Затем я мало-помалу стал свыкаться с преступлениями, и тяжесть нечистой совести стала мне менее чувствительна. Не имея возможности вернуть мою дочь, я перестал бороться с негодяями, опасаясь чем-нибудь навредить ей, моей несчастной заложнице…

Теперь еще одно последнее слово, Андре. Через минуту здесь произойдет, вероятно, резня, и моя дочь лишится отца. Тем лучше для нее! Пусть она никогда не узнает, кем я стал на самом деле. Ты, как я вижу, все тот же благородный и великодушный человек, каким я тебя всегда знал… Я преклоняюсь перед тобой и чту тебя… как бандит может чтить честного и порядочного человека!

— Флаксхан, — заметил Андре, прервав своего бывшего друга, — твоя дочь будет моей дочерью, и если она лишится отца, то я буду ей отцом!

Искаженное горем лицо Флаксхана при этих словах Андре сразу прояснилось, даже мимолетный румянец окрасил его щеки.

— Подожди меня здесь… одну минуту… я сейчас вернусь! — сказал он и скрылся за занавесом в смежной комнате. Минуту спустя он вернулся, держа в одной руке довольно объемистый портфель, туго набитый документами, в другой — тяжелый двуствольный карабин.

— Вот, возьми это! С содержанием этого портфеля ты ознакомишься, когда все будет кончено. Это касается моего ребенка. Когда меня не будет в живых, я уверен, что они вернут ее тебе, но в случае, если они откажутся, ты сумеешь вынудить их к этому. Ну а теперь прощай. Иди по этому коридору все прямо и уходи как можно скорее. Уведи отсюда всех своих товарищей и друзей. Пусть командир даст приказ к отступлению, иначе через пять минут уже будет поздно: ни один человек не останется в живых. Мои сподвижники, запершись в своих казематах, ничего не подозревают о своей скорой кончине!.. Прощай. Андре! Прощай! Пусть это место станет могилой морских бандитов! — добавил он громким и звучным голосом, в котором слышалось что-то торжественное.

Вверху высокого свода большой белой залы, в самой вершине ее купола, был вделан большой иллюминатор, подобный иллюминаторам в подводных частях судов, но это был иллюминатор громадных размеров. Он был вделан в лаву атолла с целью дать возможность бандитам наблюдать, благодаря известной игре призм, за тем, что делалось вокруг, не имея надобности выходить из пещеры. Как мы уже знаем, то же приспособление было и на разбойничьем корабле.

Это стекло шириной около трех метров, тщательно вделанное и впаянное в свою оправу, прекрасно выдерживало напор волн, не пропуская ни одной капли влаги, несмотря на страшное давление воды лагуны, заполнявшей середину атолла.

В тот момент, когда Флаксхан произнес слова: «Пусть это место станет могилой морских бандитов!», он медленно поднял вверх свой карабин, нацелился на стекло, которое казалось как бы мертвым глазом, смотревшим на трупы и тела, валявшиеся в зале, и выстрелил. Пуля царапнула стекло. Удивленный Андре стоял как прикованный к месту.

— Да беги же! Спасайся!.. Ведь сейчас вода ворвется сюда… Беги… ради моей дочери… ради твоей дочери теперь!..

— Прощай! — воскликнул Андре в последний раз, совершенно растерянный и растроганный. — Прощай и умри с миром!

От второго выстрела в стекле образовалось отверстие толщиной в палец, — и тотчас же оттуда хлынула неудержимая струя воды, прямая, как стальной прут. Эта струя под громадным давлением в несколько тысяч атмосфер с шумом низринулась в пещеру.

— Прекрасно, — проговорил бандит, — но этого еще недостаточно! — И он стал делать один за другим выстрелы, чтобы раздробить стекло. Его карабин мог давать двенадцать выстрелов.

Но уже пяти или шести пуль было достаточно, чтобы разнести вдребезги толстое стекло иллюминатора. Тогда море неудержимым потоком ворвалось в большое круглое отверстие, наполнив бушующим ревом пещеру, где и без того внизу уже плескалась вода.

