Проснувшись, Джастин понял, что ему лучше. Точнее, он немного успокоился. Он огляделся по сторонам. Комната была почти точной копией приемной при его прежнем кабинете, там он часто ложился вздремнуть во время длинного рабочего дня. В небольшом помещении, обшитом резными панелями, стояли книжные стеллажи от пола до потолка. В камине горел огонь. У стены стояла стандартная двуспальная кровать, на которой он лежал. «Если уж кто-то копается в твоем организме, лучше просыпаться в знакомом окружении, — подумал он. — Хотя… собственно, какая разница?» Джастин зевнул и потянулся. Он не знал, чего ожидать от курса лечения, хотя Нила ему подробно обо всем рассказала. Но привык к тому, что после любого, так сказать, наркоза просыпаешься с больной головой и не понимаешь, где находишься. Примерно те же чувства он испытывал, когда умирал. Вспомнив, что сейчас он не умирает, он тем не менее не сразу пришел в себя.

Курс возрастной терапии предложила Нила, посоветовавшись и наведя справки, Джастин согласился. Но он настоял на том, чтобы лечиться в Боулдере. Там ему было удобнее, кроме того, ему было спокойнее в знакомой обстановке. Договориться оказалось нетрудно. GCI под давлением как общественности, так и акционеров решила пойти Джастину навстречу и создать ему приемлемые условия. Он оделся, в последний раз оглядел «свою» комнату и вышел в приемную, где Нила, паря в летающем кресле, деловито изучала что-то в своем цифродруге. Услышав, как Джастин входит, она подняла голову.

— Я хорошо себя чувствую, — сказал он, не дожидаясь ее вопроса. — Более того, я чувствую себя лучше… и даже увереннее, чем раньше.

— Очень рада, — ответила Нила, — и все равно ругаю себя за то, что не подумала о таком важном факторе. Ты просто воскрес не в том возрасте.

— Ты меня воскресила, а все остальное не важно.

— Верно. — Нила встала. — По-моему, тогда мы думали только об этом и больше ни о чем…

— Если не считать нескольких подростковых срывов, ничего страшного не произошло!

Нила подумала о Гекторе и покачала головой. Ею овладело дурное предчувствие.

Во второй половине дня они собирались слетать по магазинам, но, поняв, что репортеры и поклонники не дадут им проходу, почти весь вечер провели в отеле — каждый в своем номере. Уговорились рано поужинать с Мошем и Элинор и попытались расслабиться. Нила решила, что не мешает выспаться, чтобы лучше подготовиться к завтрашнему испытанию.

— Куда же мы завтра отправляемся? Зачем летим в Лос-Анджелес? — спросил Джастин, устраиваясь в мягком кресле-лежанке, воссозданном по его просьбе.

Нила невольно нахмурилась, как всякий раз, когда он садился в это громадное, раскладное чудовище или вставал с него.

— Сама попробуй посидеть здесь, — предложил Джастин, закидывая руки за голову. — Пусть оно и не реагирует на изменение температуры тела, у него есть свои достоинства.

— Наверняка есть, — не слишком искренне согласилась Нила. — Может быть, как-нибудь потом. — Она посерьезнела. — Завтра мы идем в музей.

Улыбка на лице Джастина увяла. Некоторое время он сидел, уставившись в потолок.

— Думаешь, надо?

— Да. По-моему, ты готов.

— Тогда ладно… Ты главная, ты и командуй.

Джастин навел справки о музеях виртуальной реальности, а также о законах, по которым они действовали. Вот что ему удалось понять: музеи демонстрировали действие законов, настолько въевшихся в плоть и кровь современного общества, что достаточно было одного посещения. Отчасти по совету Нилы, но главным образом потому, что у него не было времени, Джастин не успел навести более подробные справки. Нила заранее договорилась с сотрудниками лос-анджелесского музея, их ждали в строго оговоренное время. Поскольку Джастин непременно хотел лететь в Лос-Анджелес в недавно купленном флаере, а не орбитолетом, Нила заявила, что они вылетают в девять утра, чтобы успеть к назначенному часу.

