Дождь лил с самого утра. Ну что за лето? Небо задернулось лохматыми тучами, в окно барабанили тяжелые капли. Такая досада! Вот уже вторая неделя пошла, как мы поселились в доме моего приятеля на берегу моря и вместо купаний, увлекательных походов по лесу и пляжам сидим дома. Мы — это я, мой племянник из Ленинграда, четырнадцатилетний Андрей, и внучка Маринка, которая уже осенью этого года пойдет в школу.

С утра мы читали. Я — свои рукописи, Андрей — книги Жюля Верна, а Маринка — книжки-малышки. Потом, сидя у печки, Андрей попросил:

— Дядя Юра, расскажи-ка еще что-нибудь.

— И чтобы было «вдруг»! — добавила Маринка.

— Хорошо. Слушайте. Было это в Центральной Атлантике, — начал я. — Переходим мы на нашем научно-поисковом судне в другой район. Зыбь балует. Обедаем. Качка, а потому миски в руках держим. Траулер кренится в одну сторону, и мы с мисками в ту же сторону кренимся. Траулер — в другую, и мы с мисками тоже кренимся. Это чтобы щи из мисок не вылились.

Маринка, взяв в руки блюдечко, начинает наклоняться то в одну сторону, то в другую.

— И вдруг!.. — Я произношу это слово и останавливаюсь. Глаза у Маринки становятся блестящими, как две новенькие монетки. — И вдруг — трах-тарарах! Удар! Мы все валимся кто куда. Выскакиваем и видим, как возле правого борта судна из воды поднимается чудовищной величины хвостище… И вдруг этот хвост ка-ак ударит по воде — столб воды поднялся.

— Кит? — сдержанно спрашивает Андрей.

— Гигантская китовая акула. Спала, а мы на нее наехали. Капитан кричит на штурмана: «Куда глядел?!» А тот отвечает: «А на ней ни маяков, никаких сигналов нет!» Вот морское чудо так чудо.

— Да, это чудо, — мечтательно произносит Андрей и, сощурившись, глядит в мутное стекло окна, будто пытаясь представить себе синюю-пресинюю океанскую ширь и гигантскую рыбину, спящую в воде. Вздыхает. — Но такое бывает лишь там. В дальних широтах, в дальних странах.

— Да, вот бы такое морское чудо было и у нас! — вздохнув, говорит Маринка. — Вот бы!..

— Обязательно будет какое-нибудь морское чудо. — Это я так говорю потому, что чудо уже ожидает нас… — Послушайте, как разбушевалось море! Волны выплескиваются на пустынные пляжи. Они несут с собой всякую всячину. Бревна, ящики, доски. Стихнет ветер, море успокоится, мы пойдем на берег и чего-нибудь найдем или увидим.

— Может, и найдем, — вздыхает Маринка. — Но разве это чудо?

— Что тут особенного можно найти или увидеть? — говорит Андрей. — Вот если бы это было там, в дальних океанских широтах, на каких-нибудь необитаемых островах… А что может быть тут?

Ветер играет, в рамах тоненько позвякивают стекла, а где-то в углу, как котенок, попискивает сквознячок. Андрей рисует необитаемый остров, Маринка укачивает куклу. Молчим. Думаем каждый о своем.

Я вспоминаю о том рейсе, когда получил радиограмму, в которой меня поздравили с внуком. Мы только что бросили якорь на рейде Сингапура, уже прибыли портовые власти. И такая неприятность: портовый врач обнаружил, что у одного из наших матросов нет противочумной прививки. Врач сообщил капитану, что, к сожалению, теперь наш транспортный рефрижератор «Паланга» загонят на месячный карантин в бухту Пагар. С ума можно сойти! Мы и так задержались в пути, план горит, а тут еще месячный карантин! Злые, расстроенные, мы сидели в капитанской каюте и мрачно слушали вежливого портового врача, который зачитывал нам длиннющую инструкцию из портовых правил Сингапура. В этот момент радист внес и положил передо мной бланк радиограммы. Я прочитал, захохотал и сказал:

— Поздравьте: я — дед! У меня родился внук!

В каюте стало шумно, все задвигались, заулыбались; сингапурцы стали расспрашивать, что произошло. Я им объяснил, что же именно произошло, и они поздравили меня. Мне было хорошо и немножко грустно: сорок три года — и уже дед! И тут радист принес еще одну радиограмму, в которой меня поздравляли… с внучкой… Как? И внук и внучка?! Портовый врач убрал свои инструкции и хлопнул меня по плечу:

— Ладно уж! Стоит ли портить настроение русским?

