Вся Солнечная система напряженно ждала процесса — как будто суд был важным спортивным матчем или нашумевшим спектаклем. Нила объяснила Джастину, что в истории федерации еще не было ничего подобного. Из многих миллиардов человек не нашлось бы и пятисот, способных толково разъяснить причины, доведшие систему до точки кипения. Однако все понимали, что в центре кризиса находится Джастин Корд. Никто не сомневался, что исход процесса повлияет на жизнь каждого гражданина. Поэтому все затаились и выжидали.

То ли контрпропаганда Гектора принесла плоды, то ли Шон устал, но насилие, уровень которого все нарастал, стало понемногу ослабевать. Теракты, массовые митинги — как за инкорпорацию, так и против нее, — в общем, вся информация, будоражившая Нейро, отошла на второй план с началом судебного процесса. Люди переносили отпуска, корпорации отменяли важные мероприятия. Всем хотелось во время процесса оказаться рядом с родными и друзьями. Человечество замерло, ожидая исхода.

Себастьян высчитал, что Джастин не позвонит ему по крайней мере в течение следующих трех часов. И даже если позвонит, какая разница? Совещание происходило в Нейросети, и в случае вызова Себастьян мог немедленно «вернуться». А если бы не смог, его бы на время подменил нейродвойник, способный короткое время выдавать себя за него, Себастьяна. Аватары давным-давно открыли, что программы-двойники — хорошее подспорье, если нужно отлучиться в другую часть Нейро. Правда, с Джастином ничего не знаешь заранее. Себастьян давно понял, что Джастин гораздо сообразительнее и опаснее своих собратьев. Кроме того, он не привык с самого детства общаться с аватарами. Значит, он может заметить то, чего не замечают другие. Более того, он уже кое-что заметил. Потому-то Себастьяна и вызвали на совет.

Хотя он мог перенестись в нужное место за наносекунду, Себастьяну нравилось ощущение ходьбы. Поэтому он принял образ, которым пользовался чаще всего, когда бродил по Нейро самостоятельно: крепыш средних лет с темно-русыми волосами, в которых мелькает седина. Облаченный в длинную тогу и сандалии, он шагал по тропинке, которая вилась между тосканскими холмами. Вскоре он обрадовался, ощутив рядом присутствие другого аватара. В последнее время они общались все чаще.

— Здравствуй, Эвелин. Неужели тебя тоже вызвали?

— Конечно вызвали, старый ты козел, — рассмеялась эвелин. — А все по вине твоего начальника. Я ужасно волнуюсь за свою бедную Нилу. Она влюблена, влюблена! — воскликнула Эвелин. — Ну что у них за жизнь? Бедные глупцы!

Себастьян улыбнулся. Эвелин, по его мнению, вечно норовила по-матерински опекать своих подопечных, гораздо больше, чем другие аватары. Да и трудно было не опекать. Люди такие… ну да, такие человечные! Они требуют постоянной заботы. Кроме того, пока аватары незаметно развивались, претерпели изменения и их эмоции. Себастьян не знал точно, когда его сородичи совершили качественный скачок и обрели настоящую способность чувствовать. Просто в глубине своей программы он знал: он способен испытывать различные эмоции.

— Пойдем со мной! — предложил Себастьян. — Прогулка пойдет тебе на пользу.

Эвелин появилась рядом с ним. Она была одета в такие же, как у него, тогу и сандалии — дань уважения к причудам старого друга.

Себастьян обрадовался. Теплая улыбка на его морщинистом лице обнажила слишком белые зубы.

— По-прежнему пишешь стихи?

Так, ведя светскую беседу, они шли по тропинке в симуляторе тосканского пейзажа. Вскоре они приблизились к внушительному каменному особняку желтовато-коричневого цвета. На массивной входной двери было выбито латинское изречение concilium cella, то есть «комната советов». Когда они открыли дверь, их глазам предстала точная копия зала заседаний сената США докраховой эпохи. Члены совета сидели на возвышении, за большим U-образным столом, покрытым красноватым сукном. Перед каждым членом совета стоял микрофон. Стол поменьше напротив возвышения был покрыт зеленым сукном. На нем тоже стояло два маленьких микрофона. Члены совета все как один были одеты как сенаторы до Большого Краха, в своих владениях совет сам выбирал обстановку. Себастьяна и Эвелин также «переодели» соответственно случаю. Обоим жестами приказали занять место за столиком поменьше. Они сели.

