Тут настало время Касиму удивляться:
- Ты не помнишь? Да ты еще более безмозглый, чем я думал.
- Ну, ты должен понять, - извиняющимся тоном начал Разбойник Номер Один, - на протяжении дня я убиваю стольких… Безмозглый?! - Он возвысил голос. - Ты смеешь называть меня безмозглым? Я не просто убью тебя! Я… я срублю тебе голову с плеч!
- Обезглавливание? - отозвался Касим, чей голос свидетельствовал о полном отсутствии интереса. - Слишком поздно. Ты это уже сделал. Но почему я должен снова говорить об этом?
- Я сделал? - Бандит умолк, уставившись на свою саблю. - Наверное, я чересчур перестарался с дневной нормой убийств. Знаю! Я положу твою отрубленную голову где-нибудь на возвышении и…
- Оставишь ее там в знак предостережения любому, кто встанет на пути вашей шайки? - закончил за него Касим. - Уже было сделано. Ты не задумывался о том, чтобы уйти в отставку и предоставить руководить бандой кому-нибудь другому, чьи мозги не заросли паутиной?
- В отставку? Паутиной? Мозги? - Главарь странно хихикнул и принялся бессмысленно крутить саблей в воздухе, словно разбойничий дух совсем покинул его. Затем он глубоко вздохнул и оглянулся на дровосека. - Я знаю, в чем беда. Наша шайка не в полном составе! Все так и будет идти наперекосяк, пока нас не будет ровно сорок! - Главарь вогнал саблю в ножны. - Мы не можем больше терять людей! Что бы ни говорила эта корзина, он один из нас! - Он ткнул пальцем в плетеную емкость, стоящую подле дровосека. - Но как только мы завербуем Номер Сорок Один, берегись!
Тут Али- Баба подметил, что содрогнулся при этом сам Номер Один.
- Найдите им лошадей, - приказал предводитель разбойников. - Пора ехать!
Двое разбойников кинулись к ним, чтобы подхватить корзину, а еще с полдюжины бросились вон из пещеры, - без сомнения, за лошадьми, как предположил Али-Баба.
- Не будете ли вы любезны следовать за мной? - Главарь, вновь исполненный елейного веселья, махнул Али-Бабе рукой. Дровосек не видел иного выхода. Касим, однако, не собирался так легко смиряться с новым поворотом в своей и без того странной судьбе.
- Как я могу быть разбойником? - поинтересовался он, когда его корзину подняли в воздух. - Я разрублен на шесть частей. Мне нужно еще все проверить, но, кажется, я даже не дышу.
- Это не аргумент, - приостановился на миг главарь. - Ты разговариваешь. Первая заповедь истинного разбойника гласит: пока ты можешь разговаривать, ты можешь и грабить.
- У нас очень заниженные требования к вновь вступающим, - прошептал один из тех, кто нес корзину.
- Конечно, - предупредил другой корзиноносец, - и работа не такая уж выгодная.
Тут эти двое поспешили вслед за своим вожаком, который размашисто шагал из пещеры навстречу солнечному свету. Али-Баба поторопился без промедления присоединиться к ним, не столько из страха перед репрессиями предводителя, сколько боясь оказаться в неподходящем месте, когда кто-нибудь произнесет «Сезам, закройся!».
И как и предчувствовал, дровосек едва успел выскочить из пещеры, прежде чем эти два роковых слова были вновь произнесены. Он заметил, что все вокруг невольно попятились, когда огромный камень с грохотом поехал на место, закрывая собою проем.
Атаман разбойников сдавленно хихикнул, без сомнения предвкушая богатое приключениями будущее.
- Ребята! Хватайте нашего новичка. На этот раз он так легко не уйдет. Привяжите его к лошади!
Тут Али- Бабу грубо схватили и потащили к одному из коней, красивому вороному жеребцу с белой отметиной меж ноздрей.
- А как насчет другого пополнившего наши ряды? - поинтересовался один из людей с корзиной.
Главарь остановил свою руку, прежде чем она успела снова выхватить саблю. Он пробурчал что-то себе в бороду и вонзил каблук глубоко в землю. Как оказалось, задача поддерживать численность банды на уровне сорока человек представлялась тяжким бременем.
