— Мисс? Мисс?! Да вы в каком веке родились? Называйте меня «госпожа Дельгадо»! — прошипела она.

— Вы, конечно, правы, — серьезно и уважительно ответил Мэнни. — Простите мне мою маленькую слабость. Видите ли, я — сексист.

Джанет снова была застигнута врасплох.

— Вы… кто?! — Хотя беседа с самого начала развивалась не так, как планировала она и ей следовало развернуться и уйти, она решила непременно выяснить, что имеет в виду этот чертенок. — Вы считаете женщин низшими существами? — фыркнула она. — Вы и в самом деле жертва атавизма!

— О нет, не низшими, — ответил Мэнни, очевидно не уловивший в ее словах оскорбления. — Наоборот, вынужден признать, что во многих областях женщины превосходят мужчин. И все же я считаю, что мужчины и женщины отличаются друг от друга, хотя говорить об этом несовременно… Я же люблю указывать на различия в мелочах. Правда, вы ни в коем случае не должны страдать от моих причуд. Я, разумеется, буду обращаться к вам «госпожа».

Джанет сама себя не понимала. Она выпалила то, что первым пришло ей в голову.

— Мистер Блэк, почему я раньше о вас не слышала? — спросила она.

Мэнни ответил, как ей показалось, охотно:

— Раньше я никогда не принимал участие в громких процессах. Меня больше привлекали интересные аспекты законодательства. Подобные дела редки, и, когда они появляются, их, как правило, перехватывают крупные фирмы. Поэтому мне доставались в основном дела ради общественного блага. Журналисты не особенно интересуются «мелкотой»… за исключением «метеоров».

— Тогда почему вы не пошли работать в крупную фирму? — спросила Джанет, забывая о своей враждебности.

— Они бы меня не взяли. Мелкие фирмы приняли бы меня охотно, но там мне доставались бы такие же дела, только при этом приходилось бы еще подчиняться начальству. — Глаза у Мэнни сверкнули. — Мне крупно повезло: у меня богатые родители. Поэтому я не обязан работать на чужого дядю…

У Мэнни забурчало в животе.

— Надо же! — удивленно воскликнул он. — Который час?

Джанет не удосужилась спросить, почему ему об этом не сообщил его аватар, она подняла на уровень лба большой палец, и аватар спроецировал время у нее в глазу.

— Восемнадцать-девятнадцать и двадцать семь секунд.

— Для завтрака, пожалуй, поздновато. Вы не знаете, где здесь поблизости можно быстро чего-нибудь перехватить?

Джанет поняла, что не проведет вечер со своими недовольными подчиненными. Она проведет его с представителем защиты — гораздо более полезный способ распорядиться своим временем!

— Забудьте о «быстром перехвате». Я знаю один хороший ресторан, где нам никто не помешает. — Она покосилась на немигающих репортеров, которые по-прежнему жадно слушали и записывали каждое их слово. — Вам понравится, — обещала она Мэнни.

— Не хочется вас задерживать.

Джанет взяла странного человечка под локоть и потащила прочь из здания суда.

— Что вы, что вы… Я угощаю!

— Вы выбираете ресторан, а я плачу по счету! — возразил Мэнни.

— По счету? А… вы имеете в виду чек!

С этими словами они скрылись в ночи.

Джанет почти ничего не запомнила, кроме одного: так хорошо ей в жизни не было. Мэнни оказался старомодно учтив. Он придерживал для нее дверь, заботливо усаживал на стул и спрашивал, что ей заказать. Джанет не знала, что делать — обижаться или чувствовать себя польщенной. Из-за того, что она так и не сумела унизить Мэнни Блэка ни как человека, ни как юриста, из досадной помехи он превратился в огромную загадку.

Вне всяких сомнений, Мэнни был блестящим юристом. Он легко сочетал несочетаемое. Джанет очень обрадовалась, узнав, что он слышал обо всех выигранных ею делах — и не в ходе подготовки к последнему процессу. Ей показалось, что Мэнни Блэк следит за ее делами из профессионального уважения, испытывает неподдельный интерес к ее работе и продвижению по службе. Хотя оба не имели права обсуждать текущее дело, вечер для Джанет оказался одним из самых приятных за долгое время. С Мэнни, в отличие от многих, можно было поговорить на профессиональные темы. Если она упоминала особенно сложное в теоретическом смысле дело, то не натыкалась на бессмысленный взгляд собеседника. Мэнни оживлялся и часто отвечал очень остроумно. В конце ужина Джанет совсем растаяла. Она от души хохотала над его юридическими анекдотами и кривилась, слушая его каламбуры. После ужина она нисколько не рассердилась, когда Мэнни проводил ее до дверей и, прощаясь, взял ее руку в свою. Он не пожал ей руку — просто осторожно поднял ее и, слегка поклонившись, произнес:

— Спокойной ночи!

