— Вот как? — рассеянно проронила Сильвия — ей было неинтересно слушать про преуспевающего и, судя по всему, далеко не юного родственника Хью, но тот, казалось, не исчерпал еще этой темы.
— В сущности, он отличный малый, — продолжал юноша с какой-то странной непреклонностью в голосе, изумившей Сильвию. — Он обладает всеми достоинствами, которых явно не хватает мне.
Сильвия удивленно повела бровью:
— А ты, в свою очередь, обладаешь качествами, каких нет у него.
Хью молчал, глядя перед собой, и Сильвия, еще более удивленная, с оттенком нетерпения в голосе воскликнула:
— Знаешь, мне в общем-то мало интересен этот образец совершенства. Твоя мать — единственный человек, с которым мне действительно хотелось бы познакомиться.
— О, матушке тоже не терпится увидеть тебя. Она очень взволнована от предвкушения этой встречи.
— Ты говоришь так, будто мы уже помолвлены.
— Так оно и есть, любимая. — Теперь они ехали по ровной дороге, и, держа одной рукой руль, а другой обняв ее за плечи, он наклонился и нежно поцеловал ее. — Матушка уже написала в свой банк, чтобы ей прислали фамильное кольцо, ужасное на вид, зато безумно дорогое. Она хочет, чтобы я подарил его тебе. А еще она откопала где-то мои детские фотографии, на которых я изображен во всех видах, и расставила по всему дому, хотя я и говорил ей, что ты не из породы наседок. — Он усмехнулся. — Впрочем, сама она тоже не такая.
Чуть позже, когда машина свернула на аллею, ведущую к красивому старинному особняку, Сильвия ощутила, как захватывает ее эта живописная картина.
Высокая, статная женщина средних лет в несколько поношенном, но дорогом твидовом костюме мужского покроя вышла им навстречу. Взгляд ее серо-голубых глаз был таким же жестким, как дорожная галька, которую они напоминали.
Судя по всему, приятные манеры Хью унаследовал по отцовской линии, чуть трепеща, подумала про себя Сильвия. Ни приветственная улыбка миссис Мерринг, ни дружелюбные слова не помогли Сильвии избавиться от чувства, что исходят они скорее от обыкновенной учтивости, нежели из глубины сердца.
Сам дом тоже, несмотря на свою внешнюю чарующую прелесть, таил в себе нечто холодное. Скудость освещения в большой квадратной прихожей Сильвия благосклонно отнесла на счет стесненных средств, на которые намекал Хью еще в самом начале их знакомства; зато неоправданно мрачные обои, изъеденные молью лисьи головы на стенах, трухлявые птичьи чучела и ужасающие портреты каких-то давно умерших лошадей неприятно поразили ее.
— Надо полагать, вы не любительница охоты? — спросила миссис Мерринг, проследив за ее взглядом.
Сильвия покачала головой:
— Боюсь, нет.
Миссис Мерринг изобразила на лице приятную улыбку.
— В самом деле, вряд ли племянница известного филантропа могла бы оказаться заядлой спортсменкой, — снисходительно проговорила она. — Мне кажется, ваш ум должен быть занят более серьезными вещами. Хью рассказывал мне, что вы работали секретарем у вашего дяди во время плавания. — И прежде чем Сильвия успела объяснить, что помощь, оказанную ею дяде, вряд ли можно принимать в расчет, миссис Мерринг продолжила: — И все же вы, наверное, не откажетесь посетить сегодня вечером «Хант-Болл» вместе с Хью. Ему так не терпится показаться в вашем обществе у соседей.
— Что верно, то верно. — Хью проводил ее в дом, неся за ней полупустые чемоданы. — Все они конечно же наслышаны о твоем дяде, и им ужасно любопытно увидеть его племянницу. Надеюсь, дорогая, ты прихватила с собой какое-нибудь сногсшибательное платье, чтобы они все замертво попадали?
— Думаю, она будет прелестна в любом наряде. — Миссис Мерринг одобрительно обвела глазами норковую шубку Сильвии. — Однако пройдемте наверх, я покажу вам вашу спальню. Для чая уже поздно, но мы, пожалуй, еще соберемся на стаканчик шерри, прежде чем переодеться к обеду.
Спальня оказалась такая же непротопленная, как и весь дом, а небольшой электрический камин включили, судя по всему, за пару минут до прихода Сильвии. Зато при виде вазы с нарциссами на туалетном столике она издала возглас восхищения.
