Н. С. Хрущев, однако, решительно отверг все обвинения, ссылаясь на достигнутые экономические успехи и на существенные достижения во внешней политике…»

Первый секретарь Краснодарского крайкома КПСС Д. С. Полянский в это время был в Москве, и ему, как и другим членам ЦК, пришлось решать очень непростую пробле му. Нетрудно себе представить, что ждало выступавших против группы Молотова — Маленкова — Кагановича в случае её победы. И все же выбор был сделан. 53 члена ЦК, находившиеся в столице, провели совещание. Председательствовал Н. Г. Игнатов (бывший руководитель Краснодарской краевой парторганизации), секретарем выдвинули Д. С. Полянского. После обсуждения был выработан текст заявления Президиума ЦК. Чуть позже Дмитрий Степанович — один из авторов — довел его до сведения краевого партактива: «Нам, членам ЦК КПСС, стало известно, что Президиум ЦК непрерывно заседает, нам также известно, что Вами обсуждается вопрос о руководстве Президиума и Секретариата.

Нельзя скрывать от членов Пленума ЦК такие важные для всей нашей партии вопросы.

В связи с этим, мы, члены ЦК КПСС, просим срочно созвать Пленум ЦК и вынести этот вопрос на его обсуждение.

Мы, члены ЦК, не можем стоять в стороне от вопросов руководства нашей партией».

Инициативная группа вела переговоры с Президиумом, в Москву прибывали новые члены Центрального партийного органа. Д. С.Полянский встречался со многими из них, формируя коллективную позицию противодействия внутрипартийному перевороту. Под нажимом здоровых сил 22 июня пленум был созван. Полянскому довелось выступить и здесь. Он посдержал Хрущева. С тех же позиций вели речь и другие ораторы. Заговор был сорван.

В Краснодаре вскоре после этого состоялся краевой партактив. Дмитрий Степанович сделал доклад, отражавший линию руководящего органа КПСС и собственное мнение. Он резко критиковал оппозицию за выступление против плана освоения целинных земель, расширения прав местного самоуправления, отмены индивидуальных натурпоставок жителями села (налог этот подрывал производительные силы деревни).

«Надо сказать, — подчеркивал Д. С. Полянский, — что в основе принципа этой группы и примкнувших к ней отдельных товарищей лежат старые взгляды на жизнь, на методы работы. Маленков, Каганович, Молотов сопротивлялись всему новому, всему прогрессивному, хотели вернуться к неправильным методам руководства, к методам репрессий, интриг, шантажа и провокации».

Однако оппозиция не только вела линию на восстановление этого режима, но и обратила внимание на реальные просчеты руководства страны: выдвижение нереального лозунга

«в кратчайшие сроки перегнать ведущие западные страны по производству продукции на душу населения», неудачные резкие выступления Н. С. Хрущева перед творческой интеллигенцией. Но прислушаться к этому не сочли нужным. То ли в пылу борьбы, то ли очень уж неискренне звучали слова о терпимости к творчеству в устах тех, кто громил «гнилую интеллигенцию» в 30–40–х и не только словами. Да и лозунг «Догнать и перегнать» отнюдь не смущал Молотова — Маленкова — Кагановича во второй половине 30–х.

Так или иначе, но Полянский и по этим вопросам выступил против оппозиции, а по второму непосредственно «схлестнулся» с Кагановичем. Весь зал и на Пленуме ЦК, и на краевом партактиве неоднократно аплодировал Полянскому.

История рассудила несколько иначе, но… И все‑таки но. Как же оценить то задиристое соревнование Кубани с американским штатом Айова, которое всей душой поддерживал Полянский? С одной стороны, лозунг оказался нереализованным. С другой — он стимулировал стремление овладеть передовым технологическим и организационным опытом, своим и «чужим», нацеливал на международные контакты и в этом смысле дал положительные результаты.

