Собрав оружие, я зарядил его и перебросил из руки в руку. Ни одна деталь, даже стрела в желобке, не шелохнулась. Такую вещь можно сотворить только искуснейший мастер. Торговаться означало бы оскорбить этого мастера, а вовсе не пронырливого Альдо.
— Сколько? — спросил я.
Альдо не был простаком и всегда отвечал вопросом на вопрос:
— А сколько запросил бы сам, если бы сумел сделать такое «жало»?
Тогда я снял с пояса кошелек и, положив его на край стола, сделал вид, что начинаю разбирать смертоносный механизм.
— Сколько? — не удержался-таки генуэзец и потряс кошельком.
— А сколько бы ты заплатил за голову того, кто наставил бы это «жало» тебе в глаз? — усмехнулся и я и направил арбалет на Альдо Неро.
У него отвалилась челюсть и подогнулись колени. Тогда я отвернулся от него и стал взаправду разбирать на части свое чудесное приобретение.
— Дьявол! — хрипло выругался Альдо, переведя дух, и трясущимися пальцами стал перебирать монеты. — Не пригодись я сегодня ночью для спасения твоей шкуры, ты, верно, вышиб бы мне мозги! Ведь никто не знает про эту игрушку, так?
— Никто! — кивнул я. — И с этого часа — ты тоже.
Альдо снова вздохнул, едва слышно выругался и продолжил считать выручку. Я его не обидел. Вряд ли кто когда-нибудь платил за самострел цену породистого жеребца.
Потом мы спустились в гавань, и он указал мне на генуэзский торговый корабль. На него него заносили какие-то товары.
— Запомни еще одну посудину! — прошептал мне Альдо в самое ухо. — Нащупай языком пятый зуб справа и посмотри в ту самую сторону.
Так Альдо Неро выдал мне тайну трапезундской галеры с позолоченной бычьей головой на носу.
— Не подумай, что пираты. Подойдем с правого борта. Помашу факелом три раза, — сообщил он мне а потом предложил вполне дружеским тоном: — Может, оставишь его мне, а ночью заберешь, когда встретимся? Темно будет. Еще промахнешься — упадет в воду, и конец. Жалко. Мне самому будет жалко. Такая вещь!
— Не промахнусь, — твердо пообещал я ему.
Мы распрощались. Альдо юркнул за угол, а я еще раз глянул на золоченого быка, с которым придется бодаться посреди ночи и двинулся в обратный путь.
ЗМЕИНАЯ ПОЧТА
Письмо первое
Приветствуем Великих Драконов мудрости и благоразумия и желаем им крепости плоти и стен. Надеемся, что нашему общему благополучию в этом году не помешают более никакие иные заботы, кроме тех, что обеспокоили нас в его первые дни.
Какие бы чувства не вызвало в ваших сердцах происшедшее с маликом Ричардом, мы с радостью разделим их. Сообщаем, что султан действительно решил довольно странным способом проявить участие в судьбе малика Ричарда. Он снарядил на его поиски небольшой отряд франкских и английских рыцарей из числа пленных, которые присягнули ему на верность. Султан намерен удивить весь мир своим благородством. Приятно, но накладно иметь такого повелителя. Если мы правильно понимаем положение дел в Европе, вскоре при тайных переговорах речь пойдет о выкупе. В случае хотя бы частичного успеха похода этих «крестоносцев султана», он несомненно узнает о выкупе и постарается перебить цену, устраивающую других покупателей. Так он поразит мир во второй раз, и многие христиане увидят в нем самого достойного правителя всех времен и народов. Его слава будет стоить нам немалых затрат. Нет тайны в том, что наш благородный султан презирает золото и нищ, как дервиш. Когда Всемогущий Аллах призовет к себе своего достойного слугу, его родственники едва ли найдут средства для достойного погребения, не говоря уже о строительстве достойного мавзолея для повелителя правоверных[70]. Закон Пророка ныне запрещает султану поднять налоги выше установленных. Та «Саладинова десятина», которую христианские правители собирали в своих странах для похода в Палестину, сейчас бы очень пригодилась для устройства дальнейшей судьбы малика Ричарда. Если султан узнает о размере выкупа (а сумма, как мы полагаем, окажется сравнима со стоимостью недавнего «крестового похода»), то потребует деньги у нас. Такой ход событий никого не устроит. Деваться будет некуда: придется уменьшать наши вклады в Акре и изымать средства из наших общих торговых предприятий в Европе, Кордове и Хорезме, которые так успешно ведутся. Со своей стороны мы приложим все усилия, чтобы опрометчивая и вздорная затея султана развеялась сама собой, как дым от караванной стоянки. Надеемся, что и благоразумные рыцари, являясь вашими единоверцами (заметим, что ни один из них не принял веры Пророка), воспользуются поводом и найдут способ оставить присягу, не роняя своего достоинства. Сообщаем их имена.
