— Читал какие-нибудь новые книги? — продолжал спрашивать он.

— Да нет, — соврал я. — Перечитываю старые. Новые что-то не цепляют. Мы уж как-нибудь перебьемся классикой.

— И то верно, — согласился он. — А я тут, знаешь, новые кассеты купил. Посмотреть. Представь такое дело.

Да. Я представил себе выражение лица человека, продавшего ему кассеты.

— Надеюсь, ты получил от этого удовольствие.

— Не зря надеешься. У тебя время есть?

— Сколько угодно.

— Давай посмотрим.

— Давай. Что у тебя здесь? «Маска», «Терминатор». Старье. Ты их раньше не видел? «Маска» — хороший фильм, — сказал я.

— Ставь.

Магнитофон хищно заглотил кассету, по экрану телевизора побежали мутные полосы.

— Перво-наперво возникает город на берегу океана, — начал комментировать я. — Видимо, где-то недалеко в море идут монтажные работы под водой. Представь, показывают сварщика в акваланге, он держит в руках горящий резак…

— Дану!

— Точно тебе говорю. Никуда без нас… И вот он случайно видит древний ржавый сундук, полузасыпанный кучей камней. Сундук обмотан цепью. Водолаз начинает эту цепь всячески развязывать, распутывать, и даже рвет ее монтажкой. Удивительно, однако ему это удается…

Фильм длился около полутора часов, потом мы смотрели приключения вдруг ставшего хорошим робота-убийцы. За это время я истратил весь свой запас красноречия, да и языком уже еле двигал. Теперь я начал понимать, как нелегок труд переводчика.

Мой друг часто обращал лицо свое ко мне, то есть к тому месту, где, как он полагал, я должен был находиться. И на лице его часто появлялась ироническая усмешка. Я гадал, что же он хочет мне сказать, но спросить первым почему-то не решался. Делал вид, что очень занят комментарием. Наконец он сам высказался.

— Наверное, ты рад, что это обычный фильм. А если бы я попросил тебя прокомментировать порнуху?

Я рассмеялся, а потом задумался.

— Пожалуй, там нечего было бы рассказывать. Он сверху, она снизу. Потом наоборот. Потом еще как-нибудь. И все.

— Вот чем отличается порнография от всего остального кино. Не о чем рассказывать, — и мой друг значительно поднял палец.

Я решил, что он прав.

— Который час?

— Семь.

— Как насчет шлюх?

— Сейчас позвоню. Только ты не обижайся, себе заказывать не стану. Просто посижу тут…

— Денег нет?

— И это тоже.

— А что еще? Жены боишься? Ты же вроде собирался разводиться, так чего ж теперь…

— Пока это туманно-неопределенно, — сказал я. — Может, еще помиримся. Все-таки ребенок.

— Оцени теперь прелесть холостяцкой жизни, — заметил мой друг. — Взять хоть меня. Никому и ничем я не обязан. И наоборот, многие обязаны мне. Я целый день свободен, делаю, что хочу. Правда, это уж не связано с отсутствием жены… но все равно. Гораздо хуже было бы, если б она постоянно сидела тут, жалела меня и ухаживала. Верно?

— Тебе лучше знать, — сказал я.

— Вот именно. Верь моим словам. Мне лучше знать. Она бы постоянно шарахалась у меня из-под ног, и в конце концов я ее прогнал бы. В результате она стала бы несчастной на некоторое время, а меня мучила бы совесть. Я не люблю, когда меня мучит совесть. Я ведь, в общем-то, ни в чем не виноват, и никогда виноват не был. Ты же знаешь, это мое кредо.

Да, я знал его кредо. Он никогда ни в чем не был виноват. Виноваты были всегда другие. К примеру, я. Тяжело и страшно виноват перед ним. Он прав. Ему всегда везло в этом смысле. Не дай бог никому такого везения…

Проститутку привезли через полчаса. Это была довольно несимпатичная девка, и с первого взгляда вряд ли кто мог бы определить род ее занятий; впрочем, дело свое она знала туго, деньги потребовала вперед, передав их сразу же «быку». Тот, спросив разрешения, прошел на кухню и закурил, деликатно выдыхая дым в открытую форточку.

— А ты что, не будешь? — спросил он меня, кивнув в сторону комнаты, откуда доносились возня и притворные стоны.

