Огонь горел, и дверь была открыта.

…Пистолет ему был совершенно не нужен, но он его зачем-то взял и купил. Газовый пистолет, почти настоящее боевое оружие. Предложили — и не смог отказаться от игрушки. Видимо, что-то внутри пробудилось, потребовало заплатить честные трудовые деньги за машинку, весь смысл которой состоял в фырканьи гнусным газом, раздражавшим слизистую носа. Эта пукалка походила на настоящее оружие, и в душе старика хищно взвыли древние боевые трубы, до того мирно спавшие. Он и раньше ощущал нечто подобное, когда ему в руки попадал особенно удобный нож или подходящий обрезок арматуры, но с пистолетом теперь все это было не сравнить.

Впервые в жизни он взял пистолет, сжал его рукоятку, медленно поднял и, старательно щурясь, прицелился во что-то. Вдруг окружающий мир резко изменился. Мир стал сказочно прост и доступен, все его тайны растворились без следа. Все было можно, и все требовало присутствия человека с оружием. Первозданный, вечный хаос становился неожиданно упорядоченным под дулом пистолета. Человек понял, что уже никогда не сможет расстаться с ним. Все решилось мгновенно.

Тесть моего приятеля стал носить пистолет в кармане.

Старик был, что называется, упертый, он моего приятеля не раз удивлял своей простотой. Если чего-то не хотел, то уж готов был сдохнуть, а не делать этого. А то кобенился. Или блины ему были несладкие, или творог несвежий. Жене своей тарелку со щами на голову любил иногда надеть для порядку. Бывало, полчаса не выйдет к столу, к гостям, хоть ты что. Пока его шесть раз не позовут слезно. Ну и вообще…

Про таких говорят: он страха не боится, потому у него и зубы редкие.

Баран, короче.

Иногда на виду у всего двора он подходил к своему древнему «Запорожцу», небрежно совал пистолет в задний карман брюк, картинно отбросив полу пиджака, и говорил что-нибудь вроде: «Ну… поеду разберусь с ребятами». Такой ковбой. Дети смотрели на него восторженно. Взрослые крутили пальцем у виска. А он заводил машину, ехал куда-нибудь часа на два и возвращался невозмутимым героем, только что пристрелившим парочку негодяев.

Если в первом акте пьесы на сцене висит ружье, оно когда-нибудь должно выстрелить, учит классик. Так было и с тестем моего приятеля. Пистолет, постоянно носимый в кармане, неким особым образом воздействовал на психику этого человека. Старик начал искать случая применить его, может, вовсе и не отдавая себе в этом отчета. И, разумеется, нашел.

Проходя однажды вечером мимо гаражей, стоявших на отшибе, он заметил, как две подозрительные личности что-то от этих гаражей волокут. Уже темнело, вокруг, разумеется, никого не было. Тесть оказался лицом к лицу с этими людьми. Почему-то он сразу решил, что они — преступники.

Силы явно неравные, и в другой ситуации старик сто бы раз подумал, прежде чем что-то предпринять. Но пистолет в кармане жег ему тело, просился наружу. Тесть, надо сказать, никогда не считал себя особо законопослушным человеком, он и сам при случае не стеснялся увести то, что плохо лежало, туда, где оно будет лежать лучше. В общем, он был совершенно нормальным человеком, совсем как мы с вами. Просто так случилось: в кармане у него лежал пистолет, а на ловца бежал крупный зверь.

Тесть моего приятеля решил изобразить из себя полуночного борца с преступностью. Он вытащил пистолет из кармана и скомандовал подозрительным личностям поднять руки вверх.

Тесть моего приятеля, хотя и плохо понимал, что делает, однако если уж что-то начинал, обычно старался довести это до конца, пусть даже вопреки здравому смыслу. «Мое слово крепко!» — любил, бывало, повторять он. И, размахивая пистолетом, начал стыдить гадское ворье, которое тащит все подряд. Он волновался, брызгал слюной, слишком близко подступал к своим задержанным и тут же отскакивал от них, опасаясь ответных действий. Опасался он не зря. Майор слушал-слушал, утирал с лица чужую слюну, орал что-то в ответ, закрывая грудью своего отпрыска, а потом вдруг мгновенным движением выхватил пистолет из руки тестя моего приятеля.