Флаксхан, опершись на свой карабин, спокойно ожидал смерти. Остальные бандиты, выгнанные из своих казематов этим неожиданным наводнением, хотели было бежать в верхнюю галерею, но было уже поздно: всю пещеру в одну минуту затопило. Успевшие бежать матросы с крейсера услышали еще взрыв проклятий, и затем все стихло. Безымянный атолл действительно стал могилой морских бандитов.

Матросы с «Молнии» успели спастись от наводнения, быстро распространившегося по всем ходам и галереям атолла. Но, к сожалению, и без того уже очень многие из них заплатили жизнью за эту победу. Капитан де Вальпре, убежденный, что ни один из бандитов не успел бежать, что все погибли в затопленных галереях, уверенный, что их таинственное судно, затопленное на дне лагуны, стало безвредным, решил как можно скорее вернуться в Европу. Необходимо было снять голову у этой страшной корпорации и действовать без промедления.

К несчастью, серьезные повреждения крейсера мешали ему отважиться на столь дальний путь. Особенно было бы неразумно со столь ненадежным судном пройти опасный Торресов пролив, а потому ему пришлось зайти в Сидней, где французский корабль, пробыв некоторое время в доках, произвел необходимую починку. Наконец для доблестного экипажа и всех героев этого правдивого рассказа пробил час возвращения на родину.

Спустя сорок два дня после выхода из Сиднея «Молния» стала на якоре в гавани Тулона, доставив обратно во Францию славного Фрике и его неразлучного друга, маленького Мажесте, месье Андре, доктора Ламперрьера и матроса Бернара, а также и жандарма Барбантона. Весь экипаж крейсера получил строжайшее предписание оставаться на рейде, тогда как командир де Вальпре в компании всех вышеперечисленных лиц сел в курьерский поезд, отправляющийся в Париж.

Первый его визит был к генерал-прокурору. С ним он имел очень продолжительный и серьезный разговор; затем он направился к морскому министру, которому представил подробный отчет относительно возложенной на него миссии.

Тем временем генерал-прокурор потребовал к себе графа де Жаверси, богатого финансиста, в виновности и преступности которого отныне не было ни малейшего сомнения.

Человек двадцать полицейских агентов поодиночке отправились в отель парка Монсо, все входы и выходы которого уже охранялись полицейскими агентами. Последние дождались, когда граф вернулся домой, и тогда полицейский комиссар потребовал именем закона, чтобы его впустили.

Роскошное жилище миллионера было обыскано с чердака до подвалов, к немалому удивлению всей прислуги и служащих дома. Выстукивали стены, приподнимали паркет; все хранилища, шкафы, шифоньеры, ящики столов и бюро, — все было тщательно обыскано; документы и бумаги конфискованы. Но самого графа, к сожалению, нигде не нашли.

Знаменитый тайник на втором этаже также оказался пуст: все книги и отчетности морских бандитов исчезли.

Всех слуг в доме продержали под надзором в течение двух суток, но никаких интересных сведений ни от кого не добились. Очевидно, им было неизвестно, каким неблаговидным делом промышлял их господин, ставший разбойником. Полицейский комиссар, отчаявшись в возможности разыскать и задержать этого негодяя, готов уже был отказаться от дальнейших усилий, когда один из его подчиненных — агент, обладавший нюхом настоящей ищейки, — обнаружил, что одно из зеркал в спальне бежавшего бандита поворачивалось на своей оси благодаря искусному механизму, пружина которого была скрыта в резьбе рамы.

Оказалось, это зеркало скрывало за собой узкую темную лесенку, сообщавшуюся с сетью водосточных труб канализации Парижа.

Негодяй, очевидно, бежал этим путем. Но случилось так, что в тот день, когда полицейский комиссар явился в дом в парке Монсо, над Парижем разразился один из тех страшных грозовых ливней, которые в несколько минут заливают улицы и площади и превращают крошечные ручейки в бурливые потоки.

Все мелкие канализационные трубы моментально заполнились водой и даже большие, главные артерии залило чуть ли не до верха, так что некоторые рабочие, следившие за исправностью этих труб, не успели вовремя бежать в главные галереи, были застигнуты водой и захлебнулись.