Коричневатая самка попыталась украсть лакомый кусочек.

– Это не тебе! – сказал Ланиус и убрал руку с мясом.

Самка со злостью посмотрела на нее. Король был убежден, что котозьяны все понимают и помнят гораздо лучше обычных кошек. Может быть, они были даже умнее его обезьян. Он часто размышлял об этом, но так и не придумал способ проверить.

Рыжий спрыгнул вниз так стремительно, что у Ланиуса волосы встали дыбом. Едва коснувшись пола, котозьян бросился к человеку и попытался забраться на него. Получив кусочек мяса, котозьян припал к полу у ног своего хозяина и стал есть. Рыжий знал, что Ланиус не позволит другим животным украсть его лакомство. Поэтому король Аворниса заслуживал дополнительного уважения в глазах котозьяна.

Ланиус, как делал это часто, наклонился, чтобы погладить Рыжего. Он постоянно пытался приручить котозьянов. Черногорцы предупреждали, что эти животные не такие ласковые, как обычные кошки. Правда, очень часто котозьяны сами вдруг превращались из диких зверей в ласковых домашних любимцев.

Это был один из таких счастливых моментов. Рыжий, довольный тем, что получил любимое лакомство, не только замурлыкал, но и перевернулся на спину, как милый котик, позволяя хозяину приласкать себя. Он даже разрешил погладить себя по животу. Ланиус поднял Рыжего и положил себе на колени. К его восторгу, котозьян не сопротивлялся и замурлыкал еще громче. Ланиус просиял. Неужели котозьян может быть таким ласковым?

Рыжий мурлыкал так громко, что король Аворниса не сразу услышал стук в дверь, а услышав, изо всех сил старался его не замечать. Он хотел, чтобы этот момент длился вечно. Но стук становился все настойчивей.

– Да? В чем дело? – крикнул Ланиус, когда игнорировать стук стало невозможно.

Если у какого-нибудь глупого слуги возникло непреодолимое стремление побеспокоить его по пустякам, он был полон решимости отрезать ему уши и скормить их котозьянам.

Дверь открылась. Сначала Ланиус подумал, что это был Грас, потому что слуги не смели так поступать. Едва слышно выругавшись, Ланиус продолжал ласкать котозьяна. Рыжий продолжал мурлыкать.

Это был не Грас. И не знакомый Ланиусу слуга. Через мгновение он все-таки узнал в незнакомце одного из рабов, привезенных Грасом и Алсой из Кумануса.

Ланиус удивился, что вспомнил, кем, вернее, чем был этот человек. Обычно взгляд раба был тупым, как у животных на скотном дворе, – но не у этого мужчины и не сейчас. Целеустремленность изменила черты лица, глаза блестели и смотрели прямо на Ланиуса. Еще ярче блестел зажатый в правой руке нож.

Не отводя взгляда от короля, раб вошел в комнату котозьянов. Все животные уставились на него. Они не привыкли видеть других людей, кроме хозяина. Раб сделал еще один осторожный шаг. Ланиусу показалось, что на него глазами мужчины смотрит сам Низвергнутый.

«Он пришел убить меня», – подумал король без излишнего удивления и, что действительно поразило его, без излишнего страха. Он даже подумал, что не мешало бы разобраться, кого он имеет в виду, раба или Низвергнутого, который управлял мужчиной так же уверенно, как обычный кукловод – марионеткой.

Рыжий едва слышно вопросительно мяукнул. Ланиус не выпустил котозьяна. Он только поднялся и отступил на шаг к дальней стене комнаты. Раб улыбнулся, поднял руку с ножом и пошел на него.

«Сейчас я умру». Он не понимал, как рабу удалось выбраться из комнаты, в которой он и другие рабы жили, никем не замечаемые, после того как Алса покинула Аворнис. Впрочем, сейчас это не имело значения, потому что раб выбрался, нашел нож и сейчас сделал еще один шаг к королю.

Только потом Ланиус понял, что раб, а через него Низвергнутый хотел насладиться его страхом. Тогда такие мысли не приходили в голову. Он бросил Рыжего прямо в лицо рабу, и котозьян завизжал от ярости и страха. Всего несколько мгновений назад хозяин вел себя дружелюбно, даже нежно, и Рыжий ответил ему тем же, насколько на это было способно животное. А теперь такое!

