Эллоис перехватил мой взгляд и с вызовом, обещающе улыбнулся, облизнув губы. Взгляд его стал глубоким и томным. Я даже не старалась удержать ответную, - насмешливую, - улыбку.

  Камзол полетел на палубу. Следом обескрылившим альфом спланировала мужская сорочка. Белоснежная и гладкая кожа, отливающая легким перламутром, замерцала в сгущающемся мраке. Эллоис снова улыбнулся и, подмигнув, отступил к грот-мачте, прислонившись к ней спиной.

  Ветер усилился и, растрепав черные, вьющиеся волосы вдруг затвердел в руках Зара, превращаясь в гибкий и жестокий, прозрачный, но даже на вид более грозный, чем настоящий, бич.

   - Нет! - крикнула Сиэл*ла, но порывом ветра её бросило на грубые, плохо обструганные доски, протащило и недвижным кулем оставило лежать у наших ног.

  Астр*эль присела рядом, обнимая кузину.

  Сиэл*ла вздрагивала от рыданий.

  Бич развернулся, прочерчивая в сгустившихся сумерках белые кристаллики льда. Коснулся белой кожи, оставив на той алые темнеющие разрезы, набухающие алыми горячими каплями.

  Бич снова и снова касался плоти. Мелкие кровяные брызги слабым облачком взвивались над ним и гасли в воздухе, словно багряный туман.

  Эллоис вздрагивал от ударов. Но продолжал неподвижно стоять. Хотя никакая сила, кроме собственной воли его не удерживала.

  Бич мелькал чаще и чаще. Плечи и торс уже были изрезаны до такой степени, что ещё немного и, казалось, выступят кости.

  'Иди к Слепому Ткачу', - пожелала я Зако*Лару от всего сердца.

  Плохо контролируя себя, я стихийно послала в сторону экзекутора черную удушливую волну.

  Чеар*рэ дернулся, качнулся, словно чей-то невидимый кулак врезался ему под ребра и, отлетев на несколько метров, кулем повалился на пол.

  - Оди! - ахнула за моей спиной Астрэ*ль, зажимая рот ладошкой.

  С холодным любопытством я наблюдала за тем, как Зако*Лар, пошатываясь, поднимается на ноги. Из носа у него стекала тоненькая струйка крови, алая же. Он поднял на меня потемневший взгляд. Глаза на белом лице казались черными провалами.

  А затем мы будто перемесились. Яростно искаженное лицо Зака вспыхнуло прямо надо мной. Было ощущение, что его руки больно впиваются мне в предплечья, до синяков, вжимаясь в плоть.

  'Кто?! - выдохнула жуткая маска. - Кто ты?! Отвечай?! Ты - не Чеар*рэ! Порождение Тьмы...'

  Я отпрянула, только по чистой случайности не ответив очередным огненным запалом.

  Морок мгновенно распался.

  Зако*Лар успел подняться на ноги, не сводя с меня пустого, словно задурманенного наркотиком, взгляда.

  - Одевайся, - кивнул он Эллоис*сенту, отходя в сторону.

  Не оборачиваясь, я спустилась на среднюю палубу.

   - Что это было? - настиг голос Аста*рэль.

  Она следовала по пятам.

   Я не хотела ни о чем говорить, желая остаться одна. С досадой понимая, что в замкнутом пространстве это не осуществимо.

  За тонкой перегородкой задувал коварный, сухой норд.

  Подхваченная множеством потоков, я, подобно щепке, влеклась неведомо куда.

  Часть III

  Врата Инферно

  Глава 1

  В море

  Делая не менее двенадцати узлов в час, то опуская, то задирая нос, корабль величаво перебирался с гребня волны на гребень.

   Облокотившись на поручни, щурясь от яркого закатного солнца, я наблюдала за колыхающимися волнами.

  - Надеешься кракена увидеть? - шутил за спиной Къет*ри.

   - Не сегодня, - огрызнулась я.

  Мы находились в море вторую неделю. Успев смириться с непрерывной качкой, избавившись от тошноты, я почти восстановила душевное равновесие. Но настроение портили вежливое равнодушие Эллоис*Сента и неприкрытая враждебность Зака.

  Последнее было опаснее. Первое огорчало сильнее.

  Матросы, как трудолюбивые муравьи, сновали по неподвижному рангоуту, манипулируя парусами.