Кстати, вопрос об опыте и новинках был поисгине «коньком» Полянского. Его коллеги вспоминают, что очень часто от него можно было слышать: «Был там‑то. Видел…!» И примерял, можно ли использовать у себя. Причем спектр вопросов был очень широк: от мелких иногда штрихов быта (как, скажем, в Албании крестьяне сажают сады у дома) до крупных технико — экономических проблем. В бытность Полянского на Кубани за второе полугодие пятьдесят седьмого только в «Правде» и только в ее «передовицах» край отмечали по развитию и использованию передового опыта девять раз. И еще маленький, но характерный штрих. В тот период существовала традиция, по которой секретарям крайкома в «Правде» на второй странице предоставлялась возможность выступить с большой, как говорят журналисты, «подвальной» статьей. Так вот, Полянский был едва ли не единственным среди коллег, кто получал право на «подвал» дважды за год. И оиять‑таки по вопросам сельскохозяйственных новаций. А они были не пустыми. Пятьдесят седьмой нередко вспоминают в крае как год полных прилавков и недорогого рынка. Правда, Полянский «удостоился» при этом критики с высоких трибун и в прессе за «местничество».

Сказанного, видимо, достаточно, чтобы отметить: Дмитрий Степанович плодотворно потрудился на Кубани. Но вот дала ли ему что‑то Кубань, а вернее, «кубанский период» жизни и деятельности? В какой‑то мере на этот вопрос отвечают материалы последнего из проведенных Полянским пленумов крайкома КПСС. Посвящался он существенному экономическому нововведению в стране. До тех пор трактора, комбайны, другая сельхозтехника принадлежала МТС (машинно — тракторным станциям), которые обслуживали колхозы. Теперь же было решено продать технику хозяйствам, что укрепляло их базу и расширяло самостоятельность.

Дмитрий Степанович вновь выступал с докладом, репликами и замечаниями. Многое здесь если не кардинально, то, по крайней мере, заметно отличалось от первых выступлений краснодарского секретаря. Ушли бесчисленные фамилии и цифры достижений и счетов. Вместо этого все внимание уделено экономическому механизму. Меньше — «потребовать», «наказать», больше — «заинтересовать». Меньше — «указать», больше — предложений «обсудить» или даже «поспорить».

Сегодня может показаться странным, но тогда решаемый вопрос вызвал немалые теоретические разногласия. Дмитрий Степанович был вынужден объяснять, что продажа техники колхозам не противоречит принципам социализма. Не только не подрывает общенародную собственность, но и способствует лучшему её использованию.

«Когда колхозы сами будут получать нужную технику, — пояснял эти нововведения Д. С. Полянский, — прежней бесхозяйственности наступит конец. Колхозы не станут покупать машины, которые им не нужны. Тут уже хозрасчет вступит в свою силу».

Молодой, энергичный секретарь крайкома, исповедующий суворовский принцип «смелость, быстрота, натиск», и в то же время деловой, трезвомыслящий работник, вскоре привлек внимание высшего руководства страны. В марте 1958 года в личном деле Д. С. Полянского появляется новая запись. Он возглавил Правительство России, затем становится зам. председателя Совмина СССР, членом Президиума, а позднее — Политбюро ЦК КПСС. В 1976 году был направлен послом в Японию. Молва не без оснований объясняет этот поворот в его биографии разногласиями с тогдашним руководством страны.

Новые явления в нашем обществе сегодня нередко вызывают споры о времени ушедшем. Кто, например, стоял у истоков прогрессивных тенденций? Не берусь перечислять, но уверен: один из них — Д. С.Полянский.

Успех следует измерять не столько положением, которого человек достиг в жизни, сколько теми препятствиями, какие он преодолел, добиваясь успеха.

1

В то время, когда я после своей «политической» юности, еще не обремененной особо ответственной комсомольской работой, будучи рабочим, автослесарем Новороссийского пассажирского автохозяйства, затем комсоргом профтехучилища, где готовили проводников и слесарей по ремонту вагонов, перешел на более крупную работу в должности второго, потом первого секретаря горкома комсомола, напрямую не связанную с производством и планированием, в газетах и на телевидении часто упоминалась личность Председателя Госплана СССР Николая Константиновича Байбакова. Крупная голова, проницательный взгляд из‑под нависших бровей, коренастая, основательная фигура, позже легкое подергивание головой, как признак огромной многолетней умственной работы, — таким его видели современники.