Мальчик улыбается, сильнее налегает на весло, и шлюпка быстрее скользит по воде. Помочь бы ему, но я боюсь шевельнуться. Да и никогда ранее не приходилось мне грести вот таким способом: крутить веслом, укрепленным на корме в железном захвате, крутить из стороны в сторону.
— Сейчас будем на месте, сэр, — явно желая развлекать меня рассказами до самого танкера, произносит мальчик. — А пока я вам вот что скажу: вы что-нибудь слышали про корабль «Питер-Бот»?
— Этот корабль вез золото и серебро. Во время урагана он налетел на риф и затонул. Так, кажется?
— Все верно, сэр. Это произошло в тысяча шестьсот пятнадцатом году… Так вот, наш дом находится как раз напротив того рифа, где погиб «Питер-Бот». Многие искали сокровища, но не нашли. И вот… — Мальчик оглядывается и, понизив голос, сообщает: — Скажу только вам, сэр: я знаю великую тайну.
— Вот как?.. — «Ах ты лгунишка! — думаю я. — Ставлю сто долларов против одного, что сейчас ты сообщишь мне, где находятся сокровища погибшего корабля. Интересно, сколько уже моряков, которых тебе приходилось возить на своей утлой посудине, знают эту тайну?» — Ну, выкладывай.
— Вы напрасно улыбаетесь, сэр. Когда «Питер-Бот» сел на риф, моряки с корабля попытались вывезти часть золота на берег. Шлюпка разбилась, и все утонули! И два сундука с золотом упали среди рифов…
— Ты начитался приключенческих книжек. Не так ли, малыш?
— Чтоб сгинула наша «Святая Маргарита»! — восклицает мальчик и топает ногой. — Чтоб она сгорела, если я вру! Дед еще совсем молодым узнал об этом от одного ныряльщика. А тому тайну доверил прапрадед! Вот! Дед поселился возле того рифа и все искал, искал… А теперь и я… Честное слово, я не вру. Приезжайте на пляж Флик-ан-Фляк, там мы живем с отцом, и я вам кое-что покажу.
— Осторожнее, катер!
— И я уже кое-что нашел, сэр! Я нашел бутылки с ромом с того корабля. Они все обросли ракушками, а ром чуть солоноват. Уж так и быть, продам вам одну, всего за двадцать рупий.
— Спасибо. Обязательно побываю у тебя.
— Только приходите вначале один. Мы поплывем к рифу, и я вам покажу, где среди кораллов лежат те бутылки…
— Не устал еще?
— Ну что вы, сэр! Мы работаем с отцом, как машины!
Зыбь становится крупнее. Кричат, отыскивая в воде корм, чайки. Акула-молот проплывает невдалеке от лодки, и нам хорошо видна ее плоская, будто расплющенная в лепеху голова с большими, воловьими глазами и длинное серое тело.
Мальчик устал. Смолкнув, он торопливо дышит. Лицо Седого неподвижно. Вспаханное морщинами, похожее на губку, оно, наверное, уже потеряло способность улыбаться, морщиться, хмуриться. Сквозь прорехи в рубашке виднеется темное тело.
Вахтенный матрос сбегает по трапу к самой воде, принимает от меня мешки с почтой, а потом придерживает шлюпку, пока я вылезаю из нее.
— Пойдем поужинаем, — говорю я своему новому знакомому. — Забирай своего отца.
— Сэр, если вы думаете, что я все соврал, то нам не надо никакого ужина и оплаты за проезд, — с достоинством говорит мальчик. — Лучше я вернусь в порт.
— Мы приедем к вам в гости и еще поговорим. Хорошо? — Я протягиваю мальчику руку. — Ну же, не упрямься!
— Хорошо. Я угощу вас супом из устриц и кальмаров, — говорит мальчик. — Только вы обязательно приезжайте к нам.
Он помогает отцу выбраться из шлюпки, мы поднимаемся по трапу, и я веду их к себе в каюту помыть руки перед ужином.
Стихает на судне. Представители властей, оформив необходимые документы, отправляются на берег. Спущен карантинный флаг. Теперь можно увольнять команду в город и заниматься торговыми операциями. К сожалению, придется еще некоторое время поторчать на рейде: топливный пирс, а он в порту один-единственный, занят либерийским танкером. Наш черед за ним. Жаль терять время, но что поделаешь: все в руках фирмы «Шелл», которая будет наполнять емкости нашего судна топливом.
Не хотелось отпускать мальчика, и мы долго бродили с ним по судну: побывали в машинном отделении, во всех салонах, в ходовой, штурманской и радиорубке. Пожалуй, мы уже сдружились, он вел себя сдержанно, с достоинством. Мальчик Дик, и отец у него тоже Дик. Знакомые рыбаки так и зовут их: Литтл Дик — маленький Дик и Биг Дик — большой Дик. Маленький!.. Ну какой же он маленький, когда ему уже двенадцать лет?
