— Где они могут быть? — вопросил он. — Из радиорубки передавать невозможно — она горит. Даже если они в асбестовых костюмах.

Он был в отчаянии, но пока его шлюпки с людьми находились у борта танкера, стрелять не было возможности. Наконец, они отошли, и орудия «Пингвина» открыли огонь. Снаряд за снарядом ударяли в надстройку непокорного судна, и вскоре рация замолчала.

— Отважный парень, черт бы его побрал, — с неподдельным восхищением проговорил Крюдер. — Искренне надеюсь, что он погиб, а не только ранен и не может двигаться. Не хотелось бы думать, что такой храбрец сгорит заживо.

Эфир ожил. Героический радист с маленького британского танкера предупредил всех, кого мог.

— Отправьте его побыстрее на дно, — приказал Крюдер. — Дым может нас выдать. Лейтенант Габе, воспользуйтесь торпедой.

— Так точно, господин капитан.

Крюдеру было жалко расходовать торпеду на маленький танкер, но выхода не было. Все решало время.

Лейтенант Габе выпустил торпеду. Моряки на палубе следили, как она упала в воду, появилась на поверхности и двинулась влево. Торпеда начала описывать окружность, из центра которой как раз уходил «Пингвин». Крюдеру не потребовалось много времени, чтобы убедиться: когда торпеда опишет окружность, на ее пути как раз окажется «Пингвин». Собравшиеся на палубе люди это тоже поняли, потому их лица побелели от напряжения. Быть потопленным собственной торпедой — отнюдь не желательный конец для боевого похода.

Крюдер отдавал приказы рулевому, соблюдая абсолютное спокойствие. Точно таким же тоном он вел беседы в кают-компании.

— Право на борт, парень. Придется поднажать. На кону наша жизнь.

Когда взбесившаяся торпеда прошла мимо «Пингвина», до нее было не более двадцати метров. Еще несколько мгновений она двигалась прежним курсом, потом ушла под воду, и люди смогли с облегчением перевести дух.

— Попробуйте еще раз, Габе, — как ни в чем не бывало сказал Крюдер. — Быть может, нам повезет больше. — При этом он подумал, что беда никогда не приходит одна, но, понятно, не стал высказывать столь крамольную мысль вслух.

Вторая торпеда покинула свой аппарат. На этот раз с ней все было в порядке. Единственная неприятность заключалась в том, что она прошла мимо цели и исчезла вдали.

— Хорошо, Габе, — сказал Крюдер, причем в его голосе не было и намека на гнев. — Похоже, сегодня не наш день. Давайте попытаем счастья в третий раз. Бог любит троицу.

Третья торпеда угодила точно в цель.

Габе был очень расстроен и не скрывал этого, но Крюдер ободряюще похлопал его по плечу:

— Не принимайте это так близко к сердцу. Я отлично знаю, что в вашем ведомстве все в полном порядке. Вы это не раз доказывали. У рыбки просто были какие-то неполадки с рулевым управлением.

Не приходилось сомневаться, что в «недуге» первой торпеды были хотя бы отчасти виноваты постоянные колебания температуры в тропиках. Немецкие моряки того времени не имели опыта пребывания в тропиках, но торпеды на борту «Пингвина» содержались, насколько это представлялось возможным, в хороших условиях и их механизмы проходили регулярные проверки. В трюме номер 3 была оборудована специальная площадка, где постоянно на профилактике находилась одна торпеда. Что же касается второй рыбки, ни один человек, как бы он ни был хорош, не может всегда попадать точно, в десятку.

Но даже третья торпеда не покончила с маленьким танкером. Когда «Пингвин» уходил с места действия, часть танкера все еще оставалась над поверхностью воды, и можно было легко прочитать на борту его название «Бритиш Имперор». Это было в точке с координатами 8 градусов северной широты, 55 градусов восточной долготы, примерно в 400 милях от острова Сокотра.

Ощущая в животе неприятную тяжесть, Крюдер выжал максимум из двигателей и направил судно юго-восточным курсом. Уже закончились последние запасы их высококачественного жидкого топлива. Команда тоже ощущала беспокойство. Часто добровольные наблюдатели появлялись на палубе и с тревогой озирались, опасаясь, что впередсмотрящий мог что-то проглядеть. Подобное иногда происходило и раньше, но сейчас это повторялось слишком уж часто. Люди чувствовали себя неловко.

