— Вы окончательно решили взять малышку с собой? — спросил он капканщика, покуда на воду спускали шлюпку. — Смотрите, Атаназиус, еще не поздно передумать… Мы с женой рады будем, если она погостит у нас, места хватит…

Кларисса, уловив колебания отца, крепко вцепилась в его рукав и изо всех сил замотала головой. Капканных дел мастер успокаивающе потрепал ее по плечу и улыбнулся:

— Благодарю вас, Нерман… Она останется со мной.

Старица плотно сжал губы и отвернулся.

Вскоре на берегу выросла небольшая гора ящиков; девочка оседлала ее и, беспечно болтая ногами, принялась осматриваться по сторонам. Отец между тем развил бурную деятельность: он вскрывал грузы, доставал и раскладывал снаряжение.

— По большому счету, нам ничего не грозит — ежели, конечно, блюсти надлежащую осторожность, — говорил он, заряжая и рассовывая по карманам пистолеты. — Координаты Тролле, что бы там ни находилось, лежат примерно в ста сорока километрах отсюда. Но это напрямки, а нам с тобой придется идти берегом Лигейи. Получается сто пятьдесят — сто шестьдесят километров: пустяки, дней десять ходу… А еды нам хватит надолго, будь уверена! Да и охотиться можно при случае — эвон сколько пороху взяли…

«Я совсем не волнуюсь, папа; меня не надо утешать!» — собиралась было сказать Кларисса, но вовремя прикусила язык. Она поняла вдруг, что отец успокаивал вовсе не ее, а себя…

Распаковав ящики, капканных дел мастер достал инструмент и споро принялся за работу. Кларисса не верила своим глазам: в течение какого-то получаса Атаназиус соорудил небольшую повозку — с колесами, брезентовым верхом и прочим. Это очень напоминало фургон, в котором они путешествовали по Титании, только меньших размеров и без лошадей. Девочка вспомнила отцовские рисунки: десятки набросков, заполонивших в последний месяц их маленькую комнатушку. «Какая же я глупая! Мне казалось, он так отдыхает от своих мыслей — рисует тележки, колеса… Папа ведь не просто придумал это; он еще заказал где-то все детали!»

— Ну вот и готово! — довольно хмыкнул капканщик, вбивая последний гвоздь. — Неплохо сконструировано, э? Легкая, удобная… Там, внутри, даже печурка есть — маленькая, верно; да ведь и фургон невелик!

— Здорово! — искренне восхитилась Кларисса. — Но… Где же лошадь?

— Перед тобой, — ухмыльнулся отец и вдруг заржал: — И-го-го-о-о-о!

Они дружно расхохотались.

— Ну, дочурка, пора в путь! — Капканных дел мастер впрягся в ременные постромки. — Будь ласкова, забирайся внутрь, усаживайся, располагайся…

— Что ты, пап! Это же тяжело, я лучше пойду пешком, рядом с тобой…

— А ну-ка, быстренько! — нахмурился капканщик. — Когда понадобится вылезти, я скажу; может, еще и подталкивать возок придется… Отдыхай пока.

Колеса то и дело подпрыгивали на неровностях, но идти, в общем, было легко: берег в этом месте состоял из плоских каменных глыб, лишь кое-где рассеченных глубокими узкими трещинами. День понемногу угасал; остров не радовал своих гостей яркими закатными красками — просто хмурые небеса незаметно темнели, приобретая иссиня-серый оттенок, какой бывает в грозовых тучах. Когда сумерки сгустились настолько, что нельзя стало различать цвета, фургончик остановился.

— Все, привал! — объявил капканщик, забираясь под парусину. — Вот и окончен первый день нашего пути, дочка; ну-ка, глянь измеритель — сколь мы прошли?

Кларисса покосилась на маленькую бронзовую коробочку, прицепленную изнутри к борту возка. Тонкая спица уходила от нее сквозь отверстие вниз, к колесу; и при каждом его обороте в приборчике что-то чуть слышно щелкало.

— На этих кружочках число семь тысяч восемьсот семьдесят два…

— Без малого восемь километров, неплохо для начала! Посмотрим, что будет завтра; мне показалось, у горизонта тянется темная полоса — похоже на лес…

Ужинали всухомятку; мини-печурку решили пока не топить — а зря: с наступлением темноты очень быстро похолодало. К счастью, теплая одежда и одеяла были предусмотрительно закуплены еще в Уфотаффо, а борта фургончика неплохо защищали от ветра.

