– Надеюсь, до него дошло, – проговорил Мавр.

– Дошло, – уверил его Крисп. – Он хоть и любит подурачиться, но отнюдь не дурак. Анфим должен обратить внимание на… Эй!!

Яблоко, брошенное кем-то из толпы, долбануло Криспа в плечо. Над головой просвистел кочан капусты. Еще одно яблоко, запущенное чье-то мощной рукой, шмякнулось возле кресла Скомбра.

– Пересчитаем вестиарию кости! – Эту фразу, видесский призыв к бунту, выкрикнул пронзительный женский голос. Через мгновение ее скандировал весь Амфитеатр.

Петроний встал и что-то сказал командиру телохранителей-халогаев. Бледное зимнее солнце блеснуло на лезвиях боевых топоров, взметнувшихся вверх. Халогаи издали дружный низкий рев, который врезался в шум толпы подобно топору, врезающемуся в плоть.

– Интересно, это отрезвит народ – или мы умудрились вызвать на свои головы мятеж? – сказал Мавр.

Крисп сглотнул. Излагая свой план Петронию, он как-то упустил подобную возможность из виду. Избавиться от Скомбра – это одно дело; но разнести в пух и прах весь город Видесс – дело совсем другое. А учитывая вспыльчивый характер горожан, такой шанс был вполне реален.

Халогаи взревели снова, не скрывая угрозы, прозвучавшей столь же явственно, как в волчьем вое. На треке из недр Амфитеатра появился еще один отряд северян, державших топоры наготове.

– Да толпа их просто поглотит, – нервно заметил Крисп.

– Не исключено. – Мавра, казалось, происходящее искренне забавляло. – Но найдутся ли в толпе желающие лезть под топоры халогаев?

Таковых не нашлось. В адрес Скомбра продолжали лететь оскорбления, но поток более материальных снарядов прекратился.

– Уберите с трека солдат! – выкрикнул кто-то в конце концов. – Мы хотим мимов!

Вскоре этот крик подхватил весь народ: «Мимов! Мы хотим мимов!»

На сей раз к командиру халогаев обратился Анфим. Воин поклонился. По его команде северяне опустили топоры.

Появившийся позже отряд промаршировал с трека обратно в ворота.

Через минуту солдат сменила новая труппа актеров. Амфитеатр наполнился рукоплесканиями.

– Ветреные головы! – Мавр презрительно дернул плечом. – Через полчаса половина из них напрочь забудет, из-за чего разгорелся сыр-бор.

– Возможно, – отозвался Крисп, – но Скомбр не забудет – и Анфим тоже.

– А это главное, верно? – Мавр откинулся в кресле. – Давай посмотрим, какие трюки в запасе у новенькой труппы.

Трон в Тронной палате принадлежал Анфиму. Однако Петроний, сидевший при всех положенных Севастократору регалиях в собственном высоком кресле, смотрелся настоящим императором.

Так, во всяком случае, подумал Крисп, окинув взором своего хозяина.

– Зала как-то переменилась, – заметил он, оглядевшись по сторонам.

– Я отгородил небольшое пространство. – Петроний показал в сторону. И точно: там стояла деревянная ширма наподобие той, что загораживала личную императорскую нишу в Соборе.

Просветы в деревянной резьбе были такие маленькие, что Крисп не мог рассмотреть, что находится за ширмой.

– А зачем вы ее поставили? – спросил он.

– Затем, что не одного тебя осеняют блестящие идеи, – ответил Севастократор. Крисп пожал плечами. Если Петроний не в настроении объяснять, настаивать бессмысленно.

В залу вошел Герул и поклонился Петронию:

– Его величество с вестиарием прибыли, ваше высочество.

– Веди их тотчас же сюда, – велел Петроний.

Усердный слуга Петрония уже успел снабдить Анфима и Скомбра кубками. Император отнял кубок от губ и улыбнулся Криспу, когда Петроний с Криспом встали, чтобы поприветствовать гостей.

Скомбр шествовал с непроницаемым и серьезным видом. Не умей он так владеть собой, подумал Крисп, его заплывшие салом глазки сейчас перебегали бы с одного врага на другого. Но евнух глядел не на них, а в пространство между ними.