Подбодренный несвойственной их предводителю терпеливостью, разбойник продолжал:
- Плетеной корзине довольно трудно ехать верхом на чем бы то ни было.
Рука главаря вновь дернулась к оружию. Но он всего лишь ударил по ножнам кулаком.
- И ты, возможно, помнишь, - торопливо добавил отважный оратор, - что во время последнего налета мы столкнулись с некоторыми… затруднениями. - На последнем слове он запнулся, видимо по выражению лица своего шефа поняв, что тот близок к пределу, за которым ему останется только хвататься за саблю. - Я лишь хотел сказать, что у нас маловато лошадей. На данный момент, разумеется. Я уверен, что эта проблема временная.
- Очень хорошо, - ответил главарь, когда его подчиненный наконец умолк. Он отмел все возражения взмахом окровавленной руки. - Привяжите к коню их обоих!
Младшие по положению разбойники взялись за дело проворно и усердно, и вскоре Али-Баба и плетеная корзина с Касимом были привязаны к одному конскому седлу. Дровосека примотали так крепко, что он не мог пошевелить ни рукой, ни ногой.
- Мы сделали, как ты приказал, о великий атаман! - воскликнули разбойники, когда работа была окончена.
Их главарь только этого и ждал. Он мигом вскочил на коня и поднял правую руку над головой.
- Мы едем вселять ужас в сердца честных людей! Разбойники! За мной!
И тут тридцать шесть разбойников галопом унеслись прочь, оставив позади одну лошадь, одного человека и одну корзину.
Все это Али-Бабе очень не нравилось. Он опять не последовал за предводителем разбойников, а у этого самого главаря, похоже, нрав был таков, что обманывать его слишком часто не стоило. С другой стороны, У дровосека была еще одна проблема, о которой он и сказал вслух:
- Как можно управлять лошадью, если ты так тщательно и крепко связан?
- Я думаю, - отозвался его брат из корзины. - У меня найдется свободная рука.
Глава седьмая, в которой Касим пытается снова стать одним целым
Итак, Касим сумел переместить одну из своих рук и при этом сдвинуть с корзины крышку, чтобы рука эта могла выползти наружу, точно маленький мышонок, вылезающий из мешка через прогрызенную им дыру. Потом этой руке пришлось найти узлы на веревках, которыми был привязан брат Касима, и развязать их, в основном на ощупь, поскольку обзор голове в значительной мере заслоняла корзина.
Каким бы трудным ни представлялся этот процесс в моем сегодняшнем описании, знайте, что в действительности все было еще в десять раз сложнее. Так что к тому времени, когда Али-Баба и Касим освободились от уз, бандиты были уже в нескольких часах езды от них. Следовательно, было уже поздно догонять других членов этой малопочтенной компании. Оба брата согласились, что в равной степени глупо было бы дожидаться возвращения разбойников к пещере, поскольку неизвестно, через сколько времени они могут появиться, и невозможно предсказать, в каком настроении они вернутся.
Наконец, оба брата сошлись на том, что ничего другого им не остается, кроме как вернуться домой и молиться о том, чтобы никогда больше не слышать ничего про разбойников с их проклятым богатством. Разумеется, в жизни ничего не бывает так просто.
И вот на одной лошади они возвратились в город, к своим домам, привязав для пущей безопасности корзину веревкой, снятой с Али-Бабы.
По пути Касим рассуждал о своей участи.
- Теперь я могу умереть в любой момент, - говорил он. И снова, некоторое время спустя: - В самом деле, если подумать, я ведь разрублен на шесть частей. Безусловно, это достаточный повод, чтобы испустить дух. - На некоторое время воцарилась тишина, потом Касим добавил: - Должно быть, я теперь уже при последнем издыхании. Хотя, если задуматься, я вообще-то не дышу.
И дальше все разговоры продолжались в том же духе, так что нет смысла приводить их здесь, ибо, по правде сказать, даже столь терпеливый человек, как Али-Баба, начал находить их утомительными.
Но и среди множества нудных повторов дотошный может отыскать зерно истины. Мысли дровосека вращались вокруг магической сущности недавно покинутой ими пещеры, где брат его встретил свою, надо полагать, смерть.