Жест Мэнни смутил Джанет, но вместе с тем и растрогал. Все-таки в древности бытовали интересные обычаи!

Когда на следующее утро ее разбудил звонок, Джанет понадеялась, что это Мэнни. Оказалось, что ей звонит не Мэнни, и она расстроилась. Зато потом позвонил Мэнни, и она обрадовалась. Он пригласил ее позавтракать, и она сразу же согласилась. Прежде чем она успела спросить, где они будут завтракать, он ответил, что будет у нее через час. Сама того не понимая, Джанет готовилась к «свиданию» необычно тщательно. А когда Мэнни за ней заехал, она больше не удивлялась, что он обходит флаер с ее стороны, ждет, пока она пройдет пермастену, и только потом садится на свое место. Его учтивость казалась естественной. Неделя пролетела незаметно, Мэнни и Джанет виделись ежедневно. Их встречи были заполнены умными разговорами, хорошей едой и даже немного высокой модой, потому что Джанет знакомила Мэнни с современной модой. Мэнни охотно объяснял Джанет: сексизм в его понимании проистекает из старинных рыцарских обычаев. А Джанет, в свою очередь, охотно объясняла Мэнни: обращать внимание на свою внешность — проявление если не рыцарства, то, по крайней мере, учтивости.

Так продолжалось еще некоторое время до тех пор, пока в конце недели Джанет не заметила на лице Мэнни необычно сурового выражения.

— В чем дело? — встревоженно спросила она.

— Мисс Дельгадо, боюсь, мы с вами больше не можем встречаться.

Джанет больше не возмущалась, когда Мэнни называл ее «мисс». В его устах такое обращение казалось ласковым, интимным.

— Почему? — спросила Джанет, встревожившись больше, чем могла себе представить, особенно учитывая, какие чувства она испытывала всего неделю назад.

— Я все больше привязываюсь к вам, мисс Дельгадо. — Глаза у Мэнни слегка потухли, губы скривились. — Если так будет продолжаться и дальше, наши отношения неблагоприятно скажутся на моей способности успешно защищать клиента — надеюсь, вы меня понимаете. Прошу у вас прощения. Просто вы — первый юрист и, разумеется, первая встреченная мной женщина, которая на самом деле способна меня… понять.

Джанет подумала, что Мэнни слишком высокого мнения о ней. После того как он растолковал ей некоторые юридические тонкости, ей показалось, что она вернулась в школу правоведения и беседует с блестящим профессором, который отвечает на все вопросы не задумываясь. Но она не выдала Мэнни своих истинных чувств.

— Вы и понятия не имеете, — продолжал Мэнни, — какой привлекательной вас делает такое сочетание. Я все время ловлю себя на том, что думаю не о своем клиенте, а о вас, что нечестно как по отношению к вам, так и по отношению к нему.

Джанет ужасно хотелось закричать: «Да пошли они все — и ваша честность, и Джастин Корд!» — но она тоже все понимала. Из-за того, что испытывала те же чувства. Им нельзя слишком сближаться, иначе потом будет трудно. Пусть сначала закончится судебное разбирательство — а там будь что будет. В голове всплыли первые слова Мэнни.

— По-вашему, я могу победить?

— Конечно можете! — воскликнул Мэнни. — Так или иначе счет будет три — два в вашу пользу.

Джанет кивнула, поскольку пришла к тому же выводу.

Верховный суд совещался в кулуарах целых семь дней. Джастин постоянно перелетал на орбитолете туда-сюда, повторяя, как молитву, слова о пассивном сопротивлении системе инкорпорации. Плотная охрана замедляла его передвижения, но, поскольку СМИ следили за каждым его шагом, его слова все же доходили до людей и производили на всех сильное впечатление.