Вообще, обличительных наездов на него попросту не может быть. Потому что я затрудняюсь представить себе, кто эти наезжающие люди. Я видела много недовольных «Ленинградом», но никакой внятной отповеди так и не услышала. Я долго пыталась понять, что же именно кроется за фразой «Шнуров совсем охуел». Потом поняла, что ничего. Во-первых, он очень финансово порядочный человек. Я это наверняка знаю, поскольку сталкивалась с ним на уровне сумм далеко не тех, что сейчас, — он очень порядочный. Если люди, положим, говорили, что он им платит мало, то это «мало» — ровно столько, сколько он им декларировал и на сколько они согласились. Никогда он никого не обманывал, правда. Все недовольства — оттого, что он людей зазомбировал и люди согласились. А там сколько хочешь жалуйся, ты сам на это пошел. Он всегда помнил про мой процент от концерта — он помнил, не я. Это большая редкость. Особенно если учитывать то, в каком угаре все эти концерты игрались. Такого, что «я забыл» или «сама, дура, не напомнила», — не бывало.

Илья Бортнюк

Я ездил с ним в Нью-Йорк в октябре 2001 года. Это были первые серьезные гастроли «Ленинграда». Квасо отказали в визе по непонятным причинам, и Антоненыч играл партию тромбона. Я бы не сказал, что это сильно сказалось на качестве концерта. Позвал их такой человек Дэвид Гросс. Клуб человек на пятьсот был полный. На концерт пришел Женя из Gogol Bordello.

Битлы устраивали дикий трэш. Ромеро сразу по приезде купил себе ковбойскую шляпу. После концерта нас пригласили на какую-то вечеринку, Ромеро напился и стал с кем-то из гостей драться, причем реально драться. Потом то ли его кто-то вырубил, то ли он сам на что-то налетел, но только он упал на пол и лежит, не встает. Хозяин в ужасе, не понимает, чего делать, может, полицию вызывать, а Шнур и Пузо его успокаивают, говорят, что это нормально, это еще лайт-вариант, сейчас он полежит, придет в себя. Ромеро действительно полежал, встал, опять выпил, ну и все по следующему кругу. Стоит еще учесть, что никто из них вообще практически не говорил по-английски. Зато концерты были очень хорошие.

Митя Мельников

Нас позвали в последних числах декабря в ресторан «Прага». Новогодняя вечеринка «Нашего Радио» для всех типа суперрокмузыкантов. Приехали, там столы, фазаны какие-то, официанты в белых перчатках. Кто выступал, не помню, сам нажрался. Ромеро начал кидаться птицей. Официанты подбежали, отобрали ее. А мы присели с Дэном Калашником на диванчик, вдруг смотрим — появляется Рома, на ходу расстегивая ширинку, ни хуя не понимая, что происходит. Подходит к занавеске, пытается там спрятаться — официанты просекли, начали его оттуда выволакивать, тащат, а он ссыт по ходу на все вокруг, на стол, на Васю, который спит тут же на диванчике. Тут уже мы с Дэном подключаемся, ну потому что уже реальный пиздец творится. Кто-то бутылки пиздит со столов. Кое-как мы оттуда снимаемся, едем в эту ебаную «Табулу Расу». А там сцена двухъярусная, и мы наверху обычно ставили духовую секцию. Рома пошел в туалет, там заснул и в концерте вообще не участвовал. А Антоненыч тоже нажрался, залез на второй ярус зачем-то, хотя по идее внизу должен был стоять. И оттуда сверху он блеванул прямо на то место, где сидел я и стоял Микшер со своими колумбийскими перкуссиями. Там еще кабели были какие-то проложены. Ну, короче, он прямо на них блеванул. Мы пришли, а уже ничего не сделаешь — концерт начинается. И Микшер весь концерт простоял на этих кабелях и скользил всю дорогу на этой блевотине. Между второй и третьей песней возникла пауза, Антоненыч спустился сверху и начал играть на своих клавишах. А у него клавиши были такие, за сто долларов, «Ямаха». И он спьяну нажал эту кнопку demo, ну и получалось так: Шнур в паузах объявляет, допустим, песню «Ковбой», а там, как обычно на этих дешевых клавишах, начинается какая-то нелепая веселая музыка. Все орут: «Антоненыч! выключи на хуй!» А он смотрит и ни хуя не понимает — глаза при этом добрые, светлые.

Сергей «Обобо» Бакалов

Тогда все нажрались страшно. Сашко играл то на трубе, то на саксофоне — он стоял с двумя дудками наперевес. Андромедыч спал на клавишах, а сзади Веич держал его за джинсы, чтобы он не упал.

