— В Воллангаст, как и планировалось. Маршрут при тебе вроде обсуждали…

— Я не о том спрашиваю.

Повисло молчание.

— Может, это и не мое дело, но все же… Хотелось бы знать, какова цель нашего путешествия! — вкрадчиво продолжал Куяница. — Я ведь коренной фортуганец, глядишь — и подскажу чего… Я ищу одного человека. Он скульптор, сейчас живет на вилле неподалеку от Воллангаста.

— И что же? — продолжал шкипер. — Мы собираемся напроситься к нему в гости? Или, может, вломиться в его дом силой? Или — пробраться тайно, во мраке ночи?

— Не знаю! Любое из перечисленного, в зависимости от обстановки. А теперь дай мне немного отдохнуть.

Куяница пожал плечами. Определенно, его спутник не горел желанием делиться с ним планами; впрочем, шкипера это не слишком расстроило. Мечтательно улыбаясь и глядя на луну, он предался размышлениям.

Минут через двадцать капканщик вздохнул и неловко спустился на землю.

— Ладно, пойдем, пожалуй…

— Эй, компаньон! Объясни мне такую вещь: если мы двое — заплутавшие охотники, то почему оружие только у тебя? — спросил Куяница, разминая затекшие мускулы.

— А ты свое потерял! — усмехнулся капканщик. — И ружье, и патронташ — хорошо хоть сам из болота выбрался.

— Надо же, какая незадача… А окажись у меня ствол — да вот хоть мой старый, что торчит из твоей котомки, — глядишь, добыли бы несколько уток; наша с тобой легенда выглядела бы правдоподобнее.

Ответом ему было молчание.

— Между прочим, я был бы рад получить свою гранпистоль обратно.

— Она что, дорога тебе как память о разбойных делишках?

— Ага. Вроде того, — ухмыльнулся шкипер. — Ну так как?

— Посмотрим…

— Готов заплатить хороший выкуп, — не унимался Куяница. — Вещица славная, спору нет; но старая — а ты на эти деньги прикупишь себе кой-что поновее…

— Я же сказал — посмотрим! Там видно будет.

Спустя пару часов путники выбрались из низины на более-менее ровное место. Капканщик с невольным интересом осматривался по сторонам. Тучи разошлись, и вся округа была залита ярким лунным светом — в его лучах болотный пейзаж обрел изысканность старинной гравюры. Куда ни глянь, во все стороны разбегалась сеть узких канав — эти места подвергались осушению; а чуть дальше серебрилась гладь большого канала. Вдоль него, по обеим сторонам, пролегли грунтовые дороги, уводящие к горизонту.

— Как думаешь, сколько мы пройдем до рассвета? — нарушил молчание капканщик.

— Пожалуй, миль десять-двенадцать, если не жалеть ног. Видишь там, вдали, силуэты ветряных мельниц? Наверняка деревенька или хутор. А раз так, значит, и трактир найдется: то, что надо для двух заплутавших охотников!

Проснувшись утром, Кларисса обнаружила неприятный сюрприз. Украшавший щеки Дабби Дэя пух за ночь обернулся редкой белесой щетинкой — пока еще незаметной, но сделавшей кожу неприятно-шершавой, будто мелкий наждак. Шарлемань, снисходительно улыбаясь, помог справиться с этой проблемой; а после завтрака, состоявшего из густой бобовой похлебки с солониной, усадил своего помощника за изучение итанского языка.

— Мы пока не ставим задачи бегло говорить на кулгушти, — пояснил он. — Ты должен просто вызубрить дюжину фраз, необходимых иностранцу. Кроме того, следует разобраться в письменном итанском — это здорово пригодится, когда будешь заполнять многочисленные анкеты.

Волшебник достал из своего зубастого саквояжа чернильницу, бумагу и связку камышинок.

— У нас принято писать перьями, а в Регистрате — тонко очиненным камышовым каламом, — пояснил он и начертал на листе бумаги шесть знаков.