Рыжий вцепился в лицо раба всеми четырьмя лапами, помогая себе хвостом. Раб издал какой-то странный булькающий звук, в котором соединились боль, страх и ярость (своя или господина). Он схватил котозьяна и попытался сбросить его с себя. Рыжий вонзил острые как иголки зубы ему в руку. Раб снова закричал.

После одной хорошей мысли Ланиуса посетила следующая, не менее хорошая. Бежать! Увернуться от раба не составило проблемы. Даже при помощи духа Низвергнутого раб не мог совершить убийство, пока обезумевший от ярости котозьян цеплялся за его голову.

Остальные котозьяны уже успели выскочить из комнаты. Об этом, как успел подумать Ланиус, придется побеспокоиться позже. Пока же он выбежал в коридор с криком:

– Стража! Стража! Убивают!

Ему казалось, что он выкрикивал эти слова целую вечность.

В дверях показался раб. Ему наконец удалось избавиться от Рыжего, но его лицо выглядело так, словно он пробежал тысячу миль по колючим кустам.

Стражники загрохотали сапогами по коридору.

– Схватить его! – приказал Ланиус – Взять живым, если удастся, и допросить.

Стражники молча бросились на раба, который сражался так яростно, что Ланиусу пришлось отдать приказ убить его. Глядя на расползавшуюся по мозаичному полу лужу крови, он только сказал:

– Надеюсь, больше ничего не затевается.

И тут раздался пронзительный женский крик.

– Ваше величество, – сказал слуга, – вы не забыли, что обедаете с ее величеством?

– Не забыл, – ответил Грас, не поднимая головы от пачки просматриваемых пергаментов.

– Вы можете опоздать, – подсказал слуга.

– Наверное...

Отношения с Эстрилдой оставались настолько натянутыми, что даже просмотр прошений об освобождении от уплаты налогов король предпочитал обеду с ней. Тем не менее, если бы он не пошел на обед, то отношения ухудшились бы еще больше – если такое было возможно.

Покачав головой, он встал и направился в покои, которые по-прежнему делил с женой, только в спальню его не допускали.

– О, ваше величество, – воскликнул попавшийся навстречу слуга, – разве вы не обедаете с королевой? Вас искал какой-то странный мужчина, и я направил его туда.

– Странный? – Грас нахмурился. – Что ты имеешь в виду?

– Голос словно у солдата, а на солдата совсем не похож, – пояснил слуга. – Он похож... не знаю на кого. На солдата, попавшего в беду. А говорил как господин.

– Солдата, попавшего в беду? Что солдат, попавший в беду, может делать в..? – Грас замолчал. – Мы же одели привезенных из Кумануса рабов в солдатскую форму, верно? Когда ты видел этого человека?

– Только что, ваше величество. Но раб не умеет разговаривать.

– Мне тоже так кажется. Если, конечно...

Он услышал крик Эстрилды.

Грас выхватил меч из ножен и побежал. Слуга поспешил следом за ним, хотя единственным смертельным оружием, которым он обладал, была тяжелая бронзовая пряжка на ремне.

Хлопнула дверь. Через мгновение в нее со стуком ударилось тело – один раз, два, три. Этот шум направлял Граса лучше криков, как и треск ломающейся двери.

Он ворвался в небольшую столовую, где должен был обедать с Эстрилдой. Мужчина, пытавшийся выбить дверь в соседнюю комнату, резко повернулся. В его руке блеснул длинный кухонный нож.

– Вот ты где! – закричал он и бросился на короля. Это был раб. Грас узнал его, узнал и старую солдатскую форму. Но лицо не было безжизненным: глаза сверкали ненавистью. Возможно, это сам Низвергнутый смотрел на него.

Раб попытался ударить его. Грас отбил удар. Длинный кухонный нож был отличным орудием убийства, если жертва не сопротивлялась. Против меча он был бесполезен. Раб еще раз попытался пырнуть Граса. На этот раз Грасу удалось выбить нож. Убийца бросился на короля с голыми руками.

Удар мечом едва не отделил голову нападавшего от тела. Буквально через мгновение Грас отругал себя за поспешность – он лишился возможности допросить наемного убийцу. Теперь допрашивать было некого. Кровь фонтаном била из горла раба, он пошатнулся, глядя на Граса, потом осел на пол.