Комнату снова заполнил приятный звон.
Хотя глава службы безопасности Уотс звонил точно по расписанию, Председатель понял, что все планы летят в тартарары.
— Сэр, — с трудом выговорил глава службы безопасности, — можно снова переговорить с вами о вашем решении участвовать в заседании совета директоров лично?
— Нет, если не хотите потерять работу.
— Если такова цена, сэр, я согласен, — не моргнув глазом ответил Уотс.
— Да вы храбрец!
— Не совсем, сэр, но вы наняли меня для того, чтобы я делал свое дело. Моя задача — охранять вас как можно лучше.
— Отлично, — раздраженно ответил Председатель. — Пока продолжайте!
— Спасибо, сэр. Мы не можем гарантировать вашу безопасность.
— Разумеется! — рявкнул Председатель. — Вам платят за то, чтобы вы заботились о ней.
— Именно поэтому, — невозмутимо продолжал Уотс, — моим подчиненным кажется, что было бы надежнее, чтобы вы спустились вниз из своего кабинета, а не вызывали к себе наверх членов совета директоров.
— Франклин, вы прекрасно знаете: я терпеть не могу покидать кабинет.
Уотсу не понравилось, что Председатель назвал его по имени. Он явно что-то задумал.
— Сэр, мне это тоже не нравится, но я бы просил вас учесть следующее. Если вы останетесь наверху, службе безопасности придется перевести свыше двух десятков человек в ваши апартаменты.
— Да, вам придется нелегко, — согласился Председатель, чувствуя, как закипает кровь у него в жилах, — но, насколько мне известно, до последних событий в GCI была лучшая служба безопасности в Солнечной системе. А если это не так, мне бы хотелось знать, кто лучший… чтобы нанять их вместо наших прежних сотрудников!
Колкость не смутила Уотса, хотя ему и удалось изобразить удивление:
— Если бы я узнал о лучшей службе безопасности, сэр, я бы лично известил вас о ней!
Его замечание помогло Председателю отойти от края обрыва. Он понял, что несправедлив и что оскорблять людей, которые обеспечивают его личную безопасность, — поступок не самый разумный.
— Извините, Уотс. После гибели Гектора я сам не свой.
— Не нужно извиняться, — ответил Уотс, хотя облегчение у него на лице свидетельствовало об обратном.
— Корень проблемы в том, — продолжал Председатель, — что нам неизвестно, как стало возможно убийство мистера Самбьянко и как кому-то удалось незаметно внедрить нановирус, несмотря на наши датчики.
— Верно, — кивнул Уотс. — Мы должны найти заказчика. Приходится признать, что его убил кто-то из своих. Следовательно, под подозрением каждый из тех двадцати с лишним человек, которые поднимутся в ваши апартаменты. Возможно, кто-то из них попытается убить и вас — так же изобретательно, как мистера Самбьянко и его помощницу.
— А если я спущусь по «Бобовому стеблю»?
— Так, конечно, безопаснее, сэр, но ненамного. Повторяю: лучше всего общаться с ними посредством голограммы.
— Да, Уотс, — торжественно кивнул Председатель, — но об этом не может быть и речи.
Он подумал: ирония судьбы заключается в том, что он знает: никакая опасность ему не грозит. И все же приходится делать вид, будто он опасается за свою жизнь. Он не имеет права возбуждать подозрения людей, которым щедро платят за их подозрительность. Уотс явно что-то заподозрил.
— Франклин, повторяю, я встречусь с директорами персонально, но я всецело доверяю вашему мнению. Внизу так внизу. Заседание назначаю на завтра, ровно на одиннадцать утра.
Уотс вздохнул с облегчением:
— Я лично обо всем позабочусь, мистер Председатель. Берете ли вы или кто-то из вашего аппарата с собой крупные предметы?
Председатель задумался. Пожалуй, не стоит выходить в народ с помпой. Чем проще он будет держаться, тем легче ему удастся успокоить директоров в это непростое время.
— Нет, Уотс, — сухо ответил он. — Вам надлежит заботиться только обо мне.
— Очень хорошо, сэр. Мы с вами свяжемся утром.
Председатель подождал, пока голограмма Уотса растает.
