Флинкс принялся наблюдать за жонглирующим Абом. Ничто в чужаке: ни гладкая голубая кожа, ни гибкие руки и ноги, ни четыре ясных голубых глаза – ничто не свидетельствовало о древности. Флинкс напомнил себе, что судит о внешности Аба по человеческим стандартам. У народа Аба гладкая кожа и яркие глаза могут служить признаками приближающейся старости.

– Легенды намекают, – продолжал Трузензузекс, – что по сравнению с этим оружием хур'рикку кранг – просто игрушка для личинок.

Флинкс принялся беспокойно расхаживать по полу.

– А нельзя ли применить против бродяги кранга?

Саркастический смех предшествовал ответу философа.

– А как ты его передвинешь, Флинкс? Придется передвинуть всю планету Бустер, на которой размещается кранг и из центра которой извлекает энергию. К тому же если мое предположение верно и кранг не создает непрерывность Шварцшильда, он не повредит коллапсару. Совсем наоборот.

Он наклонился вперед и пристально посмотрел на Флинкса.

– Возникает также вопрос, кто будет управлять крангом. Я помню, ты сказал, что понятия не имеешь, как им управлять.

– Ну, это тоже правда. – Флинкс впал в панику, пытаясь скрыть свою ошибку. Трузензузекс всегда подозревал наличие у Флинкса особого дара. Он скрыл свою озабоченность в удивлении. – Что-то, по сравнению с которым кранг – детская игрушка… Поразительно!

– Абсолютное оружие, – медленно кивнул Трузензузекс.

Поблизости послышался резкий смех.

– Абсолютное оружие! Ты и твой высокий друг безумней чужака. Не может существовать абсолютное оружие. Если бы оно существовало, оно бы уже уничтожило всю галактику, как только его приведут в действие.

– Нет, если, приведенное в действие, оно само нейтрализует себя, – возразил Трузензузекс.

– Ты меня не убедишь своей семантикой.

– Я знаю, юная леди. Тебе нужно физическое доказательство. – Снова смех транкса, звук, похожий на скрежет раковин друг о друга. – Мы считаем, что нужно поискать такое доказательство, если оно существует. Мы ничего не потеряем, кроме трех планет.

После недолгого молчания Флинкс указал на Аба.

– Как ты думаешь, Аб еще что-нибудь знает о хур'рикку, кроме того, что уже сказал?

– Похоже, это бездонный источник информации, Флинкс. Разве ты не заметил, что он никогда не повторяет одни и те же строки?

– Может быть, – согласился Флинкс, – но ведь он всегда произносит ерунду.

– Большая часть, вероятно, действительно ерунда и всегда останется непонятной нам, – в свою очередь согласился Трузензузекс. – Но кое-что нет.

– А как ты собираешься извлечь из него информацию о хур'рикку?

Трузензузекс глубоко вздохнул, свист его дыхания странно прозвучал в большом пустом помещении.

– Мы на двух планетах искали его, чтобы я мог это сделать. Но почему ты сам этого не сделаешь, Флинкс?

– Что сделаю, сэр?

– Спроси его. Спроси о хур'рикку.

– Я… – Флинкс заметил, что философ достал маленький магнитофон, прикрепленный к груди. Инсектоид настроен серьезно. Что ж, можно попробовать. Повернувшись лицом к Абу, он отчетливо сказал:

– Аб! Абаламахаламатандра! – Камни Аба упали на пол, жонглер смотрел на них одним своим голубым глазом, пока они не перестали подпрыгивать.

– Что ты знаешь о хур'рикку, Аб? – спросил Флинкс. Он чувствовал себя идиотом, разумно разговаривая со своим подопечным. – Расскажи нам о хур'рикку. Расскажи, как они остановили бродячий коллапсар.

– Пять и девять, девять и пять, хорошо пообедать и выйти опять. Рику, Рику, пой про хику, сначала спой, потом мною открой.

– Видишь? – Флинкс повернулся и беспомощным жестом развел руки. – Бесполезно, он не в себе.

– Не совсем, – возразил Трузензузекс. – Проблема в том, чтобы найти начальные точки понимания. Ты не нашел ничего, мы с Браном нашли несколько. Например, нейнфайв2 – это слово из джипролеанского языка, перевод хур'риккского слова, означавшего средний пол. У них, кажется было три пола. Аб пытается сообщить информацию, но делает это на десятках языков одновременно, и все произносит, как в терроанглике.

