Кейт застыла от этих слов и отвернулась от него. 

- Да. Конечно, ты прав. Я как-то даже не подумала, что они потребуют доказательств. Я не собиралась… - Она замолчала, покачав головой. – Я только не могу понять, почему ты хочешь показать им это. 

Не поворачиваясь, Кейтлин указала на кровать. 

- Потому что они проверят. Доказательство свершения брака. – Конечно, она должна понимать, как все происходит. 

- Варварство. Не могу поверить, что кто-то будет вмешиваться в столь личное, такое интимное. – Кейт говорила тихо, приглушенно, словно выдавливала слова из себя. 

- Это не варварство. Это доказательство. Если мы не докажем, что брак свершился, нас не будут считать женатыми, и я не освобожусь от службы у короля. Теперь дело сделано. – Коннор стоял нахмурившись. 

Кейтлин так и не обернулась к нему, а руки сурово сложила на груди. 

- Хорошо. Дело сделано. А теперь ты свободен, да? Тебе больше не надо оставаться со мной. Ты можешь вынести эту тряпку за дверь и уйти, верно? 

- Да, могу. – Коннор ничего не понимал. Мгновение назад Кейт была счастлива и игрива. А теперь совершенно замкнулась. 

Она, в конце концов, поняла, что не вернулась домой, а надеялась на это? Скорее всего, именно так, и теперь она из-за этого злится. Злится на него за то, что он сделал с ней. 

Коннор отодвинул мебель и открыл дверь. 

- Розалин вернется сегодня, но позже. Мне прислать ее к тебе сразу по приезду? - холодно поинтересовался Коннор, не глядя на Кейт. 

- Да, спасибо, - прошептала она, сев в одно из кресел, все еще спиной к Коннору. 

Если бы он знал Кейт не так хорошо, то подумал бы, что она плачет. Женщин не понять. Ни одну из них. А эту - уж тем более. Уходя, Коннор хлопнул дверью. 

К счастью, в комнате внизу еще могла остаться бутылка виски Дункана. 

В своей любимой комнате Коннор стоял перед камином, уставившись на пепел, оставленный давно потухшим пламенем. Но даже эта комната, наполненная теплыми воспоминаниями, не принесла ему покоя. 

В руке он держал доказательство, которое представит людям короля. Доказательство, которое даст ему свободу распоряжаться собственной судьбой и судьбой своей сестры. Доказательство, которое так обидело Кейт. 

Маргарет давно принесла одеяло и подушку, кинув их ему на колени. Она долго неодобрительно смотрела на него, пока Коннор, наконец, не настоял, чтобы она высказалась. И она высказалась. Совершенно недвусмысленно она объяснила ему, что ожидала от него, как от мужа, более достойного поведения в первую брачную ночь. Что никогда бы не подумала, что молодой мужчина, которому она помогала встать на ноги, оставит свою молодую жену такой несчастной. 

- Она сидит в кресле и просто смотрит в огонь. Я не смогла заставить ее ни поесть, ни встать, ни даже принять ванну, а ты сам знаешь, как она любит мыться. У меня сердце разрывается от того, что ты сделал с малышкой, - ругалась она. – Тебе лучше вернуться к ней прямо сейчас и исправить все, что случилось между вами, или ты будешь жалеть об этом до конца жизни. 

Он и так уже сожалел о многом, связанном с Кейт. Ему стало стыдно, что Маргарет допускала, будто он причинил Кейт боль, но он никак не мог рассказать ей правду. Что Кейт страдает от того, что все еще находится здесь, тогда как ожидала вернуться в свое время и в свою семью, а не от того, что он обидел ее в первую брачную ночь. 

Коннор невесело усмехнулся. На деле страдал именно он - от острого чувства вины, что позволил женщине себя соблазнить и вынудить нарушить священную клятву. Но еще хуже ему становилось от понимания того, что если бы у него вновь появилась возможность, он поступил бы точно так же. Коннор не мог отказаться от Кейт, он слишком сильно хотел ее, и неважно как упорно он боролся с этим чувством. 

Дункан думал, что попросив ее остаться, Коннор нашел бы решение своих проблем? Он желал ее тело, тут сомнений не было. Одна ночь не утолила его жажды. Его притягивало к ней, он хотел ее защищать. Но чувствовал ли он что-то большее, мог ли настолько доверять ей, чтобы позволить себе испытывать к ней нечто большее? Коннор не знал, сможет ли когда-нибудь ответить на этот вопрос. 