* * *
Все же считаем необходимым применить против замысла султана более действенные меры, надеясь, что с вашей стороны не будет возражений. Кроме того, мы должны быть готовы к неприятным капризам султана и так же хотели бы рассчитывать на использование в этом щепетильном деле части «Саладиновой десятины» в том случае, если английскому престолу не удастся своевременно решить вопрос о выкупе. Со своей стороны, при любых действиях султана, способных нанести вам ущерб, мы оставляем за вами полное право использовать половину вклада, в свое время оставленного в Акре везиром Шаваром, честолюбие которого некогда победило его благоразумие и погубило его самого.
Все необходимые сведения о движении отряда «крестоносцев султана» мы получаем из первых рук от верного нам человека по прозвищу Золотой Уж, которого легко узнать по золотистой родинке под левым глазом. При возникновении непредвиденных обстоятельств он будет подробно осведомлять не только нас, но и вас, через вашего сенешаля[71] в Акре.
Траты неизбежны, но стоит приложить усилия, чтобы снизить их до размера обычных дорожных расходов.
Мир вам и благополучие, держатели северных путей.
Дальнейшие послания будут переданы в тайнописи книги Сивилл. Ключ находится в списке, хранящемся у лекаря ибн-Васила, на улице святого Лазаря.
Глава 5
О ловушках, предназначенных для зверей и для охотников
Прежде, чем показаться на глаза рыцарям в новом обличии, я полюбопытствовал, чем они занимаются и о чем говорят в мое отсутствие. Времени прошло достаточно для того, чтобы им сговориться и составить план, как унести ноги, посмеявшись над благородством султана. Кое-кто из сильных мира сего немало порадовался бы такому замыслу и, возможно, в награду за сообразительность даже оставил бы рыцарей в живых и даровал бы им полную свободу действий.
Я забрался на крышу дома и, осторожно сдвинув одну из черепиц, поглядел на рыцарей с высоты полета летучей мыши. К моему удивлению, все они вместе с оруженосцами сидели тесным кружком и очень внимательно слушали рассказ рыцаря Джона о юности султана Салах ад-Дина Юсуфа ибн Айюба. Замечу, что только сквайр Айвен по ходу рассказа занимался делом. Он где-то успел раздобыть небольшую старую сеть с мелкой ячеей — наверняка, выходил из дома, нарушив запрет — и теперь умело чинил ее.
Напомню, что в дороге рыцарь Джон слушал меня, заснув в седле, и теперь его собственный пересказ, приукрашенный сновидением, напоминал предание о короле Артуре, переплавленное в одном тигле с нашими преданиями о славном воине Абу Зибаке, победителе великанов и джиннов.
Рассказ рыцаря уже иссякал, как вода в караваном запасе, так что я вернулся вовремя.
Я спустился к двери и напомнил о себе условным стуком. Когда дверь открылась, все выпучили глаза и не знали, на каком языке ко мне обратиться. Генуэзец из меня всегда получался лучше некуда.
— Мы отплываем сегодня после заката, — сообщил я кафирам. — Мамлюки давно погребены, и дорогу до пристани вам, как и мне, придется преодолеть в обличии генуэзских торговцев. Цель нашего плавания — Задар. Оттуда мы доберемся до германских земель. На море у нас будет не меньше врагов, чем на суше. Кроме простых пиратов, мы повстречаем более опасных хищников в пиратском обличии. Такова не самая лучшая новость.