— Это Хью принес их сюда. Он вообще очень заботливый. — Впервые за все время в голосе миссис Мерринг слышалась подлинная теплота, и Сильвия вдруг поняла, что, какую бы жесткость ни выказывала эта женщина перед остальными, она, судя по всему, просто обожает своего единственного сына.
— Да, он ужасно мил, — с чувством проговорила Сильвия.
Миссис Мерринг согласно кивнула:
— В этом он весь. Иногда мне даже кажется, что он слишком добродушен, его кто угодно может разжалобить. — Она вздохнула. — Вот, к примеру, его кузен Джулиан совсем другой, из таких, как он, гвозди делают. Зато рядом с ним чувствуешь себя уверенно, его советы не всегда удобоваримы, зато разумны.
«Чувствуется, не по душе мне придется этот их кузен», — подумала Сильвия, спускаясь чуть позже в продуваемый сквозняками холл. Однако когда дверь библиотеки отворилась и на пороге появился Джулиан Мерринг, Сильвия уже так не думала.
Ростом он был пониже Хью, имел того же оттенка волосы, четкие черты лица, и проницательные голубые глаза таили в себе нечто привлекательное, а недостаток роста восполнялся широтой плеч. Выглядел он гораздо моложе, чем она предполагала, — никак не больше, чем на тридцать, — и во всем его облике чувствовалась незримая сила. При любом скоплении людей, подумалось Сильвии, его присутствие наверняка не останется незамеченным.
Однако первое благоприятное впечатление быстро улетучилось. Приветствие его начисто было лишено какой бы то ни было сердечности; более того, к своему глубокому изумлению, за обычной вежливостью Сильвия уловила едва ощутимую, но вполне определенную неприязнь.
«Какой странный человек, — подумала она, сама того не желая, зардевшись. — С какой стати ему питать ко мне неприязнь?» Она лихорадочно соображала, пытаясь определить причину столь явной враждебности.
Будь он откровенно груб с нею, ей было бы легче, а так Сильвия была начисто сбита с толку. Ни сейчас, ни позже, за обедом, он не сделал ничего, на что она могла бы открыто обидеться; кроме того, насколько она могла судить, ни Хью, ни его мать не заметили ничего необычного. И все же она чувствовала его неодобрительное отношение к себе, и, что было еще более удивительно, он, казалось, был абсолютно уверен, что она знает причину этого неодобрения.
«Единственный выход — не обращать на него внимания», — решила для себя Сильвия и подумала, что, если ей придется танцевать с ним вечером в клубе, она сделает это с молчаливым достоинством.
Но она абсолютно все забыла, когда они прибыли в клуб в Холи-Хилл, где все сверкало и сияло в предвкушении одного из самых популярных торжественных собраний сезона.
И если Джулиан Мерринг по какой-то причине не оценил Сильвии, то другим это определенно удалось сделать. Войдя в зал, она уже через несколько мгновений была в центре внимания. Все желали познакомиться с нею: мужчин привлекала ее необычайная живость, женщин — великолепие белоснежного шифонового платья.
Однако совсем избежать общества Джулиана Сильвии не удалось, это выяснилось, когда она на минутку осталась одна. Именно в этот момент он подошел к ней и холодно поинтересовался, не осталось ли у нее свободного танца.
— Почему вы подошли ко мне? — ответила она вопросом на вопрос с той же холодностью. — Я просто уверена, что вам на самом деле не хочется танцевать со мною.
Он смотрел на нее в упор.
— Совершенно верно. Но мне нужно поговорить с вами. Так не осталось ли у вас свободного танца?
Первым побуждением Сильвии было высокомерно ответить: «Если и остался, то не для вас, мистер Мерринг». Однако женское любопытство оказалось сильнее желания поставить его на место, и, придав лицу отсутствующее выражение, она согласилась на один танец.
В этот момент вернулся с мороженым ее партнер, и Джулиан, откланявшись, удалился.
Скоро Сильвия начала жалеть, что дала ему обещание. Ей очень нравилось на балу, несмотря даже на некоторую неуклюжесть провинциальных партнеров. Было что-то несказанно привлекательное и милое в этом шумном веселье, царившем в «Хант-Болл», и атмосфера танцевальных холлов, которые она привыкла посещать в Лондоне, казалась по сравнению с этой слишком цивилизованной и искушенной. Но даже самые приятные мгновения вечера были теперь омрачены. Танцевала ли она или сидела вместе с Хью в сторонке, она неотступно чувствовала на себе взгляд проницательных голубых глаз, и даже ласковое воркование Хью не могло развеять ее тревожных мыслей.
