Стоя на балконе, я услышал вдруг, что в комнате появился кто-то еще, и, снова заглянув туда, заметил в дверях короля Ригеноса. Вместе с ним в мои апартаменты входил этот мрачный Каторн, капитан королевской гвардии. Вместо шлема он украсил теперь свою голову платиновым обручем, а боевые доспехи заменил длинным кожаным колетом, расшитым золотом. Каторн был без оружия, что, впрочем, отнюдь не смягчило ни его облика в целом, ни манеры вести себя. Король Ригенос кутался в плащ из белой шерсти, а голова его по-прежнему была увенчана острозубой короной, изукрашенной бриллиантами. Оба гостя вышли на балкон и присоединились ко мне.

— Надеюсь, тебе удалось немного отдохнуть, Эрекозе? — почти нервным тоном поинтересовался король Ригенос, словно боялся, что за время его отсутствия я могу раствориться в воздухе.

— Благодарю вас, ваше величество, я прекрасно себя чувствую.

— Это хорошо. — Он колебался.

— Время дорого, сир, — проворчал Каторн.

— Да-да, Каторн. Конечно, я знаю. — Король Ригенос посмотрел на меня так, словно надеялся, что я догадался, что именно он столь страстно желает у меня спросить, но я этого не знал и мог лишь ответить недоумевающим взглядом, ожидая, чтобы он заговорил первым.

— Вы ведь простите нас, лорд Эрекозе, — заговорил Каторн, — если мы сразу же перейдем к делу: к вопросу о наших государствах. Король Ригенос сейчас обозначит вам нашу позицию в этом вопросе и объяснит, чего именно мы ожидаем от вас…

— Да, конечно, — воскликнул я, — я готов! — Я действительно сгорал от желания узнать об этом вопросе как можно больше.

— У нас есть карты, — сказал король Ригенос. — Где наши карты, Каторн?

— Здесь, сир.

— Так, может быть, мы?..

Я кивнул в знак согласия, и мы прошли в комнату. Проследовав через две очень пышные комнаты, мы наконец остановились в гостиной, где стоял огромный дубовый обеденный стол. Возле стола я увидел рабов, державших в охапке длинные свитки пергамента. Каторн отобрал несколько таких свитков и расстелил их — один поверх другого — на столе, прижав один угол разложенных карт своим тяжелым кинжалом, а другой — бронзовой вазой, украшенной рубинами и изумрудами.

Я с любопытством смотрел на эти карты. Я уже узнал их. Нечто подобное я видел во сне до того, как был заклинаниями короля Ригеноса призван в этот мир.

Тут над картами склонился король, и его длинный бледный указательный палец двинулся вдоль обозначенной границы царства людей.

— Как я уже сказал тебе, Эрекозе, еще там… в твоей гробнице… элдрены нынче захватили власть на всем южном континенте. Они называют его Мернадин. Вот он, — палец его теперь продвигался вдоль побережья южного континента. — Пять лет назад они снова захватили единственный по-настоящему укрепленный город в Мернадине. Вот этот. Это их старинный морской порт Пафанаал. Битва была недолгой.

— Ваши войска бежали? — спросил я.

Снова вмешался Каторн:

— Я, конечно, допускаю, что мы стали чересчур благодушными и самонадеянными. Но когда они неожиданно напали на нас со стороны Гор Скорби, мы были совершенно к этому не готовы. Они, должно быть, собирали для этого сражения войска в течение нескольких лет, но нам об этом ничего не было известно. Да и откуда мы могли узнать их планы: им ведь колдуны помогают!

— Ну, я полагаю, вы, по крайней мере, могли вывезти из своих колоний подданных короля Ригеноса? — спросил я.

Каторн пожал плечами:

— Там и вывозить-то никого не требовалось. Мернадин, в сущности, так и не был заселен людьми, так как люди не могут жить в стране, испоганенной проклятыми Гончими Зла. На всем этом континенте теперь лежит проклятье, ибо обитают там посланники ада.

Я поскреб подбородок и с самым невинным видом спросил:

— Но тогда зачем же вы сперва прогнали элдренов и заставили их скрываться в Горах Скорби, если вам не были нужны их территории?

— Потому что до тех пор, пока они держат под своим контролем эти территории, существует постоянная угроза для всего Человечества!

— Понятно. — Я прижал правую руку к груди. — Простите меня, сир, что прервал вас. Прошу вас, продолжайте.

— Постоянная угроза… — начал было Каторн.

— И эта угроза вновь нависла над нами, — раздался голос короля. Голос его звучал глухо и дрожал. Глаза его вдруг вспыхнули страхом и ненавистью. — Мы в любой миг ожидаем, что они начнут войну против наших двух континентов — Завары и Некралалы!

— А вам известно, когда они предполагают начать захват ваших территорий? — спросил я. — Сколько времени потребуется нашим войскам, чтобы достойно встретить их?