Потом мы устроились в моей каюте. На диване, вжавшись в угол, спал Большой Дик, и я рассказывал мальчику про наше далекое путешествие с Черного моря, и про ураган возле мыса Игольного, где мы почти трое суток держались носом на ветер, и про мою Родину, где такие мальчики, как Дик, учатся в школе, а не зарабатывают себе на хлеб тяжким каждодневным трудом. Я рассказал Дику про пионерский лагерь «Артек», говорил еще и о том, что, живи он, Дик, в нашей стране, государство взяло бы и его, и Большого Дика на попечение: в детских домах моей страны ребятишек и одевают, и обувают, и кормят, и еще бесплатно обучают разным специальностям, водят в кинотеатры и цирки.
— Я слышал о вашей стране, сэр, — сказал мальчик. — Это все как сказка. Но я верю вам, верю! И знаете что? Когда я впервые услышал об этой удивительной стране, я решил туда отправиться на своей лодке.
— Да ты что? Это слишком далеко! — воскликнул я.
— И все равно я решил туда отправиться, сэр, — убежденно произнес Дик. — У меня уже есть парус. Сейчас с Большим Диком мы делаем мачту. Мы возьмем с собой пресную воду, галеты и рыболовные снасти. И поплывем. От острова к острову, все на север, все на север!
— Не фантазируй, — строго сказал я ему.
— Нам пора. — Дик потряс за плечо отца.
Стоя у иллюминатора, я долго глядел, как лодка, окунаясь в фиолетовые сумерки, ползла по рейду в сторону порта. Мы подарили мальчику тельняшку, а большому Дику — рубаху и легкие летние брюки. Все. Уж не видно их лодки. Можно разобрать почту.
Письма! Радостна для моряка весточка, полученная им в океане с далекой Родины! Валюсь на койку, верчу в руках и разглядываю толстые и тонкие конверты. Шуршит бумага. Читаю письма вначале торопливо, а потом медленно перечитываю. Дома все в порядке. Там ждут, когда закончится наш рейс. Не скоро еще закончится! Забункеровавшись на Маврикии, мы отправимся в южные широты. Где-то там промышляет Камчатская рыболовная флотилия. Снабдим их топливом, вновь вернемся на Маврикий, а уж потом через Сингапур возвратимся на Родину.
Небо абсолютно чистое, но шипшандлер мистер Томас, который встречает нас у проходной порта, озабоченно говорит:
— Быстро в автобус! Будет ливень! Автобус стоит на припортовой площади. Идите, я сейчас.
Помахав портфелем, мистер Томас забегает в небольшое здание таможни. Какой ливень? Солнце светит вовсю. Только над горой Ла-Пус кружится белесая, лохматая тучка.
Неторопливо идем по дощатому пирсу, осматриваем пришвартованные к нему катера и старинную пушку, которая стоит у дома капитана порта.
Небо вдруг темнеет, и на каменные плиты площади обрушивается теплый ливень. С хохотом бросаемся под толстенное кряжистое дерево, растущее у края площади, возле почтамта. Его крона такая густая, что ни одна капля не может пробиться через листву к земле. Только удивительно: никого под деревом, кроме нас, нет, хотя рядом, на ступеньках почтамта, теснится большая шумная толпа маврикийцев. Странно еще и то, что некоторые из них машут нам руками: мол, идите сюда, ну что вы торчите под деревом? Мы улыбаемся в ответ, отрицательно качаем головами: да нет же, нам и тут хорошо!
Матросы закуривают. В кроне дерева перекликаются незнакомыми для нас голосами птицы. С толстых, покрытых морщинистой корой ветвей свешиваются плоды, похожие на крупные дыни. Мы принюхиваемся к приятному, терпкому запаху, исходящему от дерева. Может, это пахнут плоды? Они, наверно, очень вкусные, и, возможно, маврикийцы опасаются, что мы начнем их рвать.
Дождь так же мгновенно прекращается. Порыв ветра проносится над крышами домов, лужами и нашим прекрасным убежищем. Вдруг одна «дыня» отрывается и падает на камни. Мы выскакиваем из-под кроны. Б-бам! Б-бам!.. Туго, сочно ударяются и разбиваются вдребезги тяжеленные плоды. Светит солнце. Небо чистое, ни тучки. Жарко дыша двигателем, автобус выбирается из теснины площади и втискивается в узкое русло улочки. Едем на экскурсию. Вначале в парк Виктории, потом в местный музей, а затем на побережье, к рифу Флик-ан-Фляк, где-то там и живет мой новый маврикийский знакомый Дик.
