Из состояния полного обалдения его вывел голос Вована.

– Ну, вы закончили прощаться? – нетерпеливо спросил он. – Хорош сюсюкать, время не ждёт. – И добавил, обращаясь к Мэрилин: – Go with me if you want to live! [47]

– No, – спокойно ответила она. – I stay here [48].

– Ну и чёрт с тобой! – зло бросил бывший бизнесмен, и Павел готов был поклясться, что он обдумывает, не забрать ли ему Мэрилин силой. Но этот вариант Вовану не подходил – увези он девушку под угрозой оружия, она, как только они доберутся до американцев, тут же выложит им всё, и на этом песенка братка будет спета. – Положить бы вас обоих, голубки, рядом с Федей – для порядка, – ну да ладно. Мы всё-таки земляки – нас тут всего четверо.

«Не изображай из себя благородного рыцаря, – подумал Павел. – Кидаться на меня с ножом тебе не с руки – ты знаешь, что я вооружён, и буду защищать и себя, и Мэрилин. А стрелять ты не будешь: на берегу полно пикетов, поднимется тревога, включат прожектора, и тебя вместе с твоим катером изрешетят из автоматических пушек и пулемётов прежде, чем ты успеешь отойти на безопасное расстояние».

Секунду помедлив, Вован навалился всем телом на катер, зашипев от боли в раненом плече, и столкнул его в воду. Силушкой бог его не обидел, зато обделил кое-чем другим…

Фыркнул и заработал мотор – почти беззвучно. За кормой катера вспух белый бурун, и маленькое судёнышко стало быстро удаляться от берега.

– Почему ты его не застрелил? – спросила Мэрилин, когда катер исчез в темноте. – Он ведь убил русского солдата!

– Я не хотел стрелять в спину. Он выбрал свою дорогу – пусть он сам встретит свою судьбу.

…Через несколько дней Павел Каминский и Марион Кленчарли поднялись на борт крейсера «Ярослав Мудрый», уходившего в Кронштадт для замены орудийной башни, разрушенной американской бомбой. До трапа корабля их провожал лично капитан Пронин, проклинавший судьбу-злодейку: вместо четверых «ценных кадров» в Москву отправлялись всего двоё. «Атаман ямайской шпаны» пропал без вести, а в день получения распоряжения из Москвы исчезла и «Анка-пулемётчица».

Ничего особо таинственного в её исчезновении не было. К этому времени Анджела уже поняла, что её «военно-полевой» роман с комиссаром Мазуровым перспективы не имеет, а скромная роль «походно-полевой жены» певицу не прельщала. Анджела сделала выводы и ждала только подходящего случая. И такой случай подвернулся.

К левому флангу русских войск примыкал правый фланг немецких войск, и после одного из боёв в госпитале, при котором находилась Анджела, оказалось несколько раненых немцев, в том числе два офицера. Оба тевтона принадлежали к семействам потомственных прусских военных, имели перед фамилиями приставку «фон», и вскоре за ними прибыл представитель союзников: сухопарый и поджарый оберст с моноклем в глазу. Его приняли по высшему разряду – в честь товарищей по оружию был организован банкет, на котором Анджела исполнила несколько песен. Осталось неизвестным, каким образом ей, не знавшей ни слова по-немецки, удалось в режиме «блицкрига» очаровать германского полковника и договориться с ним, однако факт оставался фактом: забирая из русского госпиталя своих раненых, тевтоны ухитрились прихватить вместе с ними и Анку-пулемётчицу, причём так ловко, что этого никто не заметил.

Дороги разошлись – четвёрка пришельцев из иной Реальности распалась на три части.

Из боевого донесения эскадренного миноносца US Navy «Купер»

02.04. Радиолокатором обнаружена малоразмерная быстроходная надводная цель. Пеленг зюйд, дистанция три мили. Сближение.

02.06. На дистанции две мили установлен визуальный контакт. Цель освещена прожектором и опознана как наш малый морской катер типа «Шарк». Подан сигнал «Остановиться!».