— Не надевай меховую куртку, просто набрось на плечи и закутайся в нее, — учил дочь капканщик. — Только заткни чем-нибудь рукава или выверни их внутрь, чтобы тепло не выходило.

Кларисса так и сделала; действительно, стало гораздо уютней. Незаметно для себя девочка провалилась в сон. Проснулась она от холода: утренний знобкий морозец проник-таки под все одежки — а может, они просто отсырели за ночь? Девочка зевнула, сладко потянулась — и с испугом осмотрелась по сторонам. Отца рядом не было.

— Папа!

— Здесь я, здесь, — донеслось снаружи. Наспех застегнув пуговицы, Кларисса выбралась из фургона. Капканных дел мастер, присев на корточки, внимательно разглядывал землю.

— Ну, как тебе спалось?

— Хорошо; только я немножко замерзла под утро… Что там у тебя?

— Да вот, понимаешь… — капканщик нехотя кивнул на углубление в песке. — Похоже очень на след. Точней сказать не могу; тут повсюду эта жесткая трава — а она распрямляется почти сразу, как на нее наступишь… Досадно, право.

— Наверное, это твой собственный отпечаток, — предположила Кларисса. Вместо ответа отец поставил ногу на песок. Подбитая гвоздиками подошва тяжелого сапога четко пропечаталась рядом.

— Не нравится мне это… Ладно, дочка, давай приготовим завтрак.

Затопили печурку. На дрова пошли доски от ящиков со снаряжением — капканщик вчера предусмотрительно увязал их и принайтовил к заднему бортику. Перекусив, тронулись в путь. Атаназиус то и дело сверялся с ручным компасом. Растительность понемногу становилась разнообразнее, но это не радовало: мелкий, пружинистый кустарник так и норовил вцепиться в колеса. Нагнувшись, капканщик отломил ветку и удивленно хмыкнул: это была карликовая береза.

Синеватая полоска так и маячила вдали, дразня воображение; лишь во второй половине дня они приблизились настолько, что стало можно различить отдельные деревья.

— Дай-ка мне подзорную трубу… — попросил Атаназиус во время очередной передышки.

Маленькая рука высунулась из-под парусинового полога и протянула требуемое. Да, все верно — низкорослый, но густой ельник. Забавно: иглы на ветках не темно-зеленые, как в Титании, а голубовато-серебристые… Стоп, а это что такое?! Сутулая, худая как щепка, оборванная фигура была уже на опушке; спустя миг она исчезла среди хвои; и все же капканщик не сомневался в увиденном.

— Знаешь что? Давай-ка мы с тобой сменим курс: боюсь, среди деревьев возок застрянет. Да, приготовь ружье и палаш, пусть они будут под рукой.

— Там есть кто-нибудь? — опасливо полюбопытствовала Кларисса.

— Нет… — солгал отец. — Просто мало ли что…

Теперь они шли на юго-восток; и весь день капканщика не покидало ощущение чужого взгляда — со стороны леса как будто тянуло легким холодком. Атаназиус часто останавливался и приникал к окуляру; но ни разу не увидел ничего, кроме разлапистых еловых веток.

— Сегодня ночью спать придется по очереди, — предупредил он дочь. — Как стемнеет, разожжем небольшой костер и будем караулить, коли чего заметишь — сразу меня буди…

— Ладно. Пап, меня совсем не клонит в сон: можно тогда я буду сторожить первой?

— Хорошо, гляди только, чтоб не сморило. Почувствуешь, что глазки смыкаются, — сразу буди меня.

Хворост здесь имелся в изобилии, — засохшие карликовые деревца с трудом ломались, но хорошо горели. Они собрали несколько охапок топлива; при экономном расходовании его должно было хватить до утра. Съев приготовленный дочерью немудрящий ужин, капканщик завалился спать, справедливо рассудив, что до темноты непрошеных гостей ждать нечего — в противном случае они уже объявились бы.

Разбудил его встревоженный шепот Клариссы:

— Папа, папа, вставай! Мне кажется, сюда кто-то идет…

Схватив палаш, капканных дел мастер выбрался из фургончика. Уже совсем стемнело; в ночи ярко полыхал костер. Огонь выхватывал из тьмы лишь малый клочок земли; и там, за границей освещенного пространства, слышались шорохи и негромкие голоса.