— Вот. Это — основа кулгушти. И все?! — изумилась Кларисса. Шарлемань покачал головой: — Не совсем. В итанском алфавите тридцать букв; но знаков всего шесть — все остальные представляют собой варианты их написания. Человек, который придумал это, был гением; такой простой и логичной системы нет больше ни у одного народа… Как видишь, каждый знак представляет собой угол или треугольник. Все они одинаковой высоты и размера; если хочешь, чтобы у тебя получалось красиво, — вписывай его в воображаемый квадрат.

С этими словами Шарлемань изобразил под каждым знаком букву — поразительно точно, если учитывать, что он не видел написанного.

— В Итании существует целая поэма о том, как возник алфавит кулгушти. «По небу ходят тяжелые тучи, бродят по степи стада кочевые, воины в шатрах расписных отдыхают, следуя древним священным заветам…» Первую строчку знаков называют шатры; а вторую — отражение шатров; по сути же это просто перевернутый вверх ногами первый ряд… «Сдернуло солнце тумана покровы, стойбище в зеркале вод отразилось. Чайки летят над озерною гладью, светлые крылья — как два ятагана».

Здорово! Легко запомнить…

— Не спеши. Чтобы отображать все звуки языка, этого все равно было недостаточно. Тогда просто взяли первый ряд и поставили над каждым знаком апостроф — маленький уголок. Получился еще один ряд. Его называют шатры и горы. «Даль проясняется. Воздух прозрачен. Ввысь поднимаются горные цепи. Время пройдет — обернемся мы пылью; камни мертвы и пребудут вовеки».

Как видишь, этот ряд образован звонкими согласными. А его отражение — парные глухие согласные; очень логично, по-моему. «Вод непоседливость, гор неподвижность — воинам то и другое присуще. Сном забываться в объятьях красавиц, радовать сердце безудержной скачкой». Кларисса быстро прикинула количество букв.

— Все равно не хватает до тридцати!

— Последний, пятый ряд называют шатры и птицы. По виду он такой же, как третий, только апостроф перевернут уголком вниз, так что получается птичка. «Пал по степи продвигается скоро, вороги злые — намного быстрее. Всадники в битве жестокой схлестнулись, и над шатрами стервятники кружат».

— Что это за буква — «рь»? И где «щ»? — Такой в кулгушти нет. А вот мягкое «р» отсутствует в нашем языке. Теперь я напишу слово, а ты попробуй его прочесть.

Камышинка резво зашуршала по бумаге. Кларисса недоуменно уставилась на странный узор.

— Не понимаю!

— Видишь ли, когда буквы находятся в слове, а не по отдельности, то палочки, образующие угол, соединяются между собой. Если они наклонены в разные стороны — смыкаются концами; если в одну и ту же — то эта сторона у двух соседних знаков будет общей.

— Но ведь жутко неудобно такое читать и писать!

— Ерунда! Просто нужна небольшая сноровка. Знаешь, как похваляются мастерством тамошние базарные писцы? Они могут написать любое слово хоть слева направо, хоть справа налево — одинаково быстро. Возьми и подпиши снизу каждый знак. Ну, что получилось?

— Кукандагума?

— Верно. Так называется город, куда мы с тобой держим путь. А теперь, когда ты знаешь правила, напиши свое собственное имя.

Кларисса обмакнула калам в чернильницу и, постоянно сверяясь с алфавитом кулгушти, вывела:

— Готово…

Урок затянулся до вечера. К концу дня девочка поняла, что дико устала от всех этих букв, да еще нескладное тело Дабби Дэя оказалось подвержено морской болезни…

Наутро обучение продолжилось. Теперь Шарлемань объяснял ей способы построения фраз. Но кулгушти успел надоесть Клариссе; и, выбрав подходящий момент, она осторожно перевела разговор на волшебство.

— Такими вещами лучше заниматься на суше. По крайней мере, не рискуешь тем, что корабль внезапно развалится прямо под тобой из-за неосторожного действия. А впрочем… Кое-чему, пожалуй, я могу обучить тебя прямо сейчас, — с этими словами Шарлемань достал свою трость.