Гулкие удары звучали уже совсем рядом, заставляя содрогаться деревянные стены. Отверстие лаза накрыла тень. Пол покачнулся, в желудке возникла на миг гадкая пустота — и будка, судя по ощущениям, вознеслась к небесам. Болтало немилосердно. Капканщик вцепился в колючую шерсть мертвого чудовища, стараясь удержаться на ногах и хоть как-то уберечь от ударов раненую руку. Он потерял счет времени; казалось, этот полет длился целую вечность. Внезапно пол ушел из-под ног — и капканных дел мастер полетел, кувыркаясь, вниз. Приземление было мягким, но все равно едва не вышибло из него дух. Инстинктивно он продолжал цепляться за мех твари, а она менялась прямо на глазах — ссыхалась, опадала, становилась меньше… И в какой-то момент Атаназиус понял, что именно он держит в руках.

Дохлая крыса?!

— Ну, как вам понравилось путешествовать внутри крысоловки? Довольно забавно, правда? — Насмешливый голос раздался из-за спины. Капканщик стремительно обернулся; от резкого движения сразу закружилась голова.

— Кто вы?!

— Союзник! — усмехнулся клетчатый плед, салютуя тростью; из-под шляпы блеснули на мгновение темные стекла пенсне. — У вас не совсем обычные враги, Атаназиус; привыкайте, что и союзники будут не вполне обычные… Что же, полдела сделано. Теперь осталось только выручить вашу дочь…

— Клариссу?! Вы видели ее?! Что с ней?! Как…

— Не все сразу, друг мой! Она сейчас в одном… Гм… Не слишком радостном месте; но непосредственная опасность ей не грозит — пока.

«Лиодора что-то сделала со мной. Каким-то образом подчинила своей воле», — вяло размышляла Кларисса, ковыряя ложкой в тарелке с подгорелой овсянкой. Она почти не чувствовала мерзкого вкуса еды, сосредоточившись на своих думах. Вокруг гремели посудой и негромко бормотали воспитанники. Обычно за едой разговаривать запрещалось: кто-то из Властителей дежурил в трапезной — прохаживался меж столов, вооружившись длинной деревянной линейкой, и преступивший правило тотчас получал по макушке. Но сегодня дети оказались предоставлены сами себе: Лиодора собрала наставников Школы на совещание.

— Терпеть не могу эту прижаренную гущу со дна! Меня от нее тошни-и-ит! — тихонько ныла Адель.

«Поголодала бы дня четыре — так еще и добавки спросила бы, горелая она там или нет, — мельком подумала Кларисса. — Одно хорошо в Школе: еда хоть и невкусная, но кормят досыта». Внутри девочки словно бы поселилось некое гротескное подобие директрисы, уродливая марионетка, связанная с нею прочными нитями. Эта кукла большую часть времени дремала; но стоило Клариссе хотя бы помыслить о чем-либо запретном — и уродливая голова вздергивалась на тонкой шее, глаза-пуговицы таращились, сухонький стебель ручки вооружал тряпичную физиономию лорнетом. С этого мига все действия Клариссы проходили строгую цензуру; и любое, не понравившееся внутренней дуэнье, так и оставалось несовершенным… То, от чего Адель и щербатого Ирхалия удерживал всего лишь страх перед наказанием, Кларисса не могла совершить даже в помыслах…

Это произошло спустя месяц после визита в кабинет Лиодоры. Настало время сменить тройку: теперь спутницами Клариссы стали две высокие девочки, сестры, несколькими годами старше ее. Близняшки не ставили новую компаньонку ни во что, и Клариссе приходилось все время следить за тем, чтобы не отстать ненароком — иначе, кроме экзекуции от Властителей, ее ожидал еще битый час щипков и издевательств. «Мы не обязаны за тобой присматривать, крыса!» — шипела ей одна. «Если еще хоть раз из-за тебя нас накажут — все волосенки повыдеру!» — вторила другая.

В тот день сестры отправились подышать свежим воздухом на площадку замковой башни. Это было единственной возможностью ненадолго покинуть стены Школы — выходить без специального разрешения во двор воспитанникам категорически запрещалось. Ежась на холодном ветру, Кларисса терпеливо дожидалась, когда близняшкам наскучит прогулка. Сестры оживленно обсуждали что-то; Кларисса не прислушивалась — но внезапно прозвучали слова «синий фонарь».

— А ты откуда знаешь?

— Откуда-откуда… Сорока на хвосте принесла! Говорят еще — то, что мы зубрили, все эти принципы Власти — так, ерунда, а самое интересное начнется при синем свете.

— Что еще за синий свет?

— Говорят, когда этот свет включают — лица у всех делаются страшные, будто у мертвых, и такая жуть берет!

«Я знаю об этом куда больше, — с горечью подумала Кларисса. — Да что толку!» Она представила себе, как их будут обучать колдовству: в холодных классах, на жестких скамьях, под неусыпным оком Властителей… Нет, все-таки с Шарлеманем было куда лучше. Девочка припомнила их уроки — и самый первый, напутавший ее до чертиков, и последующие — особенно посещение «тайного сада» Нэлтье. Интересно… А что, если попробовать забраться в свой собственный?! Кларисса была почти уверена, что увидит сонную, мелкую реку, луг, покрытый восхитительными цветами, и танцующую в воздухе фею… Ох! А вдруг именно там теперь поселилась эта мерзкая кукла-Лиодора? «Ну, в таком случае я от нее избавлюсь… Изломаю и брошу в воду!»