Конечно, это было всего лишь совпадение, но именно этот момент выбрал Страппи, любимец команды, чтобы избавиться от содержимого своего желудка. Доктор Венцель, его хозяин и до некоторой степени ветеринарный врач, осмотрел животное, измерил ему температуру и обнаружил, что она повышена.

— Говорят, что у животных есть шестое чувство, — сказал Крюдер. — Что-то такое ощущается в воздухе. Что вы об этом думаете, Михаэльсен?

У Михаэльсена, больше доверявшего точным расчетам, не было времени, чтобы думать о шестом чувстве у собак.

— Ничего, — лаконично ответил он.

Но Крюдер заметил, что и его собеседник не сводит глаз с горизонта, хотя в его работу и не входило выполнять обязанности вахтенных.

Однако наступил вечер, и этот день закончился так же, как и все предыдущие. Постепенно чувство нервного напряжения ослабло.

Но в 2.00 Левит, вахтенный офицер, заметил странный силуэт. Он быстро взглянул на хронометр и бросился в каюту Крюдера:

— Объект по левому борту, господин капитан. Думаю, корабль. Замечен в 2.00.

Уже через секунду Крюдер был на мостике. Сомнений не было, объект — корабль. Крюдер внимательно следил за его передвижениями.

— Это не грузовое судно и не танкер, — пробормотал он. — Не нравится он мне, Левит.

Крюдер изменил курс с южного на восток, юго-юго-восток, чтобы избавиться от неприятного сопровождения.

— Крамер, — через голосовую трубу крикнул он главному механику, — выжми все, что сможешь из двигателей, понял?

— Да, господин капитан.

Когда мощность двигателей усилилась, «Пингвин» начал вибрировать и трястись. В кают-компании бренчали кофейные чашки и стаканы, как, впрочем, и инструменты в штурманской рубке. По судну быстро поползли слухи. Моряки не спали и катались в своих койках из стороны в сторону.

— Чертова жара, — громко жаловались они.

Но не жара их беспокоила. Они чувствовали, что корабль идет полным ходом, и понимали, что судно спасается от чего-то неизвестного, но неприятного. От чего-то неуловимого — еще неосязаемого. И все они искренне надеялись, что это что-то так и останется неосязаемым.

Рассвело. В 6.00 на горизонте появился небольшой объект, он пересек их курс впереди, постепенно снижаясь.

— Чайка, — сказал Крюдер. Но он прекрасно знал, что это не чайка. Затем он небрежно приказал закрыть в трюме номер 2 как раз перед мостиком отсек, в котором держали самолет. — Двигайтесь, парни! — бодро крикнул он.

Испуганные люди вздрогнули.

— Вопрос в том: видел ли он нас или нет? — сухо сказал Крюдер.

— Большая вероятность того, что да, видел, — ответил Михаэльсен. — Сейчас он, вероятно, получает инструкции от того урода, что мы встретили ночью.

10.05 — объект справа по курсу.

10.15 — объект, без сомнения, самолет. Исчез за кормой.

10.28 — самолет появился вновь и начал кружить вокруг судна, затем полетел параллельным курсом на расстоянии примерно двенадцати миль.

Вскоре после этого он снова исчез.

— Исчез в направлении, в котором должен находиться наш ночной гость, — сказал Крюдер.

12.02 — самолет появился снова. Летит очень близко: достаточно близко, чтобы открыть огонь.

Крюдер решил не открывать огонь. Сбив самолет, они ничего бы не добились; те, кто там находился, без сомнения, уже давно сообщили местоположение «Пингвина». Самолет начал сигналить.

«Какое судно? Какая национальность? Порт назначения? Что везете?»

— Дотошный парень, — сухо сказал Крюдер. — Много же он хочет знать.

Моряки в гражданской одежде стали сигналить флажками в ответ. Эта форма передачи информации была более медленной, чем при помощи сигнальной лампы, и любая задержка могла оказаться полезной. В самолете, вероятно, их сигналы сумеют прочитать лишь очень медленно. Там могут вообще не знать международный свод сигналов или просто не иметь с собой сигнальной книги.