Киллоран протянул Эмме руку, чтобы помочь выйти из кареты. Что ей оставалось делать? Она шагнула с подножки, и ноги у нее тут же подкосились.

Не подхвати ее Киллоран, Эмма непременно упала бы. И снова это волшебное ощущение — тепло его тела, которое она почувствовала даже через плащ… Руки графа — сильные и нежные — держали ее и после того, как она смогла собраться с силами.

Наконец Киллоран отпустил ее.

— Слуга останется с тобой. Ничего не бойся. Здесь ты сможешь спокойно отдохнуть.

Эмма взглянула на домик. Окна были закрыты ставнями. Кусты вокруг росли почти вплотную к стенам, однако сам приют незадачливого охотника, в недобрый для себя час севшего играть в карты с графом Киллораном, выглядел очень мило.

— Вы действительно собираетесь туда вернуться? — этот вопрос сорвался у Эммы с языка против ее воли.

— Разумеется. Ехать недалеко, даже если просто шагом. Грант сказал, что с ними приехала какая-то красотка с потрясающей грудью. Поеду посмотрю… Кто-нибудь наверняка захочет сыграть в карты… И вообще, что, по-твоему, может удержать меня здесь?

Эмма отступила назад, кутаясь в свой черный плащ — совсем такой же, как у Киллорана.

— Полагаю, ничего, — голос ее прозвучал ровно.

Граф словно о чем-то раздумывал.

— Да. Пожалуй, что ничего. Или ты собиралась предложить мне себя? Наверняка та красотка с грудью имеет куда больший опыт в подобных делах. Такие женщины знают, как доставить мужчине удовольствие, но и девицы порой бывают занимательны. Так что, мне остаться?

— Остаться?..

— Остаться и переспать с тобой, — это прозвучало очень грубо.

Такое поведение было несвойственно Киллорану. Не его стиль. Граф избегал грубостей и редко говорил то, что думал.

Эмма с трудом поборола искушение сказать: «Да». Ей так захотелось увидеть, как это нарочитое равнодушие и высокомерное презрение ко всему окружающему — людям, деревьям, луне — сменится ошеломлением.

Но ставка в их поединке была слишком высокой.

— Думаю, не стоит, — она словно взвешивала все «за» и «против». — Когда вы еще увидите такую потрясающую грудь, о которой говорили ваши друзья и о которой сейчас вспомнили сами? Меня вполне устроит общество слуги. А перед сном я подышу свежим воздухом.

В зеленых глазах что-то промелькнуло. Удивление, невольное уважение? Промелькнуло и сразу исчезло.

— Разумно, детка, — похвалил ее Киллоран. — Тебе действительно нужно отдохнуть. И мне проще, раз ты сама так решила.

Эмма посмотрела ему прямо в глаза.

— Это почему же?

— Да потому, радость моя, — граф взгляд не отвел, — что в моих интересах сберечь тебя для Дарнли. Доброй ночи и приятных сновидений.

Счастье еще, что охотничий домик Киллорана был совсем маленьким. С виду он выглядел вполне крепким, но воздух в помещении был стылым. Очевидно, здесь давно не разжигали огонь. Дрова в камине уже пылали, но, чтобы протопить как следует, нужно было время.

Киллоран уехал, даже не оглянувшись на прощание. Эмма мысленно поблагодарила за это судьбу и стала наводить порядок. Она старалась не думать о том, куда граф сейчас отправился. Если уж Киллорану так захотелось развлечься, пусть развлекается.

Бешеная скачка, когда ее швыряло в карете от одной стены к другой, после вчерашних злоключений добавила измученному телу неприятных ощущений. Еще Эмма очень хотела есть, а в корзинке лежала только начатая бутылка кларета. Правда, оставалась надежда, что Киллоран позаботился о том, чтобы она не умерла здесь с голоду, и велел слуге захватить еды. Девушке захотелось упасть в кресло и заплакать… От усталости… От голода… И от какого-то иного чувства, которое она не в состоянии была объяснить даже себе самой.

Рыдать Эмма Ланголет не стала. Она закрыла глаза и постаралась удержать непрошеные слезы. К тому времени, когда пришел слуга с новой охапкой дров, она уже зажгла свечи, нашла тряпку и смахнула везде пыль. Слуга сказал, что сейчас приготовит ужин, и отправился на кухню, а Эмма стала осматривать охотничий домик.