Тот изумленно уставился в свою пустую ладонь, не веря, что мог вот так легко попасться. Клюнул на старый прием — переговоры затягиваются, после чего следует быстрая силовая акция. И тут задержанный предъявил ему удостоверение компетентного сотрудника и потребовал документы и разрешение на пистолет.

Разрешения, понятно, у тестя не было. Но был паспорт законопослушного гражданина России. И этот паспорт представитель органов у него конфисковал. А перед этим вместе с сынком, который был едва ли не здоровее своего кругловатого, литого папаши, хорошенько намял бока тестю моего приятеля, дабы неповадно было ему впредь разгуливать по ночам с оружием и задерживать не тех, кого надо.

Вернувшись домой без документов и пистолета, потеряв часть заоблачного самомнения, старик долго не знал, что ему теперь делать. Без паспорта в нашей стране никуда, а мстительный майор не желал его возвращать.

Старик несколько раз ходил на поклон к представителю доблестной спецслужбы, но тот и слушать не хотел пенсионера. Ишь ты, завладел оружием (без всяко го разрешения, регистрации, да и вообще — если у каждого будет пистолет — на кой черт тогда нужны спецслужбы!!!) и тем более заарестовал его так неловко, когда арестовывать людей было обязанностью майора.

Поиздеваться над стариком, видно, было ему в кайф. В тюрьму сажать глупца вряд ли стоило. Наверное, компетентный сотрудник в скором времени все же отдал бы паспорт, однако терпение у старика лопнуло раньше.

Его чувства понятны. Пойманный на глупости, лишенный документа, он как бы перестал существовать в качестве полноценного гражданина своей страны. А ведь всю жизнь вкалывал по-черному, платил налоги, из которых немалая часть шла на содержание тех самых органов!..

Да и что они делали там, у гаражей — может, в самом деле сперли чего? Обидно, очень обидно. «Мент поганый! — ругался старик. — У-у, волчара!»

В один из вечеров мой приятель, придя к своему тестю, застал его порядочно пьяным, расхаживающим по квартире с глуповато-хитрой усмешкой и грозящим кому-то указательным пальцем левой руки. В правой же руке он демонстративно держал гранату «Ф-1». То бишь «лимонку».

Гость остолбенел.

— Уж не на мента ли вы собрались, папа? — Но папа не отвечал и на все уговоры спрятать или лучше совсем выбросить эту дрянь только загадочно усмехался, крепко сжимая в ладони ребристую округлость гранаты. Пытаться отнять у него очередную игрушку было себе дороже, и мой приятель, высказав папе все, что о нем думал многие годы, плюнул, повернулся и ушел. Его терпение тоже было не бесконечным. Достал, просто достал старый пердун!

Дальнейшие события можно в подробностях восстановить по милицейским и судебным протоколам. Дело в общих чертах выглядело так.

Вечером тесть в очередной раз явился на квартиру к майору и потребовал вернуть ему паспорт. Тон его был сух и деловит, а поза по-прежнему горделива. Майор удивился — с чего бы эта ветхозаветная шпана прет таким буром, лезет чуть ли не с ультиматумом — но сдаваться сразу не собирался, для начала послал старика подальше, обещал оставить его навсегда беспашпортным и бесштанным и хотел уже вытолкать деда за дверь, но тот неожиданно извлек из кармана гранату, которую давно держал там в полной готовности к действию.

— Если сейчас не отдашь паспорт — получишь вот это, — внятно пообещал старик. Рука его слегка тряслась от волнения и справедливой злости. Майор, как человек уже поднаторевший в общении именно с этим террористом, опять начал заговаривать ему зубы и мысленно прокачивать возможные варианты действий, но дед дальше ждать не стал. Он бросил гранату под ноги своего врага и сложил руки на груди, подобно Наполеону, наблюдающему маневры гвардии. На себе он, видимо, поставил крест, но ничуть об этом не жалел. Главное тут было — чтобы майор понял, как он ошибся.