— Они начнут войну непременно! — черные глаза Каторна сверкнули. Редкая бородка, обрамлявшая его бледное лицо, казалось, встопорщилась.

— Да, они непременно начнут войну, — поддержал его король Ригенос. — Они бы уже сейчас властвовали над нашей страной, если бы мы постоянно не отражали их атаки.

— Мы вынуждены постоянно сдерживать их, — добавил Каторн. — Стоит им в одном месте пробить брешь, и они поглотят нас целиком!

Король Ригенос вздохнул:

— И все же люди очень устали от бесконечных сражений. Нам нужно, по крайней мере, одно из двух — хотя, в принципе, нам нужно и то, и другое — свежие воины, чтобы отшвырнуть элдренов назад, к их горам, или предводитель, способный вдохнуть в души тех воинов, которыми мы располагаем, новую надежду.

— А новых воинов вы не могли бы подготовить? — спросил я.

У Каторна что-то странно булькнуло в глотке. Я решил, что это он так смеется.

— Это невозможно! — заявил он. — Все Человечество воюет сейчас с элдренами — все, до последнего человека!

Король кивнул:

— Вот поэтому я и призвал тебя, Эрекозе, хотя мне и казалось, что я совершаю отчаянную глупость, желая принять чудесный вымысел за реальность…

При этих словах Каторн отвернулся. Мне показалось, что именно такова его собственная точка зрения на то, что произошло: он считал, что король от отчаяния повредился в рассудке. Мое явление во плоти, видимо, нанесло его представлениям существенный ущерб, а потому я в какой-то степени стал ему неприятен, хотя, по-моему, трудно было бы винить меня в том, что король Ригенос решился призвать Эрекозе в этот мир.

Король выпрямился:

— Я призвал тебя. И я требую, чтобы ты выполнил свою клятву.

Понятия не имея ни о какой клятве, я был поражен.

— Какую клятву? — спросил я.

Теперь до крайности изумленным выглядел король.

— Как, твою клятву — что, если элдрены когда-либо снова захватят Мернадин, ты придешь и встанешь во главе наших войск, чтобы одержать над проклятыми Псами победу!

— Понятно. — Я знаком велел одному из рабов налить мне вина, выпил немного и уставился на карту. Будучи Джоном Дэйкером, я отчетливо видел, что два свирепых, люто ненавидящих друг друга племени ведут что-то вроде священной войны, джихада, имеющего к тому же расовую основу. Но, будучи Эрекозе, я прекрасно понимал, на чьей я стороне. Я принадлежал к людской расе и обязан был отдать все силы, чтобы защитить свое племя. Человечество необходимо было спасти.

— А элдрены? — я посмотрел на короля Ригеноса. — Что по этому поводу говорят они?

— Что ты хочешь этим сказать? — проворчал Каторн. — Говорят, надо же! Ты сам говоришь так, словно не веришь нашему королю…

— Я же не подвергаю сомнениям справедливость ваших утверждений, — возразил я ему. — А просто хочу знать поточнее, чем именно элдрены оправдывают свою войну против нас. Мне было бы весьма полезно получить более ясное представление об их устремлениях.

Каторн пожал плечами.

— Они бы с удовольствием смели нас с лица Земли, — сказал он. — Разве этого тебе не достаточно?

— Нет, — сказал я. — Вы, должно быть, захватывали их в плен. Что говорили вам эти пленники? Как вожди элдренов изначально оправдывали войну против всего Человечества?

Король Ригенос отечески улыбнулся мне:

— Надо сказать, что ты довольно много забыл, Эрекозе, если не помнишь даже, что такое элдрены. Они же не люди! Они умны. Холодны и обладают гибкими, но лживыми языками, с помощью которых способны убаюкать кого угодно, внушить любому, что тревожиться не о чем, а потом своими обнаженными клыками вырвать у несчастного сердце из груди. Хотя, должен признать, они весьма храбры. Они умирают под пыткой, но ни слова не говорят о своих истинных планах. И они очень хитры. Все время пытаются заставить нас поверить их разговорам о мире, о взаимном доверии и взаимопомощи; надеются, что мы прекратим оборону и они смогут тогда уничтожить нас, благодаря внезапному нападению, или, по крайней мере, заставить сойтись с ними в открытом бою, чтобы против нас можно было использовать колдовство. Не будь наивным, Эрекозе. Не пытайся вести себя с элдренами так, как стал бы вести себя с людьми, ибо если ты так поступишь, тебе конец. У них ведь нет души — по крайней мере, по нашим понятиям. Они не знают, что такое любовь. Они обладают лишь холодной и нерушимой верностью избранному пути и своему хозяину, Азмобаане. Пойми же, Эрекозе, элдрены — порождение дьявола. Это демоны ада, которым Азмобаана в своем чудовищном богохульстве даровал нечто подобное человеческому обличью. Но и обличье это не должно вводить тебя в заблуждение. То, что у элдренов внутри, не принадлежит миру людей; это может быть все что угодно, но только не человеческая душа…