Он хотел поработать еще, но передумал. Надо отдохнуть. Спать он отправился довольный. GCI постепенно успокоится, и у Джастина Корда появятся десятилетия, необходимые на то, чтобы повести человечество по эволюционному пути. Потом они будут гордиться, что стояли у истоков нового порядка… Впервые за много лет Председатель спал крепко.
На следующее утро он сел в лифт и спустился по «Бобовому стеблю». Событие было настолько редким, что общительный аватар лифта, подъемник, заходился от радости. По пути вниз Председатель с грустью осматривал последствия беспорядков. Все, конечно, восстановится, но не сразу.
В коридоре его встретил глава службы безопасности Франклин Уотс, который сообщил ему, что будет лично сопровождать Председателя в нижний зал заседаний совета директоров. Решено было, что Председатель войдет в зал первым и будет встречать каждого директора по очереди. Тогда, объяснил Уотс, служба безопасности просканирует каждого и проверит, не выдают ли чьи-то биометрические показатели желания причинить вред Председателю. Председатель немного удивился. Такую же процедуру можно было бы устроить и на верхушке «Бобового стебля». К чему весь этот фарс? Только напрасная трата времени… Все же он решил подыграть службе безопасности. Пусть ищут злоумышленника вовне, а не внутри. Войдя в зал заседаний, он услышал грохот: за его спиной упала защитная перегородка. Председатель удивился, поняв, что Уотс не вошел в зал следом за ним. Кроме того, он увидел, что один из стульев — его стул — повернут в другую сторону от стола и из-под него торчат чьи-то ноги. Еще до того, как он увидел, кто сидит на его месте, Председатель понял, что его обыграли — члены его же совета директоров, его собственная служба безопасности и сама предполагаемая жертва. У него не осталось сомнений в том, что ему конец.
Стул развернулся.
— Доброе утро, мистер Председатель, — произнес Гектор Самбьянко. — Спасибо, что пришли!
Председатель сразу же почувствовал на себе действие иммобилизующего поля. Он не шелохнулся. Дергаясь, он лишь продлит свои мучения.
Гектор встал и вразвалочку подошел к своей жертве. Он как будто не злился и нисколько не спешил. Он внимательно разглядывал Председателя — так любитель искусства в музее разглядывает трудную для понимания картину. Он ходил кругами вокруг своей жертвы, как будто взгляд с разных углов мог что-то прояснить. Не прояснил.
— Я знаю ответы на многие вопросы, но не на все, — спокойно произнес Гектор.
Председатель пожал бы плечами, если бы мог. Он ждал молча.
— Вы думали, вам удастся вечно хранить свою тайну?
— Нет, — ответил Председатель. — Потому-то я и попытался вас убить.
Гектор рассмеялся:
— Дурацкий вопрос! — Полуобернувшись, он приказал:
— Еще, пожалуйста.
Председатель почувствовал, что грудь сдавило сильнее. Иммобилизующее поле повиновалось приказу Гектора.
— Вот почему, — продолжал Гектор, подойдя почти вплотную к человеку, которого он пытал, — вы никогда не назначали главой отдела спецопераций человека, который представлял бы для вас угрозу.
— Отчасти да, — согласился Председатель, стараясь оттянуть время, — но лучше всего защищало меня то, что никто… до последнего времени… не удосуживался вглядеться повнимательнее.
Гектор с отвращением отвернулся, но вскоре снова посмотрел на Председателя.
— Ответьте мне на последний вопрос, и я вас пощажу.
Председатель не поверил ему, но почувствовал: даже если есть хоть малейший шанс выбраться, миллиарды душ требуют от него согласиться.
— Хорошо, — сказал он.
Лицо Гектора исказилось, как будто вопрос, который он собирался задать, причинял ему боль.
— Как… как вы могли так… со мной?
Теперь поморщился Председатель.
— Я не мог… поступить иначе! Эта… система… поработит подавляющее большинство… человечества… на вечные времена!
— Те, кто не способен преодолеть собственные мелочные ограничения, — взвизгнул Гектор, — достойны рабства! В том и заключается красота системы! И ведь вы сами научили меня этому! Инкорпорация порабощает слабых и возвышает сильных!