  Къёт*ри, увлеченный мореходством, толковал про трюм-стеньги, бом-брам-стеньги.

  Я неприкрыто демонстрировала, что тема сия меня не вдохновляет, из опасения, что, оседлав любимого конька, он забудет остановиться.

  Опасения оправдались. Пришлось бесконечно выслушивать, что гафели и гики относятся к подвижному такелажу. Что рангоут, в свой черед, может быть подвижным и неподвижным. Что галсом называют движение судна относительно ветра, и различается галс, подобно рукам, на правый и левый. Что кабельтов, это единица измерения равная 1\10 мили, и составляет, приблизительно, 182 эдониаских метра. Что поворот оверштаг, эта такая экстремальная штука, при которой корабль 'пересекает направление ветра носом'. И так далее. И тому подобное.

  Отчаянно скучая, я молчаливо наблюдала, как у горизонта скапливаются лиловые тучи. Будто расплывалась гигантская чернильная клякса.

  Капитан, проходя на мостик, неодобрительно покосился сначала на горизонт, потом на нас.

  - Следует предупредить ваших родственников, маэстро Чеар*рэ, - обратился он к Зако*лару, - чтоб не разгуливали по верхней палубе. Приближается буря. Пассажирам будет лучше спуститься вниз.

  Зак невозмутимо продолжил крутить колесо штурвала, не удостоив капитана ответом.

  - А ведь старик-то прав, - кок, спешивший, с горячим чайником в кают-компанию, одарил меня кривозубой улыбкой. - Может быть, вы бы спустились бы вниз, к сестрам, прекрасная маэра? А то, как бы вам невзначай крылышки-то не подмочило?

  - Ступай прочь, - брезгливо поджала я губы.

  Кок послушно поплелся.

  Будь у него хвост, он непременно зажал бы его между ногами, как побитая собака. Впрочем, даже без хвоста корабельный повар смахивал на тощую дворнягу.

  Океан вспенивался. Корабль, решив зарыться носом в один из высоких валов, ни как не мог определиться, в какой именно и, в последний момент малодушно подскакивал, словно пробка. Налетающий шквал то и дело кренил его к левому борту. Кипящие волны заливали дыбящуюся палубу.

  Инстинктивно я уцепилась за поручень.

  В следующий момент над головой развернулся водный язык, холодный и едкий. Длилось это миг. Мнилось вечностью. Легкие разрывало от недостатка кислорода, глаза и кожу драло от жесткой соленой воды.

  Барахтаясь в густой синеве, я страдала не столько от отсутствия кислорода, сколько от чувства беспомощности. Однако волна, перекатившись через борт, схлынула, не принеся вреда. Отфыркиваясь и отплевываясь, удалось подняться.

  - Ты в порядке? - прозвучал встревоженный голос Кьет*ри. - Давай, спускайся. Пока снова не накрыло.

   - Но ты ...

  Договорить не пришлось.

  Без лишних разговоров меня затолкнули в нутро корабля, словно мешок с опилками.

  Спотыкаясь, удалось отыскать относительно спокойное местечко, где сквозняки вынужденно притормаживали.. Сверху то и дело просачивалась вода, стекая тонкими ледяными струйками. Мерзкая бешеная качка не прекращалась ни на секунду.

  Дремота чередовалась с дурнотой. А потом стена превратилась в пол, и несколько далеко не самых приятных в жизни минут искренне верилось, что корабль переворачивается. Показалось, что умереть придется вот так: в одиночестве, зажатой намокшими мешками с зерном, запертой в трюме, словно мышка-норушка.

  Хвала Двуликим и Пресветлой, пусть медленно, но судно выровнялось.

  - Эй, кто-нибудь! - завопила я, молотя ладонями о дерево. - Выпустите меня! Выпустите меня отсюда!

  Никто не отзывался. В последний раз прокричав:

   - Выпустите меня!

  Я применив магию, вышибла дверь.

  Ветер и волны, заключили наступательный союз против жалкого человечества. Жалкое суденышко врывалось в раздувающиеся от напора, щетинистые ревущие волны, карабкалось, подпрыгивало, ухало вниз. И только каким-то чудом не тонуло. Где-то доводилось слышать, что моряки верят в мистически-жуткий девятый вал. Судя по всему, это он и был. Во взбесившемся, будто понесшая лошадь, пространстве, твердых точек не оставалось. 'Швыряло' - только слово, близко не передающее остроту ощущений.