Леди Фицхью взглянула в зеркало, висевшее над головой Натаниэля. Барбара всегда садилась так, чтобы видеть свое отражение: оно не могло ее не радовать.

Пожалуй, ей не стоило так сильно подкрашиваться. Странно, но в последние несколько недель у Барбары было желание одеваться более скромно, чем обычно, да и украшений надевать поменьше. Неужели виной тому — юный родственник графа Киллорана? Она и раньше не страдала от отсутствия внимания молодых людей — они всегда смотрели на нее с обожанием, но Барбару это никогда не занимало. Теперь все было иначе, и леди Фицхью удивлялась сама себе.

Виноват в этом, конечно, Киллоран. Если бы он ею не пренебрег, она бы не стала смотреть по сторонам и не обратила внимания на этого мальчика.

Он действительно очень хорош собой. Широкие плечи, длинные стройные ноги, сильные руки с кистями безупречной формы… Какая женщина останется равнодушной к таким статям? Парики Натаниэль носил самые простые, а дома, в приватной обстановке, вообще ничем не закрывал свои слегка вьющиеся каштановые волосы. Одежда его, не столь элегантная, как у графа Киллорана, тем не менее была из превосходных тканей и хорошо сшита, что выгодно подчеркивало стройность фигуры молодого человека.

Натаниэль Хепберн был не только красив, но и умен, добр, честен и благороден. Все эти прекрасные черты внешности и характера не остались незамеченными Барбарой Фицхью.

Конечно, она ничего не сделала для того, чтобы молодой человек увлекся ею, но он тем не менее увлекся, причем не на шутку.

Натаниэль знал, что за женщина стала предметом его страсти. В Лондоне это давно было секретом Полишинеля, а леди Барбара не только не скрывала свои амуры, но и словно бравировала ими. И при муже, и позднее, овдовев, она меняла одного любовника за другим, искала наслаждений, где только могла, и всегда находила их. Что об этом думают и говорят другие, интересовало ее очень мало. Снова связывать себя узами брака и уж тем более рожать детей она не собиралась.

Кстати, Натаниэль Хепберн готов был предложить ей именно это. Малейшее поощрение с ее стороны, и он тут же бы опустился на колено, предложив ей свою руку, сердце, состояние и жизнь в глуши Нортумберленда, вдали от модных магазинов, а также светских гостиных и театров, что, впрочем, почти одно и то же.

Не в последнюю очередь именно поэтому леди Барбара и не спешила поощрять молодого человека, лишь изредка одаривая мимолетной улыбкой. Ей вовсе не хотелось быть жестокой, однако допустить такое развитие событий тоже было нельзя. Она не желала, чтобы ей предлагали то, что для нее просто невозможно.

А может быть, все-таки соблазнить Натаниэля Хепберна? Не исключено, что он еще невинен, хотя в этом леди Барбара сомневалась. В любом случае знает он немного, а если она научит его кое-чему из того, что знает сама, юноше это безусловно пойдет на пользу.

Тут леди Барбара поймала себя на мысли, что думает совсем не о том, о чем надо, а о всякой ерунде. Зачем ей этот юнец? Ей нужен граф Киллоран!

Беда в том, что Киллорану нет до нее никакого дела.

Барбара Фицхью встревоженно глянула на свое отражение в зеркале. Нет, оснований для беспокойства ни одного. Ее красота с ней: золотые локоны, бархатная розовая кожа, огромные голубые глаза и пухлые алые губы. Она красивее всех красавиц Лондона вместе взятых, а между тем Киллоран пренебрегает ею. Почему?!

— Он замышляет что-то злое, я не сомневаюсь в этом, — судя по всему, этим замечанием Натаниэль подводил итог своим размышлениям, но леди Барбара прослушала их, погруженная в собственные мысли. — Ни за что не поверю, что Киллоран дал приют этой девушке из благих побуждений.

— Но вы ведь сказали, что это его сестра? — леди Барбара и сама не верила в то, что услышала от Натаниэля.

— Это сказал не я, а сам Киллоран, но она ему не сестра, и вы это прекрасно знаете. Не могу только понять, зачем графу все это.

— Да какая разница?

— Я не могу допустить, чтобы он совратил невинную девушку!

— Почему нет?

Вопрос ошеломил Натаниэля.

