— Не бежать, — предупредил Рассел. — Ты-она- ходить, смотреть. Не убегать. Ты-есть, смеяться, отдыхать. Рассел-говорить, Ора, Айрег-гово-рить. Все-говорить.

Вид у Оры был озадаченный, но Айрег улыбнулся:

— Ты-хороший вещь-человек, — начал он осторожно. — Рассел-хороший-вещь-человек.

— Айрег-хороший-вещь-человек. Не ранить.

Айрег поднимался из кресла медленно и осторожно, чтобы показать, что он не собирается ни драться, ни убегать. Потом он потянулся, и мускулы заиграли на его крепких руках и ногах.

Абсу сказал торжественно:

— Ты-большой-вещь-мужчина. Крепкий-большой. Трудно-смерть-делать-тебе. Хорошо.

Рассел удивленно на него посмотрел.

— А ты не удивляйся, — сказал Абсу, — я тоже могу научиться говорить таким странным образом. Может, в конце концов Айрег и Абсу мес Марур будут хорошо понимать друг друга. Ведь они оба — воины.

Усмехнувшись, Абсу продолжал:

— Я много думал о тебе и твоих волшебниках, Рассел. Ты говорил мне, что вы пришли из мира, который позади звезд. В это мне трудно поверить, я знаю, что мир плоский и ничего нет позади пламени-солнца и фонарей-звезд, ничего такого, что человек мог бы понять, не получив в дар большую мудрость или большое безумие.

Но я знаю, ты не станешь меня обманывать по своей воле. И знаю, что много было совершено чудес, чтобы перенести нас всех сюда. Может, Айрега и его людей тоже забросили сюда с дальней земли. Значит, мы друзья по несчастью…

— Абсу, друг мой, — ответил Рассел, — я давно знал, что ты храбрый человек. Теперь я узнал,

что ты к тому же и мудрый.

Ора, освобожденная от пут, встала и расхаживала по вестибюлю, удивленно разглядывая разные вещи. Взяв в руки стеклянную пепельницу, она с детским восторгом принялась рассматривать пламя свечей. Когда она осторожно поставила ее на место, Анна взяла пепельницу и протянула ей.

— Это-ты-иметь, — сказала она, — Анна-дала- это-Ора-держи. Эта-вещь-пепельница.

— Ора-вещь-держи, — повторила та, улыбаясь. — Держи-смотри-смейся. Пепель-ни-ца.

Айрег смотрел на пепельницу с завистью.

— Айрег-вещь-держи, — сказал он. — Смотри- смейся.

Анна оглядела зал и увидела на журнальном столике пепельницу из полированного металла. Она протянула ее Айрегу, который осмотрел предмет с восторгом, но со звоном уронил его, когда увидел в нем свое отражение.

Подняв пепельницу, Анна снова протянула ее Айрегу.

— Нет-боль, — сказала она ласково, — Айрег-держи-смотри-смейся.

Совершенно неожиданно Рассел почувствовал, что смертельно устал. Да и другие, видимо, тоже. Хотя Айрег и Ора привыкли бодрствовать по ночам, им пришлось нелегко в последние несколько часов. Наверное, голова у них идет кругом от впечатлений, от того, сколько страшных и совершенно непонятных вещей они увидели.

Рассел решил посоветоваться с Анной и Абсу:

— Нужно отдохнуть всем — и нам, и им. Но мне кажется, их нельзя оставлять одних. Они могут удариться в панику и устроить погром в гостинице. Или попробуют сбежать и причинят себе вред. А может, еще что-нибудь. Не хотелось бы их снова связывать. Так что же делать?

— Можно оставить охрану, — сказала Анна.

Рассел покачал головой:

— Они только-только начали к нам привыкать. А охрана, особенно вооруженная, может спровоцировать их на какие-то действия.

— Тогда нам всем придется спать здесь, это ясно, — сказал Абсу. — Не волнуйся, Рассел. Я, правда, немного устал от всего увиденного, но у меня есть привычка спать чутко, ведь я воин. Наши дикие друзья не смогут и шевельнуться — я сразу проснусь.

— Хорошо, — согласился Рассел, — будем надеяться, что сможем объяснить это Оре и Айрегу.

