Феникс понимал, что «долговцы» говорят о нем, но сделать ничего пока не мог. Все, что ему оставалось — надеяться на упертость командира квада и привычку «долговцев» искать свою добычу на земле. Ни один из них вверх пока ни разу не посмотрел.
— Хорошо, — после короткой паузы бросил Варан. — Строимся в цепь. Прочесываем квадрат двести на двести. На все отвожу шесть минут.
Через несколько секунд «долговцы» скрылись среди деревьев, а Феникс, облегченно вздохнув, спустился вниз, и быстро зашагал по их следам в противоположную сторону. На мягкой траве отчетливо виднелись следы всего квада. По ним Феникс рассчитывал безопасно подойти как можно ближе к северному рукаву озера, но вскоре четыре цепочки едва заметных вмятин повернули направо, в сторону склона горы.
— Так вот вы откуда меня заметили, — пробормотал Феникс вслух, оглядываясь назад. — Ну поищите теперь, остыньте немного.
Он взял курс левее и углубился в заросли какого-то кустарника. Присутствие у озера «долговцев» ему не нравилось, но пока особых хлопот истребители мутантов ему не причиняли. Настроение стремительно улучшалось. За те несколько часов, что он провел, обходя озеро, ему удалось не только придумать, как добраться до плавучего дома, но и найти для этого подходящий строительный материал. Из нескольких огромных бревен можно собрать плот, который не утонет и не перевернется, даже попав в центр аномалии. Вода станет той «подушкой безопасности», что оградит человека от встречи со смертельной дозой радиации, слишком сильной гравитацией или высокой температурой. А большая масса и огромный запас плавучести, удержат плот на поверхности.
Но было и еще кое-что. «Долговцы», едва не обнаружившие его четверть часа назад, натолкнули на совершенно простую идею, как заставить хозяев хранилища артефактов поделиться нужными камнями и необходимой информацией. И за это Феникс готов был даже поблагодарить весь квад и каждого «долговца» в отдельности, если бы это не было настолько чревато.
Погруженный в свои мысли, он чуть было не попал в «жарку», но вовремя метнулся в сторону, отделавшись слегка опаленными волосами. Выругавшись на самого себя, Феникс ощупал голову и спину, убедился, что ничего серьезного не случилось, и уже хотел было двинуться дальше, как вдруг навстречу ему из густого подлеска медленно вышел крупный белый пес с большой, приплюснутой по-жабьи, головой, и крохотными, почти незаметными розовыми ушами. Белая короткая шерсть на собаке лоснилась и блестела, в широкой, не закрывающейся до конца пасти виднелся столь устрашающий набор зубов, что позавидовать ему мог бы и крокодил, толстые лапы заканчивались не по собачьи крупными когтями. Самое же страшное заключалось в том, что у собаки не было глаз. Две зияющие красным язвы на морде заменяли мутанту органы зрения, но Феникс чувствовал, что зверь каким-то образом видит его.
Слепой пес не двигался, но Феникс давно привык, что любая, даже самая безмозглая тварь, так и норовит откусить от него кусочек. Поэтому, не размышляя, он повернулся и бросился бежать. Деревья вокруг были совсем тонкие. На ствол толщиной в две человеческие руки даже просто залезть было страшно, не говоря уже о том, чтобы прыгнуть с кроны одного дерева на другую. Поэтому Феникс бежал в сторону склона горы, благо его собственные следы теперь указывали безопасную дорогу.
Вместо того, чтобы броситься за человеком, собака вдруг задрала безобразную голову к небу, и завыла низким, нагоняющим жуть голосом, словно призывая подмогу. Феникс уже бежал вверх по склону горы, легко обнаружив следы спустившегося с вершины квада. Сколько бы собак не собралось им пообедать, ни одна из них не сможет забраться на дерево. Зато сам Феникс там сможет не только сидеть в полной безопасности, но даже, при необходимости, и спать. На склоне деревья были тонковаты, а вот наверху виднелось несколько крупных и разросшихся во все стороны древесных исполинов.
