– Если бы у тебя имелись такие же мышцы, ты с этой бабой не знал бы что делать.

– Намекаешь, что при такой мускулатуре у них мозгов чуть?

– И это тоже, – кивнул Каин. – Но тут, при отсутствии мозгов, все сделает автопилот … в смысле, инстинкт подскажет, что самцу делать с самкой и как…

– Тогда что ты имел виду? Что они страдают от импотенции?!

– Тихо…

Но поздно. Один из десантников даже в этом лязге металла и шума работы тренажеров его хорошо расслышал.

– Что-о?! – замычал особо здоровенный громила, оставив тренировку на тренажере и медленно поворачиваясь. – Что ты сказал заморыш?!

Десантник встал и навис над сжавшимся на своем месте Ремом Даскинсом.

– Повтори, что ты сказал, ханурик! – настаивал громила.

– Э-э…

– Рядовой, не забывайтесь, – встрял Каин. – Вы разговариваете с офицером.

– У него на лбу не написано, – ничуть не смутился представитель десанта.

Даже наоборот, широко улыбнулся и, сцепив пальцы в замок, громко ими хрустнул.

Конфликтная ситуация не осталась незамеченной. Сначала на них просто поглядывали, а потом, словно по какому-то сигналу, к ним стали подтягиваться со всех сторон десантники, матросы, немногочисленные пилоты. Толпа собралась будь здоров, и, к печали залетевших пилотов, командиры десантных подразделений вмешиваться в ситуацию не спешили, с интересом поглядывая, как летуны будут выкручиваться из сложившегося положения.

«Вот суки! – подумал о них Иннокент. – Но ведь не просить же…»

– Теперь знаете.

– Это ничего не меняет… с-сэр, – нагло ответил рядовой десантник, почувствовав негласную поддержку своих командиров. – Во-первых, он не в форме, во-вторых, кто позволил, пусть и офицеру, оскорблять рядового?!

«Где мы им дорогу перебежали?» – продолжал размышлять капитан Иннокент, стараясь не смотреть в сторону двух десантных лейтенантов, чтобы они не восприняли взгляд как просьбу о помощи. Такого позора от летчиков они не дождутся.

Капитан или майор, присутствуй они в зале, уже давно бы все остановили.

Лишь секундой позже он понял, что это просто межвидовое соперничество, где пилоты самая нелюбимая каста среди всех прочих. Лейтенанты молодые, и у них это чувство все еще обострено. Они не упустят возможности ткнуть пилота носом в грязь, а потом будут очень долго смаковать этот случай со своими приятелями в баре за кружечкой пивка…

Каин осмотрелся. Матросы отошли в сторонку, потешаясь и даже начиная делать ставки. Их товарищи по эскадрилье, кажется, отступать не собираются и из чувства товарищества вломятся в возможную драку, даже не разобравшись, из-за чего она собственно началась.

Этого допустить никак нельзя. Нельзя, чтобы из-за невзначай оброненного слова из строя вышла половина эскадрильи. Десантура их отмутузит, даже если драка будет один к одному. Это уже преступный саботаж, с таким обвинением никому мало не покажется. Следователи из военной прокуратуры всех затрахают…

– Никто… – признал Каин. – Вы просите удовлетворения, рядовой?

Рем окончательно сник. При его росте метр семьдесят и весе шестьдесят пять килограммов драться с громилой метр девяносто пять и со ста двадцатью килограммами мышц – гиблое дело. Один удар – и все, нокаут и сотрясение мозга в придачу.

– Не прошу…

Рем на секунду оживился, не в силах поверить, что его пронесло.

– Требую!

Насос дернулся, как от удара.

– Хорошо, рядовой, вы получите удовлетворение.

Иннокент встал, Рем проводил его удивленным взглядом.

– Но оскорбил меня, а точнее весь десант – он, – возразил десантник, указывая на лейтенанта.

– Для вас это принципиально, рядовой? Раз оскорблены не столько вы, а весь десант, то, наверное, неважно, кто из представителей летного братства ответит за сей грех?

– Не принципиально, – кивнул он, окинув соперника взглядом, в котором читалось не то, что плохо, вообще нескрываемое превосходство.