Флинкс недоверчиво посмотрел на Аба, потом снова повернулся к философу.

– Ты хочешь сказать, что слова Аба все время имеют смысл?

– Нет. Кое-что из его бормотания кажется настоящей чепухой. Трудность в том, чтобы выделить из нее то, что имеет смысл. А может, я прав, и все его слова имеют смысл, только мы этого не понимаем. Например, его имя Абаламахаламатандра. Интересно, просто ли это набор слогов или оно имеет какое-то значение. – Философ встал. – Попробую поговорить с Абом, порасспрашивать его и посмотрим, какую еще полную значения чепуху он нам выдаст.

По ступеням сбежали Цзе-Мэллори и Септембер. Они остановились у основания лестницы.

– Терпение, брат по кораблю, – обратился Трузензузекс к своему товарищу. – Мы идем.

– Быстрее, – ответил на терроанглийском Цзе-Мэллори. – Мы и так потратили слишком много времени. Мы с Септембером несколько минут назад убили двоих разведчиков отоидов. Они возвращаются. Не забудьте и о квармах.

Флинкс вздрогнул. Он почти забыл о профессиональных убийцах из-за этого поразительного разговора о погибших расах, абсолютном оружии и разумном Абе.

– Вы прилетели в большом скиммере, сэры, – сказал Септембер. – Я думаю, мы все поместимся.

– Да, если больше вы ничего не возьмете. – Цзе-Мэллори указал на Хасбогу, нагруженную лентами, настоящими книгами и несколькими скромными предметами из Миммисомпо.

– Мне брать нечего, – сказал Септембер. – Всегда могу вернуться, когда уйдут аборигены.

– К чему, Скуа? – сказала Хасбога. – Мы здесь ничего не нашли. И, наверно, никогда не найдем. – Она в последний раз обвела взглядом помещение. – Мы неправильно выбрали здание. Не вижу смысла в возвращении. В следующий раз попробуем в другом месте.

– Конечно, глупышка, – ободряюще сказал Септембер. – Не волнуйся, найдем деньги. – Он снял с плеча мощный Марк Двадцать и держал его наготове. – Джентльсэры, если вы пойдете вперед, я постараюсь присмотреть за деревьями. Может, возникнет необходимость поджарить одного или двух слишком любопытных маленьких зеленых братьев.

– Мы доверяем твоему знанию джунглей, – рот Цзе-Мэллори дрогнул в отвращении. – Но я предпочел бы, чтобы ты не так примитивно излагал свои намерения. Ты ведь знаешь, все разумные существа братья. И отоиды тоже.

Задумчивая улыбка появилась на загорелом лице гиганта.

– У меня был когда-то брат. Он мне не нравился. Я… – Он с выразительным жестом прервал свой рассказ. – После вас, джентльсэры и леди.

Они вышли на поверхность, и Флинкс обнаружил, что нервно присматривается к каждому дереву, кусту и лиане. Он был убежден, что поблизости скрываются тысячи отоидов. И каждую секунду ожидал потока стрел.

Трузензузекс что-то негромко говорил Абу на низком транксийском. Аб, как всегда, беззаботно бормотал рифмованные строки. Но теперь казалось, что это ответ на гипнотические действия философа. Кое-что было на терроанглике, но большая часть на языках, неизвестных Флинксу. Однако дважды ему показалось, что он слышит упоминание о хур'рикку, так что философ все-таки чего-то добился. В глубине души Флинкс считал, что два его пожилых друга заняты бесполезным поиском, основанном на неправильном предположении. Из джунглей слышались только звуки животных. Ни следа туземцев отоидов.

До парящего скиммера идти оказалось совсем недолго.

Цзе-Мэллори нажал кнопку прибора у себя на поясе, отключив защитное поле, а потом опустив скиммер на поверхность, чтобы легче заходить. У скиммера оказалось грузовое отделение, гораздо большее, чем на маленькой двухместной машине Флинкса и Покомчи.

Флинкс вспомнил о Покомчи и Хабибе. Хоть и не непосредственно, но он послужил причиной их смерти.

Почему, думал он в бессильной ярости, так много людей погибает рядом с ним? Он ведь не ищет богатства или власти, он хочет только узнать о своем происхождении.