Вскоре, загрузив топливо, продукты и воду, мы покинули Сингапур, а спустя несколько дней я получил новую радиограмму с сообщением, что внучка чувствует себя хорошо. И всполошился: а внук? Прошло еще несколько дней, и выяснилось, что радисты, передавая текст, что-то напутали, в самом деле у меня родилась внучка.

…К вечеру дождь унялся; ночью и ветер стих. Утром в окна дома золотыми столбами влилось солнце. Быстро позавтракав, мы отправились на берег моря. Сопровождаемые резкими криками чаек и плеском волн, мы шагали по сырому песку и разглядывали то, что море выкинуло на берег. Увы, ничего интересного. Ребята, которые вначале мчались со всех ног к каждой крупинке янтаря или к какой-нибудь яркой пластмассовой коробочке, вскоре приуныли.

— Мы ведь не на острове Сейбл, — разочарованно сказал Андрей.

— Да уж, какое тут может быть чудо? — невесело проговорила Маринка. — И вообще я устала. И потом, видите? Тучи ползут… Может, пойдем домой?

— Только вперед, — возразил я. — И будет чудо. Вперед!

Берег изгибался дугой. Поверив мне, Маринка мужественно карабкалась через громадные валуны, тихо вскрикивала, охала и ахала, но вместе с нами шла и шла вперед, спешила к каждому очередному мысу: может, там, за его оконечностью, и поджидает нас чудо? Андрей шел молча. Усмехался. Весь вид его говорил: «Глупости все это. Что тут может быть интересного? Но так уж и быть, и я поддержу эту игру в чудо».

Погода вновь стала портиться. Солнце скрылось, начал накрапывать дождь. Мы уже устали, но все шли и шли. Вот приближается и еще один мыс. Маринка побежала вперед.

— Пароход! Там громадный… — она задохнулась от возбуждения и радости, — разгромадный пароход!

— Откуда тут может быть пароход? — буркнул Андрей. — Ну и вруша!

— Действительно, откуда ему тут взяться? — сказал и я.

Мы обогнули мыс и остановились. Возле самого берега, врезавшись крутым носом в громадные камни, торчащие из воды, действительно стоял серый длинный пароход. Белые надстройки, труба, мачты. Из клюза свисала в воду ржавая цепь. «Анна Ф» — было написано латинскими буквами на его надстройке, там, где виднелся капитанский мостик. Чернели дыры распахнутых иллюминаторов, высовывалась из воды лопасть винта. Сотни чаек сидели на леерах палубы. Завидя нас, птицы взлетели, и от их тоскливых криков еще таинственнее стала эта каменистая бухта и покинутый, брошенный командой пароход.

Будто опасаясь, что это морское чудо вдруг исчезнет, Маринка и Андрей побежали к пароходу. Про то, что некоторое время назад он был выброшен бурей на побережье, я уже знал. И был готов увидеть это судно, но все ж и я побежал следом за ребятами: вот бы подняться на него! Увы, когда мы подошли ближе, оказалось, что между берегом и пароходом метров сто воды. Однако тут мелко! Наверняка до судна можно не плыть, а просто дойти… Но как быть с Маринкой?

— Поплывем, — решительно сказал Андрей. — Мы должны побывать на пароходе.

— Да-да, поплывем! — добавила и Маринка, но тут же озабоченно воскликнула: — А как же я?

— Глядите, вот ящик! — Андрей выволок из камней большой тяжелый ящик. — Маринку мы посадим в него. И одежду положим.

Ребята с надеждой поглядели на меня.

— Холодно, — сказал я. — Продрогнем.

— Ничего, пойдем назад — разогреемся! — воскликнул Андрей.

— Ух как разогреемся! — пискнула Маринка. — Вперед!

— Да-да, нам надо побывать там. — Я стал раздеваться. — Только никому дома не говорите, как мы плавали на пароход.

— Я буду нем, как саркофаг, — сказал Андрей.

— И я тоже, как этот, как… В общем, тоже буду! — пообещала Маринка, быстро стаскивая с себя свитер и брючки. — Немая буду, вот! Даю честное-пречестное слово.