Прежде чем отправиться на доклад к Дункану, Дринкуотер допросил Сантону.

Француз едва мог говорить, рассеченная щека болезненно раздулась вокруг грубых швов, наложенных Эпплби. Во время первого допроса он назвался, говоря по-английски, но Дринкуотер не стал тратить на пленника много времени — ему хватало дел управляться с сильно поврежденным куттером, лишившимся половины экипажа ранеными или убитыми.

Но на утро, когда они пришли в Нор, Сантона, почувствовавший себя несколько лучше, сам попросил о встрече.

— Кто вы? — спросил француз, едва разжимая губы, но при этом иностранный акцент его почти не чувствовался.

— Моя фамилия Дринкуотер, сэр.

Сантона кивнул и пробормотал себе под нос: «Буарло[33]…», словно размышляя о чем-то. Потом продолжил, уже вслух.

— Вы командуете этим судном?

— В настоящее время да.

— А старик… Гриффитс, так?

— Вы его знаете? — от удивления Дринкуотер сбился с холодного официального тона. Сантона попытался было улыбнуться, но быстро осекся, сморщившись.

— Добыча всегда знает имя охотника. Ваш корабль хорошо назван — по-нашему оно звучит «La Crécerelle».

— Почему вы повесили Брауна?

— Он был шпион, и знал слишком много… Этот человек был врагом Франции и Революции.

— А вы тогда кто?

— Я — военнопленный, месье Буарло.

На этот раз Сантона улыбнулся одними глазами. Уязвленный, Натаниэль вскинулся.

— У нас достаточно улик, чтобы вздернуть вас. Ортанс Монтолон в тюрьме.

Веселье француза как рукой сняло. Он выглядел как человек, которого внезапно перетянули плетью. Кровь отлила от его лица.

— Уведите, — бросил Дринкуотер Хиллу, неприязненно глядя на пленника. — А потом приготовьте мою гичку.

— Дринкуотер, рад вас видеть! Честное слово, хорошенькую трепку мы им задали, но и они дрались чертовски недурно, а?

Берроуз, встречавший его у борта, пребывал в превосходном расположении духа, получив свой новый чин. Он обвел рукой корабли эскадры.

— Едва ли найдется сбитый рей, зато корпуса как решето! Черт, с одной стороны я рад, что мы с ними сотворили, хотя с другой стороны… Ни единого приза, который годен к включению в списки флота… Разве что ваш, а?

— Да, сэр, но он и так обошелся нам слишком дорого.

— Это верно, — кивнул разом посерьезневший Берроуз. — Потери у нас ужасные: более тысячи убитых и раненых. Но пойдемте же, адмирал желает переговорить с вами — я уже собирался послать на «Кестрел» мичмана.

Дринкуотер спустился за Берроузом вниз и прошел мимо часового.

— Мистер Дринкуотер, милорд.

Доложив, Берроуз подмигнул приятелю и вышел. Натаниэль подошел к заваленному бумагами столу, за которым сидел, строча пером, Дункан.

— Садитесь, — устало промолвил адмирал, не поднимая взгляда.

Дринкуотер осторожно опустился на стул, тело все еще ныло от ушибов и порезов, полученных при Кампердауне. Ему подумалось, что в этом кресле перебывало за последние двадцать четыре часа великое множество седалищ.

Наконец Дункан поднял голову.

— Ах, мистер Дринкуотер. Полагаю, у нас с вами осталось некое незавершенное дельце, не так ли?

Сердце у Натаниэля екнуло. Ему показалось вдруг, что он где-то допустил ужасный промах — не исполнил приказ, не отрепетовал сигнал. Он тяжело сглотнул и положил на стол пакет.

— Мой рапорт, милорд.

Дункан сломал печать. Потирая усталые глаза, он читал, Дринкуотер тем временем молчал, прислушиваясь к стуку собственного сердца. Белая роспись большой каюты облетела и потрескалась в местах, где ядра голландцев пробили обшивку «Венэребла». Одна из досок была наскоро прибита гвоздями. Пронзительный сквозняк гулял по каюте, а темные пятна, сохранившееся на выскобленном столе подсказывали, что именно здесь истекали кровью раненые из экипажа корабля.

Дункан вздохнул.

— Значит, вы взяли пленного, мистер Дринкуотер?

— Да, милорд.