Джастину не хотелось лететь орбитолетом по двум причинам. Во-первых, он соскучился по ощущению водителя, когда сам сидишь за рулем. Во-вторых, за время, как он про себя называл ее, «автомобильной поездки» он рассчитывал немного сбросить напряжение после суда. Слишком долго он находился в центре всеобщего внимания, а странный музей пугал его. Нила не возражала. В совместном полете у нее появится возможность как следует поговорить с Джастином. Кроме того, полет на флаере займет лишь чуть больше времени, чем орбитолетный рейс. Они оговорили детали, Джастин распорядился, чтобы флаер перегнали ему из Нью-Йорка.

Больше всего Джастина удивило то, что сейчас почти никто не водил «машины» самостоятельно. Люди, конечно, путешествовали из одной точки в другую, но за исключением ретрогородков вроде Боулдера просто негде было крутить руль и нажимать на педали. Раньше, мечтая о будущем, Джастин рисовал в своем воображении не только летающие машины, но и огромные разноуровневые скоростные шоссе по двадцать полос в каждую сторону, заполненные самыми фантастическими средствами передвижения… Машины будущего неслись по идеальному покрытию, обладавшему способностью к самодиагностике и саморемонту. А вместо этого он увидел… точнее, не увидел ничего. Миля за милей глухомани — и ни кусочка асфальта. За пределами больших городов не было не только скоростных шоссе — не было вообще никаких дорог. Чем больше Джастин задумывался, тем больше логики видел в происходящем. Зачем нужны дороги, если повсюду имеются орпорты, а машины летают по воздуху? И все же он неизменно испытывал потрясение, видя, что города будущего со сверкающими фасадами, высоченными, выше облаков, зданиями и миллионами летающих машин торчат как острова посреди глуши. Со временем Джастин по-новому оценил красоту природы. Земля, которую оставили в покое, зализала раны и начала оживать. Он улыбнулся, вспомнив оголтелых «зеленых» радикалов своего времени, которые пытались защищать природу всякими эксцентричными способами. Сейчас они, конечно, давно покоятся в земле и ведать не ведают, что их мечты о зеленой планете полностью воплотились в жизнь.

Нила рассказала, что почти вся «глушь», которая ему так нравится, является чьей-то собственностью. В последнее время понятие «землепользование» означает извлечение из земных недр всех ценных природных ресурсов. До всего остального владельцам дела нет. Понятие «домик в деревне» также устарело лет за сто до воскрешения Джастина. Благодаря нанотехнологии сельский пейзаж — как и вообще любой другой пейзаж — можно создать в большом городе, в отдельном здании или на любом этаже небоскреба. И стоит такой «вид из окна» совсем недорого — во всяком случае, гораздо дешевле, чем жизнь за пределами большого города. Как ни странно, планета с населением в двадцать с лишним миллиардов человек оказалась почти незаселенной.

Управлять летающей машиной оказалось гораздо проще, чем ожидал Джастин. Аппарат по умолчанию работал на автопилоте, правда, всякий раз, как он хватался за руль, автопилот отключался и принудительно срабатывал, лишь когда понимал, что управляет флаером новичок. Хотя флаер развивал скорость около тысячи шестьсот миль в час, он был маневренным и легким, словно запущенный в небо бумажный самолетик. Огромные окна позволяли беспрепятственно любоваться степью, тундрой, величественными горными хребтами и извилистыми реками. Джастин ненадолго задержался над Аризоной, чтобы воплотить в жизнь свою детскую мечту — пролететь над Большим каньоном.

Видя неподдельную радость своего спутника, Нила рассмеялась.

— По-моему, — заметила она, — уровень некоторых гормонов у тебя еще повышен!

— Ничего подобного, — возразил Джастин, в детском восхищении разинув рот, когда они оказались над порогами реки Колорадо. — Мои гормоны точно на том уровне, на каком мне хочется!

— Что ж, если тебе так нравится здесь, — ответила Нила, явно заскучав, — ты просто станешь аляскинцем, когда увидишь марсианские каньоны! По сравнению с ними Большой каньон — всего лишь царапина в песке.