Кто виноват? Во вторжение террористов-грабителей Игорь не верил. Никакие грабители не стали бы снимать с него золотой крест, получив всё золото Резервного банка. Да и не могли грабители прийти из земных недр.

— Ну, пожалуйста, вспомните что-нибудь, — Маша вновь забавно наморщила лоб. — Мы придумаем, как привести сюда Стива с камерой. Лишь бы вы о чем-нибудь рассказали. Наш канал обеспечит достойный гонорар…

Но Игорь смог повторить лишь то, что уже рассказывал правительственной комиссии.

— Все записи камер слежения стерты, а сами камеры выведены из строя, — сказала Маша. — Так сообщил пресс-секретарь мэра Нью-Йорка.

— Тогда этого тем более не могли сделать люди. Большинство камер имеют автономные устройства записи — размагнитить их можно только непосредственно около камеры. А обойти все камеры практически нереально. Даже охрана не знает, где установлена каждая — мы следим за золотом, другие охранники следят за нами.

— Можно, вы скажите это для телевидения?

Игорь вздохнул. При чем здесь телевидение? Козырев-старший поглядывал на Машу неодобрительно.

Чем обсуждать трагическое происшествие, лучше бы пригласить Машу на свидание — без всякого Стива и без камеры, конечно. Интересно, у нее есть парень? Скорее всего, есть. Такая красавица… После потрясений жить хочется еще сильнее, и даже простые радости жизни чувствуешь острее — что уж говорить о любви?

— Давайте включим телевизор, — предложил Игорь, потянулся за пультом и нажал кнопку.

Небольшой экран в углу комнаты под самым потолком ожил. Замелькали кадры любительской съемки с берегов Темзы: огромные золотые шары проходят сквозь толпу и падают в реку. Люди кричат — то ли от страха, то ли от восторга. Задавленных или убитых, к счастью, нет. Зато потрясение написано на каждой физиономии.

— Вот это да, — прошептала Маша. — Почему я не в Лондоне? Можно было догадаться, что Нью-Йоркский банк — не последний!

— Похоже, золото стало обладать сверхтекучими свойствами, — заметил Игорь. — Такая масса — и движется через толпу без сопротивления и без последствий. Знаете, Маша, что явление сверхтекучести наблюдается у гелия при очень низкой температуре? Можно поливать из брандспойта шелковую нитку, а она и не шелохнется — потому что гелий будет ее обтекать.

— С вами все в порядке, Игорь? — обеспокоилась Маша. — Михаил Львович, о чем он говорит? Не понимаю, какая нитка, какой гелий?

— Игорь собирался пойти по моим стопам, — сдержанно улыбнулся старший Козырев. — Я физик, и он учился на физика — но два года назад оставил университет, пошел работать. Надеюсь, временно.

Вот и придумал модель, которая объясняет то, что мы видели по телевизору. Но главное в данном случае не «как». Главное — «почему?»

О намерениях «золотого объекта» — а какой-то смысл в его передвижении, несомненно, имелся — судить пока было сложно. В Балтийское море золото заходить не стало — поднялось севернее и повернуло на восток. Отсюда было рукой подать до России. Направится объект туда или остановится где-нибудь на Новой Земле, острове Врангеля или, скажем, на Чукотке — мало ли полярных владений у русских? А может быть, скроется под полярными льдами — ищи его там.

— Выдвинем ультиматум, — предложил президент Америки. — Теперь почти наверняка ясно, что золото украли русские. Пусть вернут.

Госсекретарь — высокий молодой мужчина, которого после темнокожей предшественницы, прославившейся своими резкими заявлениями, иногда называли «мистер вменяемость» — грустно сообщил:

— Официального документа мы еще не получили, но в телефонном разговоре русские потребовали объяснений. Они недовольны тем, что наше золото крутится возле их границ. Очень обеспокоены этим фактом. Их вооруженные силы сейчас приводятся в состояние повышенной боевой готовности.

— Ясное дело, они украли золото и теперь собираются его охранять — чтобы кто-то не утащил у них из-под носа, — предположил президент. — Или чтобы мы не отобрали его обратно.