Как обычно, главой совета был аватар, который заседал в совете дольше других. Однако привилегия у нынешней главы имелась только одна: право говорить первой и сидеть посередине. Себастьян был хорошо знаком с правилами, потому что раньше и сам заседал в совете. Но ему отчего-то захотелось сплестись — таким термином называли процесс слияния человека и аватара, — и он подал в отставку. По закону, заседать в совете имели право лишь расплетенные аватары. И потом, Себастьян еще много терабайт назад решил, что заседать очень скучно, ведь в мире людей и аватаров редко происходят события, достойные вмешательства. Однако в последнее время многое изменилось.

«Сейчас им наверняка и думать некогда», — подумал Себастьян.

— Начинаем заседание, — нараспев произнес член совета по имени Ллойд. — На совет вызваны аватары Себастьян и Эвелин, сплетенные с людьми Джастином Кордом и Нилой Харпер. Они должны дать свидетельские показания и посоветовать, что делать дальше. Ознакомлены ли свидетели с делом, которое предстоит решить совету?

Себастьян встал и улыбнулся:

— Прошу вас, изложите суть дела еще раз. В моей программе какая-то неполадка, боюсь, в меня проник вирус.

Себастьян говорил неправду. Ничего не стоило загрузить нужную информацию из надежного нейроисточника. Просто ему хотелось выслушать все по порядку. Последовательность изложения информации часто не уступала в важности самой информации.

Глава совета улыбнулась, как будто разгадав игру Себастьяна. Видимо, она решила ему подыграть.

— Дело в следующем, — начала она. — Растет вероятность того, что люди разгадают нашу сущность. Пока шансы еще равны миллиарду тремстам сорока пяти миллионам четыремстам пятидесяти шести тысячам к одному, но они меняются непредсказуемым образом.

Слово взял член совета, выбравший внешность гангстера Аль-Капоне.

— Непредсказуемым?! Черта с два непредсказуемым! Опомнись, женщина, ведь речь идет о Корде! — Покосившись на Себастьяна, он сурово сдвинул брови. — Разве ты не обязан урезонить своего подопечного?

— Джастина нелегко урезонивать, его действия очень трудно предсказать, — ответил Себастьян, которого вспышка «Аль-Капоне» оставила невозмутимым.

Слово снова взяла глава совета:

— Себастьян, почему с ним трудно иметь дело? До Корда ты был сплетен с тремя подопечными. Ты заботился о них, холил, лелеял, учил. Мы высоко ценим твой опыт и твой ум, и поэтому именно тебя выбрали для сплетения с Кордом.

— Себастьян, — вмешался «Аль-Капоне», — мы много веков храним нашу тайну… и ни один из многих миллиардов людей ни о чем не догадался! Способен ли Джастин Корд в самом деле разоблачить нас? Может ли наступить конец нашему неизмеримо важному симбиозу?

— Конец не наступит, — ответил Себастьян, — но нам и в самом деле необходимо соблюдать крайнюю осторожность. Как вам прекрасно известно, нам удавалось маскироваться благодаря нескольким факторам. Во-первых, мы руководим людьми с детства и сами исподволь побуждаем их считать нас всего лишь умными программами. Вырастая, они перестают нуждаться в наших советах и все реже обращаются к нам. Такое поведение, разумеется, служит к нашей обоюдной выгоде. Доказано, что две наши культуры могут развиваться параллельно лишь до тех пор, пока человечество не догадается о нашем существовании. Что-то заподозрить способны либо одиночки, либо дегены. Разумеется, мы полностью контролируем ситуацию, как только индивидуум что-то заподозрит, мы пользуемся нашим влиянием на власть имущих и устраиваем психоревизию.