Алексей «Микшер» Калинин

Разнузданнейший дали концерт после этой вечеринки «Нашего Радио». Был полный беспредел, музыки ноль, не игралось вообще ничего. Я, в принципе, хорошо к музыке отношусь, и меня это бесило по большому счету.

Александр «Пузо» Попов

Я однажды повторил подвиг Ромеро и тоже проспал концерт. В каком-то баре в Шереметьево мы играли.

Андрей «Андромедыч» Антоненко

У меня после этой вечеринки «Нашего Радио» в сноубордических штанах скопился целый бар — золотая, серебряная текила, виски какой-то — нам же еще на концерт надо было ехать. Мы выходим из «Праги», и вдруг Веич мне говорит: смотри, Пугачева. Меня нахлобучивает выпитое, и я иду знакомиться. Это, разумеется, не Пугачева, а какой-то трансвестит. В общем, на «Нашем Радио» еще полгода в красках рассказывали истории про группу «Ленинград». Ромеро после этого случая стал притчей во языцех.

Роман «Ромеро» Фокин

В группе «Ленинград» главным был я.

Однажды Шнуров и Севыч сидели и пили в пустом придорожном кафе где-то под Краснодаром. В заведении не было ровном счетом ничего примечательного, кроме того, что здесь взимались штрафы за ругань. К стене был прикноплен лист бумаги с корявой надписью: «Один матюг — семь рублей». Мир словно бы робко пробовал остановить разгулявшийся оркестр.

В 2002 году у группы «Ленинград» наконец начались проблемы, от которых семью рублями было уже не отделаться. Их суть вкратце сводилась к следующему: Лужков группу запретил, а Шнуров ее разогнал. Основанием для первого решения была брань, поводом для второго — пьянь. Хотя на самом деле причина у всего была одна и та же — «Ленинграда» стало слишком много. С ним нужно было что-то делать — как снаружи, так и внутри. Если даже мало соотносящиеся с реальной жизнью концептуалистские фантазии В. Г. Сорокина едва не отправили автора за решетку, то вдвойне странно было попустительствовать оглушительному оглоеду и автору песни «Побрей пизду» у которого слово не расходилось с делом и чьи жесты с каждым годом становились все более широкими. С другой стороны, сам Шнуров не мог больше потворствовать той концепции пьяной несуразицы, которую он сам же и изобрел и которую с его легкой руки исповедовала большая часть группы. Сам факт запрета выводил Шнура на новый неблагодарный уровень. Ему понадобились чуть более вменяемые исполнители. Контрастной душой ансамбля пришлось пожертвовать.

В принципе «Ленинграду» стали угрожать санкциями уже с весны 2001 года, но поначалу это происходило не слишком настойчиво. (Например, на июньском фестивале «Крылья» «Ленинград» должен был выступать в 13.10. «Ленинград» действительно выступил, однако сделать им это пришлось в 10.30, поскольку за несколько дней до концерта устроители фестиваля получили предупреждение от представителя московских внутренних дел. Ну и что с того? В пять часов вечера Шнур повторно возник на сцене и со словами «нас просили без мата, вот мы и поем без мата» спел «Шоу-бизнес» в обществе Гарика Сукачева и его «Неприкасаемых».)

Первая серьезная мера пресечения настигла группу в ноябре 2002 года, когда без лишних слов взяли и отменили сольный концерт в Лужниках. Это было уже ощутимое вмешательство. Как высказался Шнур несколько лет спустя по другому поводу в студии Пятого канала, победа далека, пиздец близок.

Впрочем, осенний запрет распространился уже не на тех людей. Шнуров позвал на запись нового альбома «Пираты XXI века» старую питерскую ска-панк-команду «Спитфайр», которая из сессионных музыкантов сперва превратилась в аккомпанирующий состав, а потом и непосредственно в группу «Ленинград». Что касается саксофониста Ромеро, трубача Сашко, тромбониста Квасо, барабанщика Мити, а также неунывающего басиста Макса Колотушки, то они были отправлены в бессрочный отпуск без выходного пособия. Шнуров даже подумывал о том, чтобы позвать в гитаристы Григория Сологуба из «Странных игр», но предложения ему так и не сделал. Интересно, что для Сологуба это была уже вторая нестыковка — в конце восьмидесятых возникала смутная фантазия на тему его участия в «Гражданской обороне» (которые тогда собирались перебираться в Питер). Но она так и осталась фантазией. (Вообще все недовольные группой «Ленинград» всегда в один голос намекали на ее подсудную схожесть с группой «Ноль», однако никто почему-то не видел их предшественников в группе «Странные игры». Меж тем Шнуру очень нравились «С. И.» — особенно композиция «Уренгой — Помары — Ужгород».)