Госсекретарь издал невнятный звук, который при его темпераменте можно было расценить как проявление резкого несогласия с собеседником.

— Как мы можем вернуть золото сейчас, господин президент? Мы не в состоянии поднять его со дна океана, тем более, золото стало обладать очень специфичными свойствами. Если его и правда сделали таким русские, они могут отогнать его хоть на Северный полюс и оставить там, подо льдами.

— Но зачем им это? Они хотят нанести удар по нашей экономике?

— Если в деле замешаны русские — несомненно. Биржа в панике, доллар падает. Фунт стерлингов тоже, к слову сказать. А вот евро вырос. Правда, экономика России все еще завязана на доллар. Поэтому я полагаю, что золотом управляют не они.

— А сами русские отрицают причастность к похищению?

— Сформулирую по-другому: они требуют, чтобы наше золото убиралось от их границ.

— Какая глупость!

— Я бы так не сказал. Вполне разумное пожелание. Кто знает, чего можно ожидать от тринадцати с лишним тысяч тонн золота, которое катится по дну океана и охлаждает все вокруг?

— Может, попытаться поймать его сетью? — продолжал рассуждать президент. — У нас ведь есть всякие траулеры, буровые платформы…

— Министерство обороны рассматривало возможность бомбового удара по объекту, — заявил госсекретарь. — А русские прямо заявили, что если объект пересечет их границу, то будет атакован. Они готовы применить тактическое ядерное оружие.

— Но ведь они испарят золото! — возмутился президент.

— Да, такое развитие событий нельзя назвать приятным. Но в данной ситуации мы можем только наблюдать.

— И ставить ультиматумы. Пусть не тянут лапы к нашему золоту, — заявил президент. — И не смеют его бомбить.

— Боюсь, если оно приблизится к Москве, самые грозные ультиматумы не помогут, — ответил госсекретарь.

Самолет-разведчик барражировал над океаном на высоте около пятнадцати километров. Отсюда объект под километровой толщей воды казался цельным, но не может же огромный сгусток золота путешествовать сам по себе? Кто-то должен им управлять! Вот только каким образом?

Ответить на этот вопрос, наблюдая за объектом издали, не представлялось возможным. Наблюдатели с самолета-разведчика вызвали звено штурмовиков. Может быть, удастся визуально засечь то, чего не получается обнаружить с помощью самых современных разведывательных систем. Или вызвать реакцию объекта…

Три истребителя прошли в километре над водой и не увидели ничего нового. Снизились еще на пятьсот метров — безрезультатно. Командир звена опустился до пятидесяти метров над уровнем моря…

И через пару секунд после того, как он прошел над объектом, в небе расцвел купол парашюта. Пилот катапультировался, самолет несся над волнами еще метров семьсот, а потом коснулся волн, подпрыгнул, перевернулся и затонул.

Ударов по истребителю, всплесков электромагнитной активности, словом, чего-то такого, от чего мог упасть самолет, зафиксировано не было. Пилот упал в воду, отстегнул парашют и принялся бороться с волнами, взбираясь на надувную лодку. Радиодиапазон, на котором он должен был держать связь с товарищами, молчал.

Спустя двадцать минут два оставшихся невредимыми самолета были вынуждены покинуть район. Пилот сбитого штурмовика проводил их укоризненным взглядом, помахал вслед рукой, а потом начал махать обеими руками, но не потому, что хотел привлечь внимание — воздух был прохладным, и мокрый комбинезон не очень-то согревал. На связь он по-прежнему не выходил. Радиомаячок не работал, но потерять плот военные не боялись — он был отлично виден на поверхности океана, за ним следили со спутников и самолетов. А золото удалялось прочь.

Замерзшего пилота сняли с плота поздним вечером. Допрос устроили по рации, на кодированном канале. На основной вопрос — что произошло — пилот пытался ответить, но у него не слишком получалось.

— Все датчики разом погасли. Самолет перестал слушаться штурвала, и рация умолкла. Вода была где-то рядом, куда летит самолет, я не знал. Выждав несколько секунд, решил катапультироваться.