседе спрашивают: «Если тебе известно, кто разбил окно, ты скажешь об этом учителю?» (А. При этом гарантируется полная тайна исповеди. Б. Об этом сообщается виновному. В. Об этом будет знать весь коллектив.) В случае, если ребенок дает один и тот же ответ (не важно «да» или «нет») во всех трех ситуациях, с ним все в порядке. А вот если ответ начинает меняться в зависимости от ситуации — это уже плохо. У ребенка «плавающая» мораль. Это мощный симптом а социальности — в будущем ему будет трудновато…