Я покачал головой.

— Имей в виду, скидки за это мы не делаем, — предупредил охранник. — У нас почасовая оплата.

— Знаю.

— Что, должен ему? — охранник снова кивнул в том же направлении.

— Не расплатиться.

— Хреново, — посочувствовал он. На том разговор и кончился.

Вскоре путана вышла из комнаты, одергивая юбку. Мой друг появился следом за ней. На лице его было написано легкое разочарование.

— В следующий раз, — сказал он мне, — ты сразу заказывай женщину в теле. А то прислали какую-то швабру — подержаться не за что.

— Кончил — значит, кончил, — сосредоточенно копаясь в сумочке, заметила «швабра».

— Все нормально? — спросил ее охранник.

Она махнула рукой — поехали.

Когда дверь за ними закрылась, мой друг спросил:

— Она хоть не страшная была? В смысле, морда-то?

— На один-то раз — как раз.

— Я так и думал. На кого похожа?

Трудный вопрос. Физиономия девки была незамысловатой, что-то такое общее, подходящее под определение «третий сорт еще не брак». Трудно было подобрать кого-либо похожего на нее, и в то же время легко. Но мой друг хотел от меня совсем иного.

— Помнишь, у нас в школе Будникова училась? Вот на нее чем-то. Но маленько пострашнее.

— А может, ты просто не узнал? Может, она и есть?

— Вряд ли. Я слышал, она сейчас где-то бухгалтером…

— Небольшой приработок, — усмехнулся мой друг. — А если это еще и приятно, какая женщина откажется?

Я через силу издал смешок.

Вспомнил, как все случилось.

Его приставили ко мне в ученики. Я удивился — рановато мне кого-то учить, да и не хочется совсем. Но никто не спросил моего согласия, и все равно мне нужен был подсобник. Сварщику работать с подсобником удобнее. И есть даже такое правило — одному не работать. Это чтобы было кому оттащить и откачать тебя в случае чего. Но у нас все плевали на это правило. А тут вдруг спохватились…

Стали мы работать вместе. Он смотрит, учится. Я снисходительно поясняю, что и как. Я учитель, он ученик. Но был и другой уровень отношений. Оба мы читали одни и те же книги, смотрели фильмы. То есть интересы совпадали. Я даже на работу стал ходить без отвращения — было теперь с кем поговорить. И эти восемь часов в день не пропадали зря.

Вообще-то мы учились в одной школе, но в разных классах, и тогда знакомства не свели. А теперь вот неожиданно приоткрылась завеса.

Мы даже начали ходить друг к другу в гости. Чаще он ко мне. Я только потом понял: жена моя ему нравилась. А так ходил и ходил, почему бы нет. Выпивали, естественно. Отмечали великое множество праздников. Как-то на Восьмое марта набрались хорошо, он пригласил танцевать мою жену, я — его подругу. И слишком уж тесно он к ней льнул, этого нельзя было оправдать даже выпитой бутылкой. Вот тут до меня и дошло, почему он ко мне зачастил. А я-то, дурак… Хотя этот инцидент сразу же свели к шутке, и мы посмеялись все вместе (он вообще любил шутить, разыгрывать, настроение человека чувствовал очень тонко, я всегда этим восхищался и был одно время даже очарован), но…

Нехорошее чувство осталось после этого праздника. Я затаил обиду. Тут еще жена стала масла в огонь подливать: мол, Виктор то да Виктор се, и денег у него не в пример больше, и общительный он. Не как я…

Да, он был яркой личностью. Впрочем, почему был?.. Одевался всегда безупречно, в неглаженых брюках из дому ни разу в жизни не вышел, прикуривал только от золотой зажигалки, которой, кстати, весьма гордился — выиграл ее у кого-то на спор, что пройдет по самому краю крыши семнадцатиэтажного дома… Он никогда ничего не боялся, лез в драку первым, был уверен, что родился в рубашке или кто-то его заговорил от несчастий. Я долго не понимал, зачем он вдруг бросил свою благополучную фирму и устроился к нам. Он говорил: мечтаю научиться работать своими собственными руками, а не только головой. Потом до меня дошли слухи о какой-то нехорошей истории. Репутация была испорчена, и двери других фирм закрылись перед ним навсегда.