Марионетка тотчас подняла голову. «От кого это ты хочешь избавиться? От своей совести?» — «Ты — не моя совесть! Тебя раньше не было!» — «Вздор! Просто ты наконец-то соизволила обратить на меня внимание». С этими словами кукла вновь застыла.

Холодный ветер наконец-то пробрал сестер.

— Пойдем в рекреацию! — передернула плечами одна из двойняшек. — Эй, крыса, не отставай!

Последние слова были обращены к Клариссе. Она шагнула к люку, но в этот миг внимание девочки привлекло некое движение меж башенных зубцов. За высокими стенами Школы начиналась унылая равнина, вздымающаяся кое-где невысокими холмами. Стежка дороги, еле заметная под сугробами, убегала вдаль, к темной полоске леса на горизонте — и сейчас низко над ней летела огромная белая птица, почти невидимая на фоне снегов.

Девочка бесстрашно высунулась в узкую бойницу, силясь получше разглядеть ее; и парившее в воздухе существо, вероятно, заметило это движение. Чем ближе оно подлетало, тем менее становилось похоже на птицу. Все было другим: формы, пропорции, резкие взмахи крыльев, из-за чего казалось, будто летун то и дело проваливается в невидимые ямы. Пожалуй, больше всего он напоминал летучую мышь — но преогромную, заросшую к тому же до самого кончика хвоста белейшей шерстью. Морда зверя очень походила на собачью; и когда распахнутые крылья затмили небо над ее головой, Кларисса увидела в зубах непонятного создания цепочку. На конце ее болталась массивная серебряная блямба — столь знакомый девочке Шарлеманев хронометр с двумя головками для завода…

Подняв тучу снежинок, «летучая собака» умостилась на верхушке каменного зубца и деловито обнюхала лицо девочки. Умные глаза существа смотрели на нее знакомо-насмешливо; молнией сверкнула невероятная догадка…

— Хуберт?!

Существо невнятно уркнуло. «Да возьми ж ты наконец эту ледяную штуковину!» — казалось, хочет сказать оно. Кларисса подхватила заиндевевший хронометр и испуганно оглянулась. Она была одна на маленькой круглой площадке башни, а ведь правила это запрещали…

«Ты отстала от своей тройки! А ну марш отсюда!» — встрепенулась квази-Лиодора. Девочка чувствовала ее тупое беспокойство: марионетка пыталась понять, что же только что произошло. По счастью, умишко злобной куклы не предназначался для осознания столь сложных вещей. Ноги Клариссы сделали шаг по направлению к люку, еще один… Девочка щелкнула крышкой часов. Не сработает, мелькнула испуганная мысль, там все замерзло — но синий свет уже полыхал в ее ладонях; Кларисса стремительно проваливалась внутрь самой себя…

…Это было именно то место — медленный, заросший травами и кувшинками ручей с песчаным дном. Зима осталась позади: она чувствовала лишь ласковое прикосновение солнечных лучей. Сняв чулки и туфли, осторожно ступая по мелкой воде, Кларисса брела вверх по течению. Откуда-то она знала, что искомое находится там, — и ничуть не удивилась, увидев грубые и разрушительные следы чужого вмешательства: изломанный, вырванный камыш и глубокие ямы на дне; медленное течение не смогло их загладить. Следы вели от берега наискосок — к небольшому каменистому острову. Ручей здесь разливался широко, но делался совсем мелким. Мокрое платье липло к щиколоткам, но это ничуть не смущало ее — вода и воздух были почти в равной степени теплыми. Поросшие восхитительно мягким темно-зеленым мхом камни образовывали нечто вроде ступеней: естественная лестница уводила вверх по склону, под сень столетних кленов. Там, в окружении гранитных скал, пряталась маленькая и почти идеально круглая поляна. Здесь тоже рос мох, только не зеленый, а серебристо-белый, словно седой; и сейчас он валялся неопрятными клочьями. Кто-то грубо и беспардонно пробороздил землю, изобразив в центре поляны пентакль — заключенную в пятиугольник звезду. Над ней на тонких, уходящих в густую листву нитях висела кукла-марионетка — словно огромный паук в центре своей паутины. Клариссу захлестнула волна негодования. Это место принадлежало ей, и только ей; никто не смел появляться здесь без ее ведома, да еще и осквернять его! С громким криком она метнулась в центр поляны — и, вцепившись в марионетку, попыталась сорвать ее с места. Это оказалось не так-то легко: тонкие нити, удерживающие квази-Лиодору, были на диво прочными; вдобавок сама кукла ожила. Здесь, в саду души, она не имела голоса, но яростно сопротивлялась: девочка чувствовала, как под тряпками напрягаются какие-то пружинки и стерженьки; сухие деревянные пальчики судорожно царапали ей руки — и тогда Кларисса, стиснув зубы, взяла марионетку за голову и резко крутанула назад.