— Лучше вам немедленно перевести его сюда. Я пошлю вместе с вами подразделение морских пехотинцев.

— Спасибо, милорд.

— Поведение эскадры капитана Троллопа, в состав которой вы входили, было в высшей степени доблестным, и тут у меня бумага для вас.

Адмирал протянул ему документ, и Натаниэль, вскочив, взял его в руки. Это был лейтенантский патент.

— Благодарю вас, милорд. От всего сердца благодарю.

Дункан, уже погрузившийся снова в бумаги, откликнулся, не поднимая головы:

— Это не больше того, что вы заслужили, мистер Дринкуотер.

Натаниэль уже подошел к двери, как вспомнил вдруг еще одну вещь и повернулся. Дункан был целиком занят делами флота — речь шла о грядущем военном трибунале над Уильямсом с «Азенкура». Дринкуотер кашлянул.

— Милорд!

— А? — адмирал не прекратил писать.

— Моему экипажу уже давно задерживают жалованье, милорд. Могу я просить вас дать распоряжение на этот счет?

Дункан отложил перо и поднял взор. Старик прослужил на флоте достаточно, чтобы понять — за просьбой кроется еще нечто. Он улыбнулся уголками губ, потешаясь над ревностным молодым офицером.

— Зайдите к моему клерку, мистер Дринкуотер. Зайдите к клерку, — проговорил он и снова погрузился в работу.

«Кестрел» простоял в Солтпен-Рич с неделю, потребовавшуюся для того, чтобы подлатать судно. Патент Дринкуотера был подтвержден, но пришло решение о выводе куттера из активной службы для серьезного ремонта. В честь этих событий капитан дал для оставшихся в живых офицеров обед. Праздник был скромным, и прислуживали Меррик и Тригембо. Последний вызвался добровольцем и проявил неожиданную сноровку. Когда обед закончился, он подошел к Дринкуотеру.

— Прощенья просим, зэр, — начал он, запинаясь и переминаясь с ноги на ногу. Потом, наконец, собрался и продолжил. — Будь я проклят, зэр, если из тех, кто выслуживается, но теперь, зэр, когда вас повысили, не мог бы я попроситься к вам на должность старшины вашей шлюпки?

Дринкуотер улыбнулся корнуоллцу.

— Мне присвоили звание всего лишь лейтенанта, а не пост-капитана, Тригембо.

— Мы несколько лет прослужили на одном корабле, зэр…

Дринкуотер кивнул. Он был очень тронут.

— Знаешь, Тригембо, я не смогу ничего приплачивать к твоему жалованью, а этого слишком мало для тебя и будущей твоей жены…

— Этого хватит, зэр, — не дал ему закончить матрос. — На призовые деньги мы купим себе хорошенький домик, а Сьюзан может быть кухаркой, зэр. — Он радостно ухмыльнулся. — Спасибочки, зэр, очень вами благодарен!

Опешивший Дринкуотер только и смог выдавить: «Ну ладно, черт побери!», — и проводил изумленным взглядом удаляющегося моряка. Ему вспомнилась невеста Тригембо — Сьюзан казалась крепко сбитой, решительной дамой, и тут без ее участия явно не обошлось.

Лучше будет написать Элизабет, что ему дали патент, и что у нее, судя по всему, скоро появится кухарка.

— Приказы, сэр, — доложил Хилл, протягивая пакет из промасленной бумаги, доставленный только что караульным катером.

Дринкуотер передал Эпплби последнюю уцелевшую из запасов Гриффитса бутылку мадеры и вскрыл конверт.

По мере того, как он читал, его лоб хмурился все сильнее. Помалкивая, Эпплби и Хилл пытались понять по лицу капитана, что ждет их в ближайшем будущем. Наконец Натаниэль оторвался от бумаг.

— Мистер Хилл, с отливом мы спустимся до Нора, а к пяти часам мне нужна шлюпка до Орудийной Верфи.

Он снова погрузился в документы.

Хилл взял под козырек и вышел из каюты.

— Что там? — не удержался Эпплби.

Дринкуотер вскинул голову.

— Боюсь, приказ секретный, мистер Эпплби, — с холодной официальностью ответил он. Но вовсе не любопытство доктора служило причиной резкости Дринкуотера. Это была подпись под приказом. Документ пришел не от адмирала Дункана, а от лорда Дангарта.