Петроний встретил его достаточно дружелюбно, жестом пригласил сесть в кресло рядом с Анфимом – кресло еще более роскошное, чем у него самого. Севастократор не признавал мелкой мести.

– И чем я могу служить вам сегодня, мой племянник и ваше величество? – спросил Петроний, когда Герул вновь наполнил кубок Анфима вином.

Анфим отхлебнул, перевел взгляд с Петрония на Скомбра, облизал губы и сделал еще один изрядный глоток. Подкрепившись таким образом, он заявил:

– Мой вестиарий хочет… э-э… загладить все обиды, что накопились меж вами обоими. Могу я дать ему слово?

– Вы мой Автократор, – ответил Петроний. – Если вы желаете, я выслушаю вашего вестиария со всем вниманием, какого он заслуживает. – И, повернув голову к Скомбру, выжидающе умолк.

– Благодарю вас, ваше высочество. Вы очень любезны. – Бесполый голос Скомбра был мягок и вкрадчив. – Поскольку я, по-видимому, каким-то образом обидел ваше высочество – непреднамеренно, разумеется, ибо единственной моей заботой, как и вашей, является счастье, а главное, слава его императорского величества, коему оба мы служим, – я решил принести свои глубочайшие и искреннейшие извинения за все, чем я мог досадить вашему высочеству, и заверить, что это с моей стороны была чистая случайность, которая впредь не повторится.

Евнух прервался и глубоко вдохнул. Криспа это не удивило; он не смог бы произнести такую длинную фразу даже ради спасения жизни.

Он и написать-то ее вряд ли сумел бы.

Петронию официальное видесское красноречие было более привычно.

– Почитаемый господин! – обратился он к вестиарию.

Из-за ширмы послышалось пение нежных женских голосов: «Пять подбородков отрастил и брюхо жирное под ними!» Крисп, приложившийся было к кубку, чуть не поперхнулся. Если не считать содержания фразы, хор исполнил ее очень похоже на то, как пели во время богослужения в Соборе хористы, откликаясь на молитвы жреца.

Скомбр не шелохнулся, однако весь залился краской, поднявшейся от шеи до корней волос. Анфим удивленно огляделся, словно пытаясь понять, где скрывается хор и не послышалось ли ему.

Петроний тряхнул головой.

– Прошу прощения, – сказал он Скомбру. – Я, должно быть, замечтался. Так чего вы хотели?

Вестиарий попробовал еще раз:

– Ваше императорское высочество! Я… э-э… хотел извиниться за… э-э… невольные обиды, которые мог нанести вам, и заверить, что они… э-э… ни в коем случае не были преднамеренны.

На сей раз, отметил Крисп, красноречие вестиария было уже не столь гладким.

Петроний кивнул.

– Почитаемый господин!..

«Пять подбородков отрастил и брюхо жирное под ними!» – снова пропел невидимый хор.

Крисп был готов к этому и сохранил невозмутимый вид. Анфим опять огляделся и прыснул со смеху. Скомбр услышал его и сник прямо на глазах.

– Так что вы говорили? – подбодрил его Петроний.

– Это неважно, – вяло отмахнулся Скомбр.

– Почему же, почитаемый господин…

Хор подхватил, не промедлив ни мгновения: «Пять подбородков отрастил и брюхо жирное под ними!»

Анфим прыснул еще раз, гораздо громче. Скомбр, игнорируя все правила придворного этикета, поднял свою тушу из кресла и побрел к двери.

– Вот те на! – воскликнул Петроний, едва евнух захлопнул за собою дверь. – Как вы думаете: может, я что-то не так сказал?

Мавр, как обычно, услышал новости первым:

– Скомбр вчера подал в отставку!

– Да ну? Почитаемый господин? – Крисп насвистел мелодию, которой отвечал Петронию хор.

– Он самый. – Мавр засмеялся. Слухи об истории с хором распространились по дворцовому комплексу, как пожар. – Мало того: он выбрил себе тонзуру и ушел в монастырь. Вместе со своим племянником Аскилтом и кузеном Эвмолпом.

– Я бы на их месте тоже ушел, – заметил Крисп. – Петроний почитает служителей благого бога, так что, возможно, не станет рубить им головы с плеч теперь, когда их покровитель в опале.

– Возможно, – не без сожаления согласился Мавр. И тут же просиял: