— Отличная идея! — восторженно проговорили за спиной. — Поединок — что может быть справедливее?

— Вы гений, Первый! — поддакнул другой кио.

Остальные одобрительно зашумели: идея всем пришлась по вкусу.

«Однако ж любят здесь кровопускание на публике, — хмуро подумалось Книжнику. — Да и этот выживший из ума сундук с электроникой, видимо, пользуется немалым авторитетом у кио». Книжник еще плохо представлял, что предстоит пережить им, но утешал себя простой мыслью: подкинутая в воздух монетка — это еще не орел и не решка. Окончательный приговор не вынесен — а значит, у них все еще остается шанс.

Их не стали запирать в клетку или темный подвал, а просто оставили в небольшой комнате под трибунами, под присмотром некоего Тридцать Третьего. Это был странный кио: низенький, пухлый, лысоватый, какой-то «бракованный» на вид. Он был не очень похож на своих сородичей — нервный, зажатый, вечно хихикающий себе под нос — вроде как бы и не в себе. Но при том — весьма словоохотливый и даже добродушный. Впрочем, как и все прочие кио, он вполне мог постоять за себя и легко пресечь любые попытки безоружных людей к бегству. Помимо хозяина каморки, снаружи их охраняли еще двое.

В общем, в отсутствие оружия сбежать отсюда было бы проблематично. Да Зигфрид и не стал бы этого делать: он пришел сюда с определенной целью и готов был рискнуть за нее жизнью.

Чего нельзя было сказать о Книжнике, который совсем не представлял себя на арене, бьющимся с гигантской бронированной машиной. Он здорово нервничал, пытаясь представить себе, что же им предстоит в самом ближайшем будущем.

Тридцать Третий быстро ввел «постояльцев» в курс дела.

— Поединки — наша старая традиция, — рассказывал он, ковыряясь в каком-то электронном приборе. Вся его каморка была забита неработающей электроникой, а сам он, видимо, специализировался на починке всего этого хлама. — Никто не знает, откуда пошел этот обычай. Но именно за это соседние кланы боятся нас и уважают, а маркитанты используют зрелища для сбыта своего товара. Да они и сами не прочь поразвлечься, заключая пари на победителя. Отчего ж не развлечься, когда есть лишнее золото? В основном дерутся старые, обреченные на смерть био, которым напоследок стимулируют мозг — таким вот приборчиком…

Тридцать Третий продемонстрировал небольшую, неказистую на вид коробочку, из которой неопрятными прядями свисали мелко дрожащие световоды и разноцветные провода с клеммами на концах. При виде этого прибора Книжника передернуло: отчего-то представился ему мозговой паразит, впившийся в живой мозг и высасывающий из него все соки.

— Вот, значит, отчего они такие агрессивные, — мрачно усмехнулся Зигфрид. — То-то думал — резковаты они что-то для умирающих.

— Так и есть, — кивнул Тридцать Третий, любовно поглаживая жутковатый прибор. — Короткий, прощальный всплеск агрессивности — и био умирает. Побежденный — чуть раньше, победитель — позже. Но согласитесь — для боевого робота это куда более достойная смерть, чем гнить заживо на этой помойке.

— Спорный вопрос, — ежась, сказал Книжник. — Лично я предпочел бы «погнить» на старости подольше, чем сдохнуть ради развлечения зажравшейся публики.

— Ну, это дело вкуса, — в свою очередь возразил Зигфрид. — Я выбрал бы поединок. Совсем другое дело — драться один на один с роботом. К тому же, как я видел, на арене они — не стандартной сборки.

— О, да! — с удовольствием произнес Тридцать Третий. — Мы слегка подправляем стандартную конструкцию — для большей зрелищности.

— Думаю, эти ребятки быстро подправят конструкцию нам самим, — с кривой усмешкой сказал Зигфрид. — Неужели нас так и отправят — с голыми руками на био? Я, конечно, не из слабаков, но даже для меня это слишком.

— Это было бы несправедливо, — согласился Тридцать Третий. — Тебе позволят выбрать оружие.

— Любое? — прищурился вест.

— Вот именно.

— Это несколько меняет дело, — заметил Зигфрид.

— Для меня это ничего не меняет, — мрачно сказал Книжник. — Что я, с автоматом полезу на этого робота?

— На трех роботов, — уточнил Тридцать Третий.

— Что?! — выпучился Книжник.

— Три ваши жизни — против трех био, — пояснил хозяин, кивнув в сторону Лого.

Лого ничего не сказал. Он тихо бредил в углу: кио отказались оказывать врагу хоть какую-то помощь. Снадобья семинариста тоже не помогали. Шаму становилось все хуже.

— Мы обречены, — глядя на Лого, тихо сказал Книжник.

— У вас есть еще сутки на подготовку, — ободрил «постояльцев» кио. — А пока советую как следует отдохнуть. Вам, людям, это необходимо, не так ли?

В эту ночь Книжник не мог заснуть. Тихо и удивительно спокойно спал Зигфрид — будто и не оставалось ему жить считаные часы, будто не висела над его родным домом, над его народом, смертельная угроза. Но нужно было восстановить силы — для дела — и усилием воли вест смог заставить себя расслабиться — чтобы потом собрать в кулак и выплеснуть на врага всю накопленную за это время мощь.

Книжник так не мог. Кряхтя, он поднялся с лежака из задубевшего пластика, поеживаясь от холода, прошелся по комнате. В углу тускло светили лампочки какого-то электронного устройства, коих было полно в этой каморке. Скупого освещения хватало, чтобы еще раз оглядеться в комнате, которая превратилась для путников в тюремный каземат. Ничего нового в интерьере не обнаружилось. Разве что…

На большом железном столе, среди непонятных приборов, деталей и самого разнообразного электронного мусора он увидел нечто знакомое — то, что заставило сердце трепетно сжаться.

Книга.

Она была почти такая же, как у него, только на темной металлической обложке проступали рельефные выступы с цифрами — те самые, что были сплавлены на его экземпляре. Осторожно, словно боясь, что книга вспорхнет металлическими «крыльями» переплета и улетит, взял ее в руки, щелкнул застежкой, открыл.

У книги не было страниц. Словно они были выдраны с корнем.

— Интересуешься? — раздался за спиной насмешливый голос.

Парень вздрогнул, пробормотал:

— Я думал, ты спишь, Тридцать Третий.

— Кио не спят, — усмехнулся хозяин. — Так, дремлют…

Он тихо приблизился к «постояльцу», взял у него из рук книгу.

— А о чем она… была?

— Кто? — не понял Тридцать Третий.

— Ну… эта книга.

Кио тихо усмехнулся, раскрыл пустой переплет, провел внутри ладонью, словно касаясь несуществующих страниц.

— Это не книга, — сказал он. — Точнее — не совсем книга. Это кодовый блокнот. Видишь, какая толстая обложка? Так вот, это не обложка вовсе. Это панель управления. Пульт.

— Пульт? — насторожился Книжник. — От чего?

— Пульт управления боевыми роботами. Большинством моделей, брошенных на штурм Москвы тогда, в Последнюю Войну. Таких кодовых блокнотов было несколько — у внедрившихся в наш тыл агентов противника, призванных корректировать наступление на столицу…

Тридцать Третий изменился в лице. Посуровел, в нем пропала прежняя легкомысленность, эта дурацкая блуждающая усмешка. Похоже, тема не на шутку волновала его.

— Наша раса была создана для этой войны, — продолжил он. — Мы бились насмерть. Но прошло более двухсот лет — и что толку? Вражеские био спокойно разгуливают по городу, мы прячемся, выживаем. Иногда нам удается убить или приручить робота. Но все это уже не имеет значения. Мы давно проиграли войну…

— Я из Кремля, — тихо сказал Книжник. — Мы все еще держим оборону. Война не кончена. Страна выстояла — хоть и за кремлевскими стенами. Выходит, твои предки бились не зря.

Он встретил пронзительный взгляд Тридцать Третьего. Некоторое время молчали — каждый о своем, будто осмысливая этот короткий разговор.

Действительно, ведь и кремлевские, и кио — потомки тех, кто бился насмерть на одной стороне за вроде бы давно забытую страну. И оказывается, даже некоторые кио не забыли об этом. Тонкие, почти невесомые нити все еще связывают их, уводя к забытой уже исходной точке.