02.07. Цель продолжает движение. Ввиду того, что катер мог быть как средством спасения наших солдат с Ямайки, так и диверсионным средством раджеров, из носовой башни сделан предупредительный выстрел. В момент выстрела катер изменил курс и скорость, из-за чего 127-мм снаряд попал прямо в него. Наблюдались яркая вспышка и летящие обломки.

02.12. Сблизились с подбитым катером. Катер разорван пополам. Кормовая часть затонула, носовая ещё держится на плаву благодаря специальным воздушным отсекам.

02.17. При осмотре обломка с борта эсминца людей на нём не обнаружено. Кокпит забрызган кровью, к штурвалу прилипла оторванная кисть руки. Вероятно, весь экипаж катера был уничтожен взрывом снаряда.

02.20. Носовая часть катера затонула вследствие многочисленных осколочных пробоин.

02.21. Продолжили патрулирование.

КОНЕЦ ВТОРОЙ ЧАСТИ

…Ненасытный бог, которого в Древней Греции именовали Аресом, а в Скандинавии – Одином-Вотаном, наслаждался обильной трапезой. Отсутствием аппетита кровожадный бог не страдал, а меню было разнообразным. На зубах божества хрустели хорошо прожаренные авианосцы, обглоданные кости которых он топил в океане; куриные отбивные транспортов, приготовленные шестидюймовыми пушками крейсеров, сменялись маринованными рыбками подводных лодок, наколотых вилками гидролокаторов и реактивных бомбомётов, и уступали место горячему: дымящимся блюдам пылающих городов, подаваемых с гарниром из трупов, сдобренных специями ужаса и отчаяния и щедро политых красным соусом, выпущенным из человеческих жил. И трясся в страхе отощавший и приунывший Меркурий, бог торговли, прибыли, обмана и воровства, дающий богатство, и шушукался с хитроумным и плутоватым Локи, коварным богом-оборотнем северных саг: как им остановить развоевавшегося Марса, пока он не превратил весь этот мир в царство меча, отведя хранителям злата скромную роль слуг?

Наступление континенталов на Карибах выдохлось – на Гаити раджеры споткнулись. Разведка боем, проведённая германскими войсками, обернулась для них чувствительными потерями при нулевом результате – генерал Брэдли превратил всю береговую черту острова в сплошную линию обороны, прошиваемую многослойным огнём. Не принесли ожидаемого эффекта и многомесячные бомбёжки, обстрелы с моря десятками линкоров и крейсеров и ракетные удары «зеефогелями»: защитники Эспаньолы укрывались не только в современных бетонных укреплениях и убежищах, выстроенных по всем правилам фортификации, но и в пещерах, где прятались некогда воины легендарного Энрикильо [49].

На Карибах продолжилась (и с ещё большим размахом, чем прежде) воздушная война, захватившая Мексику и Флориду; судоходство вдоль всего восточного побережья Северной Америки практически прекратилось, парализованное морской мощью континенталов. Янки, оценив ситуацию, переориентировали своё судостроение – проигрывая «авианосную гонку» и не располагая достаточным резервом хорошо подготовленных лётчиков палубной авиации, они резко увеличили выпуск подводных лодок. Заявление адмирала Локвуда, командующего подводным флотом США «Дайте мне триста субмарин, и ни один корабль раджеров больше не пересечёт Атлантику!» вселяло надежду, а уязвимость японских коммуникаций на Тихом океане была очевидной. Американское командование располагало сведениями о подготовке наступления рейхсвера и южноамериканских армий через Панамский перешеек и о планах десанта на Кубу и хорошо понимало, что ни одна крупная операция раджеров по эту сторону океана невозможна без чёткой работы трансатлантического конвейера. И если этот конвейер заклинить…

Наступление русских дивизий на Аляске было остановлено американскими войсками на канадской границе: свирепые зимние метели заносили остовы сгоревших «мамонтов» и «шерманов», а трупы солдат, впаянные в вечную мерзлоту, имели все шансы сохраниться нетленными до второго пришествия. Японцы, захватив Полинезию, готовились к десанту на Гавайи, хотя наиболее трезвые их аналитики считали подобную операцию авантюрой.