В унисон с первой собакой, откуда-то слева завыла вторая. Потом третья. Справа еще более низким голосом отозвалась четвертая. Почти добравшись до вершины, Феникс чуть не перекрестился, осознав, что инстинктивно выбрал единственно верное направление для бегства. Он не боялся гонять дубиной целую свору псевдособак или в одиночку напасть на кровососа. Но этих белесых тварей почему-то испугался не на шутку.
Немного не добравшись до вершины, он проворно забрался по стволу огромной мутировавшей липы, по всей видимости, росшей здесь задолго до катастрофы, поднявшей этот холм над озером, и спрятался в густой листве. Собак пока не было видно, но многоголосый низкий вой заставлял кровь стынуть в жилах. Но удаче, видимо, понравилось демонстрировать Фениксу свой огромный зад: осмотревшись, он понял, что сам себя загнал в ловушку — именно это дерево стояло на некотором отдалении от остальных и теперь перебраться по веткам и уйти от преследователей, как это удавалось неоднократно делать раньше, оказалось невозможно.
Внезапно, как по команде, вой стих и в наступившей почти абсолютной тишине, Феникс услышал, как неистово стучит в груди сердце. Внезапно захотелось слезть с дерева и бежать куда глаза глядят — лишь бы подальше от страшных белых собак. И было не важно, что на дереве он мог не опасаться их зубов — неконтролируемый страх внушало уже само их присутствие где-то неподалеку. Только в этот момент Феникс вдруг вспомнил, что у него совсем недавно был в руках автомат, но он сам оставил его рядом со Штыком.
Белые собаки словно чувствовали, что он ничего не сможет им сделать. Одна за другой они начали появляться из густого подлеска, и принялись не торопясь, ленивой трусцой подниматься на гору. Феникс заметался на своем дереве, стараясь отломать ветку помассивнее, но внезапно осознал, что трясущиеся от ужаса руки почти не слушаются его. Закусив губу, он вцепился в ствол дерева и постарался убедить себя в том, что ничего страшного ему не грозит. Получалось плохо. Поэтому он чуть не заорал от радости, когда внизу между деревьями показались знакомые черно-красные, кажущиеся сверху совершенно неопасными, фигуры.
«Долговцы» шагали неторопливо, растянувшись в короткую шеренгу. Теперь, когда противник так явно обозначил себя, квад мог отработать стандартную задачу. В спокойных заученных движениях не было и намека на охотничий азарт или волнение перед боем. Люди шли выполнять привычную, и даже немного нудную работу. Для четырех автоматов десяток собак не представлял ни угрозы, ни сколько-нибудь сложной задачи. Так, рутина.
И собаки, казалось, ощутили приближение этой неумолимой машины смерти. Еще не было сделано ни единого выстрела, а псы, мгновенно растеряв остатки ленивой неторопливости, стремительно рванули обратно в подлесок. Еще несколько секунд Феникс наблюдал за мелькающими меж деревьями бледными силуэтами удирающих собак, а потом вслед разбегающимся тварям ударили автоматы квада. Три собаки закувыркались в траве, мгновенно превращаясь в трепещущие кровавые сгустки боли, остальные успели скрыться.
Было во всем этом что-то глубоко сюрреалистическое: подыхая, ни один из зверей не издавал ни звука. Молчали, надвигаясь тяжелым шагом, люди в черно-красной униформе, молчали, содрогаясь в конвульсиях, безглазые псы, и только слабое эхо доносило раскаты отгремевших выстрелов да плыл над землей острый запах пороха.
«Долговцы» прошли мимо раненых зверей, не сбивая шага, добили их одиночными выстрелами, и двинулись в ту сторону, куда умчались остальные псы. Несколько секунд — и черные фигуры скрылись среди деревьев. Феникс тяжело осел на толстой ветке. Теперь можно было разобраться в себе, чтобы понять, что так сильно напугало его в безглазых тварях. На ум не приходило ровным счетом ничего, хотя в Зоне Феникс существовал уже достаточно, чтобы понять: белые собаки оказались чем-то сродни контролеру.
По сути, он, благодаря «Долгу», еще легко отделался. Ни малейшего желания воевать с незнакомым противником у Феникса не было. И даже, сумей он отбиться, избежать в этом бою тяжелых ранений ему бы вряд ли удалось. А это означало, что приживление новых артефактов пришлось бы отложить, и оставаться в Зоне лишнюю неделю, а то и две.