Толпа расступилась, пропуская соперников на татами. Галдеж поднялся такой, что впору уши затыкать.

– Зачем, Ригель?! – воскликнул Рем, бросившись вдогонку.

Иннокент лишь пожал плечами.

«А действительно, зачем я в это ввязался? – подумал он, скидывая кроссовки и делая легкую разминку. – А может, мне это просто надо? Чтобы встряхнуться, сбросить с себя это оцепенение?»

Странный способ встряхиваться даже по меркам самого Каина, но слово сказано, и отступать нельзя. Теперь лучше проиграть, чем отступить.

Кто-то подал легкие перчатки, не столько смягчающие удар, сколько предохраняющие пальцы от перелома. Десантник надел такие же.

Его товарищи пилоты что-то кричали, подбадривали, капитан же смотрел на своего соперника, поигрывающего мускулами. Шансов у Каина с его комплекцией против десантника в открытом и прямом контакте не имелось, как и у Даскинса. Ни единого.

Пилотов, конечно же, учили драться, не без этого. Но проблема в том, что у них это был не основной предмет, даже не второй и не третий. Их учили пилотировать. В то время как в десанте именно рукопашному бою отдавалось предпочтение.

«Значит, нужно превратить свою слабую сторону в сильную, – подумал Каин. – Я по сравнению с ним маленький, быстрый, и в меня трудно попасть».

Адреналин знакомо забурлил в венах, как это случалось перед боевым вылетом, реакция до предела обострилась.

На татами все же взошел лейтенант десантников, но не для того, чтобы примирить стороны, а просто уточнить некоторые моменты поединка.

– По какой силовой системе вы желаете драться, капитан? – спросил он. – Я рекомендую полуконтакт. Я не хочу, чтобы моего человека обвинили в том, что он искалечил капитана ВКФ и тем самым нанес ущерб боевой мощи эскадрильи. Этим мы грозим наступить себе на яйца, ведь именно вы прикрываете наши боты…

– Полный.

– Что?

– Что слышал, летеха.

– Все же подумайте…

– Раньше думать надо было. А мне и половинного удара твоего дуболома хватит, чтобы дать дуба, хм-м… каламбур, однако. Так что и я в свою очередь не собираюсь сдерживаться, и если возникнет такая возможность, накостыляю ему по полной программе, чтобы знал, как в следующий раз на офицеров волну гнать из-за досадной оговорки. Это все.

– Как пожелаете, – пожал плечами лейтенант, видимо, очень сомневаясь, что у капитана подобная возможность возникнет.

– Но одно ограничение можно ввести, – добавил Иннокент.

– Какое?

– По окончании службы я очень хочу завести семью и детей. Да и твой боец тоже вряд ли хочет евнухом стать.

– Хорошо…

Лейтенант подошел к своему бойцу и передал слова Иннокента. Десантник, которому его товарищи с шутками и прибаутками разминали плечевые мышцы, советуя, как именно лучше отдубасить зарвавшегося летуна, лишь снова широко улыбнулся.

Наконец все формальности остались позади, ставки были сделаны, и кто-то дал гонг, голосом сымитировав удар молотка по тарелке.

Подобные поединки в армии не приветствовались, более того, они были строжайше запрещены. Но, как известно, запретный плод сладок… скорее уж солоноват от привкуса крови. А что вы хотите? Чтобы сотни нормальных мужиков, обитая в ограниченном пространстве корабля, ни разу не подрались? Запрещать бессмысленно, командиры все прекрасно понимали и, как правило, драчунов особо строго не наказывали. Лучше дать возможность спустить пар, дать эмоциональную разрядку, а кому-то наоборот подзарядку.

Другое дело, что нельзя допускать, чтобы поединки и драки становились слишком уж частыми событиями. Но этот случай первый за три месяца дежурства и всего второй в жизни Каина Иннокента. Первый случай он вспоминать не любил, потому как проиграл. Не было особой надежды на выигрыш и в этот раз.

– Начали! – дополнительно выкрикнул еще один нетерпеливый, и зал снова наполнился гулом голосов болельщиков и просто зрителей. Свист, улюлюканье, пожелания наподдать…

Соперники не стали их разочаровывать, двинувшись навстречу друг другу.