— Боюсь, вы просто не поняли, о чем сейчас идет речь.

— Я все прекрасно поняла, кроме одного. Какая вам разница, соблазнит Киллоран эту девушку или нет? Должна признать, она довольно хороша собой, хотя все-таки внешность этой девицы далека от классических канонов красоты. Киллорану это может показаться любопытным… Пусть он удовлетворит свое любопытство. Или вы тоже ценитель монументальных форм?

— Нет, — Натаниэль был совсем сбит с толку.

Он счел за благо прекратить этот разговор. Леди Барбара шокировала юношу столь откровенными и циничными высказываниями, но он все равно находился во власти ее чар. Натаниэль молчал, но взгляд его был красноречив. Барбара понимала, что означает этот страстный, томящийся взор. Понимала, поскольку сама испытывала похожие чувства… Она корила себя за то, что не умеет совладать с ними, но ничего не могла с собой поделать. Леди Барбара решила, что разговор закончен слишком рано, и продолжила:

— В таком случае мой вам совет, Натаниэль. Я знаю Киллорана не первый год. Этот человек не из тех, кто готов прислушаться к мнению окружающих. Граф всегда поступает так, как считает нужным, и помешать ему не в состоянии никто.

Она улыбнулась и отложила веер в сторону. Леди Барбара встала со своего кресла и направилась к молодому человеку — медленно, слегка покачивая бедрами. Это позволило ей еще раз насладиться той страстью, что вспыхнула в его взгляде. Пожалуй, и правда стоит соблазнить его. Убедиться в том, что ее власть над мужчинами по-прежнему сильна. Над всеми мужчинами, кроме одного… Все они глупы и верят тому, что ее стоны на ложе любви вызваны наслаждением. Все, кроме одного.

Натаниэль тоже встал. Она подняла было руку, чтобы коснуться плеча молодого человека, но удержалась от этого опрометчивого жеста.

— На вашем месте, мой друг, я свела бы близкое, очень близкое знакомство с какой-нибудь молодой девушкой без предрассудков и наслаждалась ее обществом. Это избавило бы вас от переживаний по поводу того, что решил делать Киллоран.

— Я не могу воспользоваться вашим советом, — Натаниэль коснулся ладони леди Барбары и не смог совладать с собой — крепко сжал ее пальцы.

Ладонь его была твердой и сильной, не похожей на мягкие, изнеженные руки ее великосветских любовников. Сердце Барбары Фицхью застучало чаще.

Впрочем, через несколько мгновений оно снова билось размеренно и ровно, как обычно. У таких женщин, как она, не должно быть перепадов сердечного ритма. Леди Барбара решительно высвободила свою руку.

— Однако вы смелы! — она рассмеялась. — И, похоже, готовы преступать границы дозволенного. Смотрите, чтобы об этом не стало известно лорду Киллорану. Ревнивым его не назовешь, но свою добычу он не делит ни с кем.

Барабара имела в виду новоявленную сестру графа, но Натаниэль понял ее слова превратно.

— Выходит, вы его добыча?

Вопрос прозвучал глухо, и от звука этого голоса сердце леди Барбары снова застучало быстрее. А еще, конечно, от возмущения.

— Я?! Ну нет, милорд! Я не могу быть ничьей добычей! Я не принадлежу никому. И не буду принадлежать!

С этими словами она повернулась и быстро вышла — почти что выбежала — из комнаты.

Прежде чем Эмма снова увидела Киллорана, прошло три дня. Безусловно, это обстоятельство должно было ее только радовать.

Серое шерстяное платье, которое она носила, будучи гувернанткой, навсегда исчезло в недрах дома графа, а новое пока не появилось. Зато в дополнение к роскошному халату Киллорана у нее появилось тонкое батистовое белье. Кормили невольную заложницу отсутствия собственного гардероба очень вкусно — повар графа был знатоком своего дела. Слуги старались предугадать каждое желание девушки. Стоило ей слегка поежиться, и в камин тут же подбрасывали новые поленья. Не успевала она еще понять, что проголодалась, как на столике рядом появлялась чашка горячего чая и тарелка со свежайшими кексами и оладьями, щедро сдобренными маслом или джемом. После первого дня таких гастрономических излишеств Эмма, всегда питавшая слабость к мучному и сладкому, решила взять себя в руки.