К этому времени Айрег уже не боялся своего отражения в блестящей пепельнице, пожалуй, оно ему даже нравилось, и он сам себе строил рожи, то свирепые, то смешные. При свете свечей его грубые и маловыразительные черты казались мягче, и Рассел подумал, что, если бы не жесткие волосы и одежда из шкур, Айрега можно было бы принять за одного из неряшливых типов, фланирующих по улице Кинге Род в Лондоне. Отличала же его от этих типов наивность, светящаяся в глазах. В душе Рассела поднялась волна симпатии к этому ни в чем не повинному парню, которого судьба или злой умысел швырнули в другую эпоху.

— Айрег, ты-спать, Ора-спать, — сказал Рассел. — Рассел и Анна-спать, Абсу-спать. Отдыхать. Хорошая-вещь-отдыхать.

— Спать? — переспросил Айрег. — Как спать-показывать.

Рассел опустился в одно из глубоких кресел, закрыл глаза и даже слегка захрапел.

— Так спать. Будешь хороший-сильный. Бу-дешь-счастливый.

Ора засмеялась.

— Тепло-темно-хорошо. Делай тепло-темно-хорошо. Ора-Айрег-лежать-тепло-темно.

— Правильно, — сказала Анна. — Смотри: Анна-спать. Рассел-спать. Нет-боль. Тепло-темно- хорошо. — Она тоже опустилась в кресло и закрыла глаза.

Свечи наполовину сгорели, и зал заполнили мягкие, пляшущие тени. Айрег сел в кресло, потом передумал. Он взял Ору за руку и положил ее рядом с собой на ковер. Абсу, сидящий поодаль на ковре по-турецки, тоже позволил себе слегка вздремнуть.

Но, судя по всему, у Айрега были свои понятия о том, как надо отходить ко сну. Полежав какое-то время спокойно, он протянул руку к обнаженной груди женщины. Взял сосок левой груди двумя пальцами и слегка сжал. Не открывая глаз, Ора слегка вздрогнула. Воодушевленный этим, Айрег сжал сосок сильнее. Ора не открыла глаза, но потянулась в томной неге, произведя горлом какой-то странный, булькающий звук.

Притворяясь крепко спящими, Рассел, Абсу и Анна понимали, что происходит. Ласки Айрега были примитивными, но таили в себе какую-то странную нежность. Когда тело Оры совсем расслабилось и стало податливым, Айрег с размаху овладел ею и предался наслаждению исступленно и радостно, не обращая никакого внимания на остальных. А те изо всех сил притворялись спящими.

Ора так и не открыла глаз, она извивалась и каталась по ковру, иногда шутливо боролась со своим партнером. Она то стонала, то смеялась. Потом первобытная пара заснула, обнявшись. За все время короткого, но бурного общения ни один не произнес ни слова.

Наблюдая за ними исподтишка, Рассел думал, что вот так, наверное, все и происходило в садах Эдема. Взглянув на Анну, он встретился с ней глазами. Он хотел ее.

Но они не стали заниматься любовью, они просто смотрели друг на друга. Потому что были не одни.

Вот в этом и заключается разница между людьми невинными и цивилизованными, думал Рассел, засыпая. Ора и Айрег делают, что хотят и когда хотят, отключаясь от всего остального.

Они не имеют представления о морали, уединении или каких-то условностях.

Они знают, что им нужно. И может быть, знают, в чем их счастье.

А может быть, думал Рассел, больше ничего и не нужно знать?

Ора и Айрег провели в эревснском «Хилтоне» целых шесть дней, после чего их подвели к тому месту, откуда виднелись первобытные хижины, и отпустили с миром. Нужно сказать, что во время своего плена они не делали никаких попыток к бегству. У них не было на это времени: они учились, Рассел провел с ними ускоренный курс языкового общения. Они узнали и многое другое, но без развитых речевых навыков они не смогли бы усваивать и накапливать знания. В результате эти шесть дней подняли их на такой уровень, до которого им пришлось бы карабкаться не одну тысячу лет.

Рассела удивляли врожденные способности этих двух первобытных созданий — они. превзошли его самые смелые мечты. Ора оказалась более сообразительной, она схватывала значение слова быстрее Айрега, но зато тот был более систематичным; кроме того, однажды что-то узнав, он умел применять свои знания лучше, чем Ора.

К концу третьего дня разговоры перестали быть для всех участников такой пыткой, как раньше. По мере того, как расширялся словарь ученика, необходимость нанизывать слова, как бусы, отпадала. «Холод-боль», например, можно было сразу назвать смертью. Сочетание слов «ложись-держи-темно-близко-смеяться-пла-кать» можно было передать проще: «давай займемся любовью», а «холод-боль-нет-боль-поесть» перевести как «хочется есть».