Танилида кивнула:
– Я тоже надеюсь.
– Вы… – Крисп замялся, но все-таки рискнул:
– Вы решили переехать в Опсикион отчасти из-за меня?
Смех ее был таким ласковым, что он, хотя и покраснел, но не вздрогнул.
– Не обольщайся так уж, мой… слушай, если я скажу «мой дорогой», тут-то ты и начнешь обольщаться, правда? Я каждый год переезжаю осенью в Опсикион. Иначе, если случится что-то важное, слухи до виллы дойдут лишь через несколько недель.
– Ясно. – Крисп подумал минутку. – А вы не можете остаться здесь и предвидеть все, что для вас важно?
– Не я властна над своим даром, а он надо мной, – сказала Танилида. – К тому же я люблю видеть новые лица. Молись я в своей часовне вместо того, чтобы поехать в Опсикион на праздник святого Абдая, мы бы с тобой не встретились. И ты на всю жизнь мог остаться конюхом.
Вспомнив колкости Яковизия, Крисп заметил:
– Это более легкая жизнь, чем была у меня в деревне.
И подумал немного сердито, что мог бы возвыситься и сам, даже не встреться на его пути Танилида. Но оставил эту мысль при себе. А вслух сказал:
– Если вы поедете в Опсикион, возьмите с собой вашу хорошенькую прачку – как бишь ее? Фрония, что ли?
– Да? Почему вдруг? – бесстрастно поинтересовалась Танилида.
Крисп, понимая, что ступил на зыбкую почву, быстро ответил:
– Потому что я распространил слухи, будто езжу сюда так часто из-за нее. Если она будет в Опсикионе, у меня появится повод навещать вас.
– Хм-м. Пожалуй, ты прав. – Оценивающий взгляд Танилиды напомнил Криспу ястреба, разглядывающего кролика из поднебесья. – Только я тебе не советую обманывать меня этой сказочкой, если ты и вправду путаешься с Фронией. Ох как не советую!
По спине Криспа пробежал холодок, хотя Фрония интересовала его не больше любой хорошенькой девушки. Поскольку это было правдой, холодок быстро растаял. Зато осталось ощущение, что ему немного приоткрылся образ мыслей Танилиды. У Криспа не хватило бы воображения прикрывать одной ложью другую, но для Танилиды это было в порядке вещей. А значит, она сталкивалась с такими сложными уловками раньше, то есть другие люди прибегали к ним.
«Придется и это взять на заметку, чтобы впредь быть осторожнее», – подумал Крисп с тихим вздохом.
– О чем вздыхаешь? – спросила Танилида.
– Только о том, что вы многому меня научили, – проклиная в душе ее наблюдательность, ответил Крисп.
– Я к этому стремилась. Если тебе суждено стать больше, чем конюх, ты и знать должен больше конюха.
Крисп кивнул, и лишь потом до него дошел весь смысл сказанного.
Тут он задумался: а не предупреждала ли его Танилида насчет Фронии просто для того, чтобы показать ему, что такое двойной блеф? Он хотел было спросить ее, но передумал. Может, она вовсе ничего подобного не имела в виду. Крисп печально улыбнулся. Что бы ни имела в виду Танилида, она научила его не доверять первому впечатлению… и второму… и третьему… В конце концов, подумал он, истинная реальность может и вовсе исчезнуть, и никто этого не заметит.
Он вспомнил о том, как Яковизий с Лексо топтались на месте, споря о том, что считалось истиной, причем споря ничуть не менее ожесточенно, чем об истине как таковой. Да, чтобы преуспеть в городе Видессе, ему необходимо до последней крупицы усвоить все уроки Танилиды.
* * *
Поскольку Опсикион расположен у моря Моряков, Крисп надеялся, что зима здесь будет мягче. Но холодный ветер дул не с моря, а с севера и запада – словно привет с бывшей родины, правда, привет малоприятный.
Шло время, и море покрылось льдом настолько толстым, что по нему можно было уйти на несколько миль от берега. Даже коренные жители Опсикиона считали зиму суровой. Криспу же она казалась не просто суровой, а страшной; замерзших рек и озер он навидался вдосталь, но тот факт, что и море может превратиться в лед, заставлял задуматься, уж не содержалась ли доля истины в ереси «весовщиков» из Хатриша. Застывшая ледяная гладь казалась осколком преисподней Скотоса, вылезшей на землю.