Настойчивый стук прервал его размышления, спасая его от сражения с внутренними демонами. Наялл просунул в дверь голову. 

- Они приехали. Как ты и просил, человек короля ждет тебя внизу. 

- Хорошо. Ты сказал Розалин, что Кейт хочет ее видеть? – Он не встречался с мужчиной взглядом. Не мог столкнуться с осуждением, которое боялся там обнаружить. 

- Да. Она уже поднимается к нашей леди. 

Держа в руках доказательство, Коннор развернулся и направился к человеку, который ждал его внизу. 

Кейт так и сидела с тех пор, как Коннор оставил ее, съежившись в кресле у камина, сложив руки на груди. Слезы давно иссякли. Она не вернулась домой. И это все еще причиняло боль. Очень сильную боль. 

Доказательство. Прошлая ночь была всего лишь способом добыть доказательство свершения брака. Время, что они провели вместе, близость, которую разделили – все это ничего для него не значило. Маленький спектакль для его короля и каких-то загадочных «них», которые прибыли проверить, на самом деле проверить - свершилось или нет - чтобы потом объявить об этом во всеуслышание. 

Хотя это ее вина, вновь ее вина. Прошлым вечером Коннор пытался сказать ей, объяснить свои чувства к женщинам. Даже пытался отговорить от опрометчивого решения спать с ним, напомнил ей, что его долг защищать ее. А она решила не обращать на все это внимания, полностью уверенная, что больше никогда его не увидит. 

Но она увидела его опять, и он оскорбил ее, роясь в покрывалах в поисках своих доказательств, своего трофея, чтобы выставить то, что они совершили, напоказ всему миру. 

И что теперь? Почему она все еще здесь? Кейтлин отчаянно хотела поговорить с Розалин. Она должна сказать, что делать дальше. Розалин не возвращалась в замок – по крайней мере, ее еще не было около часа назад, когда Маргарет меняла постельное белье. 

Это было поистине ужасно. Маргарет торопливо меняла покрывала на кровати, немного поколебавшись, пыталась заставить ее поесть, сочувственно предлагала приготовить горячую ванну, чтобы она могла омыть ее «бедное маленькое» тело. И наконец, со сноровкой смахнула все столь важные для Коннора улики успешного свершения их брака. 

Кейт хотела свернуться калачиком на кровати и погрузиться в свою боль, в свой стыд, но не знала, сможет ли вообще лечь обратно в эту постель. Прошлой ночью та казалась раем, местом, выделяющимся из всего мира, местом, где Коннор доверился ей и открыл свои чувства. Кейт надеялась, что он верит ей, заботится о ней. Она глупо не обращала внимания на то, что он говорил, позволила себе мечтать, что он может любить ее. 

Раздался едва различимый стук в дверь, и вошла Розалин, отвлекая Кейтлин от ее мрачных мыслей. 

- Наялл сказал, ты хотела меня видеть. Что случилось? – спросила она, входя в комнату. 

- Я все еще здесь. 

- Да. Ты все еще тут. – подтвердила Розалин, одарив ее вопросительным взглядом. 

- Я все еще тут. Я выполнила все, что должна была. Я вышла замуж. Коннор остается дома, Маири спасена. Мое задание выполнено. Я даже носила весь вечер ожерелье. Почему меня все еще не отправили в мое время? – Кейт поднялась с кресла и и направилась к Розалин, которая еще стояла у двери. – Я не понимаю. 

Розалин взяла ее за руку и провела обратно к креслам, где села рядом с ней. 

- Ожерелье с этим ничего не поделает, Кейт. Магия действует по собственной воле. Ожерелье просто помогало магии, указывая Коннору дорогу к тебе. – Она печально покачала головой. – Ты все еще здесь, потому что не сделала всего, о чем просила. Прежде чем магия сработает, должно быть выполнено абсолютно все. 

- Но я все сделала. Я просила исполнить предназначение: выйти замуж, спасти Маири, благополучно вернуться домой. 

Кейт в замешательстве тряхнула головой. 

– А потом я повязала лоскут на дерево, и… - Она замолчала на полуслове. Ее глаза округлились, и, прижав руку ко рту, Кейт застонала. – О нет.