Видимо, когда-то его посещали часто, но с тех пор, как хозяин сменился, здесь все пришло в запустение. Вместо охотников домик стал пристанищем мышей, во всяком случае одну из спален они явно не оставили своим вниманием. Впрочем, в двух других следов нашествия грызунов Эмме обнаружить не удалось. Девушка так и не смогла понять, какая из комнат раньше принадлежала хозяину. Все они были обставлены просто и безлико, так что в итоге Эмма выбрала ту спальню, где стояла самая широкая и удобная кровать. Окно в ней оказалось без ставен, и скоро комнату залил яркий свет луны.

Не прошло и часа, как в домике стало тепло. Огонь, вступивший в схватку с холодом, вышел из нее победителем и заодно развеял мрак. Слуга разогрел привезенные блюда и подал Эмме ужин. Она с жадностью, которую даже не стала скрывать, набросилась на еду. Кучер сказал, что ночевать будет на конюшне — оказывается, недалеко от домика было и пристанище для лошадей. Эмма сначала удивилась, а потом подумала, что удивляться тут нечему — конечно, многие охотники приезжали верхом, да еще, наверное, с собаками. Прежде чем уйти, слуга — его звали Билли — открыл все ставни на окнах, и домик стал совсем милым. Эмма предложила кучеру остаться ночевать в теплом доме, но он решительно отказался, сказав, что на конюшне есть жаровня с углями.

— Мое место там, — заявил он. — К тому же хозяин может вернуться, и тогда мне придется заняться лошадьми. Они, бедные, сегодня устали…

Предположение, что Киллоран не останется надолго со своими ужасными приятелями и их штучками, немало встревожило Эмму, но она устала не меньше лошадей и решила, что не будет об этом думать.

Билли подавил зевок.

— Просто не понимаю, как это можно было куда-то еще ехать на ночь глядя… Сам я хочу спать так, что, наверное, засну, как только лягу. Сказать по правде, я не привык быть на ногах с рассвета до ночи. Милорду ведь понадобилось ехать на Крауч-Энд в такую рань, что…

— Ехать на Крауч-Энд? — Эмма не дала кучеру договорить, пораженная этой новостью. — А зачем его светлость туда ездил?

Билли пожал плечами:

— Я и сам удивился… Милорд ездил к дому де Винтеров и разговаривал с хозяйкой… Вообще-то она не столько разговаривала, сколько кричала…

Эмме показалось, что в домик вернулся ледяной холод. Она зябко передернула плечами и подошла поближе к огню. «Милорд ездил к дому де Винтеров и разговаривал с хозяйкой», — эти слова напугали ее больше, чем возможное возвращение Киллорана. Во всяком случае, когда Билли сделал такое предположение, она не заледенела.

— И что же она кричала? — Голос у Эммы тоже был какой-то замороженный.

— Да я толком ничего не понял. Что-то про своего отца, что-то про какую-то мерзавку, — слуга подавил зевок. — А под конец эта женщина захлопнула дверь прямо перед носом милорда. Но, знаете, когда граф подошел к карете, на лице у него была улыбка. Из тех, которые хуже любой злобной гримасы.

Это точное определение, прозвучавшее из уст кучера, удивило Эмму, но добавить тут было нечего.

— Да, мне знакома эта улыбка, — кивнула девушка.

Билли пожелал ей доброй ночи и сказал, что граф Киллоран оставил на всякий случай меховую полость из кареты, так что холодно ей не будет. Эмма отправилась в выбранную ею спальню. В комнате уже было не просто тепло — жарко. Здравый смысл подсказывал девушке, что нужно лечь и попытаться заснуть, но его не слушались ни голова, ни сердце. В голове теснились мысли о кузине Мириам, сердце разрывалось от мыслей о Киллоране.

Она села в единственное имевшееся в спальне кресло, спиной к окну, из которого лился лунный свет, и стала смотреть на огонь в камине. Девушку сотрясала дрожь, хотя натопить маленькую комнату оказалось совсем нетрудно.

В споре головы и сердца победила первая. Упоминание о том, что Киллоран ездил на Крауч-Энд и разговаривал с ее кузиной, совершенно выбило Эмму из колеи. Откуда граф вообще узнал о ее существовании? И как давно это произошло?