Но местные жители воспринимали погоду как должное. Они рассказывали истории о том, как однажды айсберг, пригнанный штормом откуда-то от Агдера или земли Халога, разнес половину доков, прежде чем разбиться о городской волнолом. А эпарх Сисинний послал на скованный льдами север города вооруженные патрули.
– Кого вы тут ищете? Демонов? – спросил Крисп, увидав как-то утром караульных. И нервно рассмеялся. Если замерзшее море и впрямь было страной Скотоса, демонам там самое место.
Командир патруля тоже рассмеялся. Он решил, что Крисп шутит.
– Хуже, чем демонов, – сказал он и, дав Криспу минуту, чтобы переварить услышанное, добавил:
– Хатришей.
– В такую погоду? – Беличья ушанка Криспа была надвинута по самые брови. Толстый шерстяной шарф закрывал рот и нос.
Несколько квадратных дюймов кожи между ними давно онемели.
Командир патруля был закутан не хуже. Дыхание его вырывалось изо рта облаком пара.
– Бери копье и пойдем с нами. Сам увидишь, – пригласил он. – Ты же здесь вместе с шишкой из города Видесса, да? Сможешь порассказать ему кое-что интересненькое.
– Почему бы и нет?
Крисп быстро смотался за оружием и вернулся с копьем и белым щитом. Скоро он уже шагал, спотыкаясь, по ледяной поверхности моря вместе с солдатами. Лед был грубый, более неровный, чем казалось издали, словно волны застыли на бегу, не успев разбиться.
– Держи в поле зрения двоих человек, – сказал командир патруля по имени Саборий. – Иначе заблудишься тут и попадешь… хотя ты и так во льдах, куда уж дальше заблудшей душе попадать?
У Криспа клубами вырвался вздох облегчения: видно, не его одного посещают еретические мысли.
Караульные осматривали окрестности внимательно, но привычно, то и дело обмениваясь шутками и прибаутками. Крисп хмуро трусил посреди цепочки. Поскольку и местность, и такие походы были для него в новинку, все силы уходили на то, чтобы не сбиться с пути.
– Хорошо, что нет метели, – сказал один из солдат. – Иначе мимо нас проскользнула бы целая армия хатришей, а мы бы и не заметили.
– Заметили бы, вернувшись назад, – ответил другой. Первый солдат хихикнул.
Криспу все казалось одинаковым; небо, и замерзшее море, и отдаленная земля – все было сплошь оттенками белого и серого.
Любое цветное пятно, подумалось ему, будет здесь бросаться в глаза за мили. Он не учел лишь одного: каким бесцветным может стать контрабандист.
Если б солдат, шедший слева от Криспа, буквально не наткнулся на лежащего хатриша, они бы его вовек не заметили. И даже тогда, лежи он спокойно, нарушитель мог избегнуть поимки: в белой песцовой шубе он был неразличим на расстоянии двадцати шагов. Но хатриш потерял голову и бросился бежать. А так как бежал он по скользкому льду не лучше своих преследователей, они его скоро догнали.
Саборий протянул руку хатришу, который не поленился даже лицо и бороду вымазать белым гримом.
– Нет ли у тебя, случаем, при себе разрешения на ввоз товара? – вежливо осведомился командир патруля. Хатриш мрачно молчал. – Неужто нет? – почти искренне изумился Саборий. – Что ж, тогда давай сюда товар.
Контрабандист залез под шубу и вытащил кожаный мешочек.
Командир патруля открыл его.
– Янтарь, стало быть? Славно, славно. Ты мне отдашь его весь?
За незаконный ввоз, как тебе известно, полагается полная конфискация.
– Нет у меня больше, чтоб тебя! – хмуро буркнул Хатриш.
– Ладно. – Саборий понимающе кивнул. – Тогда ты не будешь против, если Доменций с Боносом разденут тебя. Если ты сказал правду, они даже отдадут тебе одежду.
Криспа, несмотря на меховую доху, пробирала дрожь. Интересно, подумал он, сколько можно протянуть на льду голышом? Недолго, наверное. Вряд ли хатриш сумеет добраться до дома живым.
Контрабандист, похоже, пришел к такому же неутешительному выводу – и выволок по мешочку из каждого сапога. Командир патруля сунул их в карман, махнув двум солдатам, которых назвал только что по именам. Когда они начали стягивать с хатриша шубу, он возопил:
