– Неудивительно, – ответил Абивард. – И конь твой тоже не готов. Отдыхай здесь сколько хочешь. Мы, найдем тебе комнату, и жаровню с углями, и толстые шерстяные одеяла. – А может, и девку, чтобы согреть меня под одеялом? – спросил гонец.

– Если найдешь желающую – пожалуйста, – сказал Абивард. – У меня нет обыкновения принуждать служанок спать с мужчинами, которых они не выбирали.

– Хм. – Вид у гонца был такой, будто он вот-вот недовольно разворчится, если осмелится. Он поднялся. – В таком случае, повелитель, придется заняться этим самому. Кухня в той стороне? – Абивард кивнул, И гонец гордо удалился.

Неизвестно, улыбнется ли ему удача, но самомнения ему не занимать.

Абивард отправился в противоположном направлении, а собственную спальню.

Как только заложил за собой засовом дверь, он выдернул пробку из футляра и вынул письмо Динак. Как и предыдущее, оно было запечатано. Он ногтем сковырнул воск, развернул свиток И начал читать.

Даже находясь в собственной комнате, он понизил голос до шепота.

Любопытно, может быть, благодаря всем этим предосторожностям он научится читать и вовсе беззвучно? Это могло бы оказаться полезным.

После обычных приветствий Динак писала: «Относительно Шарбараза я поступила так, как посоветовал ты. Кстати, еще до получения твоего последнего письма у меня возникла та же мысль. Птардак не возражал. Не знаю, думает ли он подстраховаться на всякий случай, позволяя мне служить законному Царю Царей, но если так, то он ошибается: Шарбараз не кажется мне человеком, способным забыть, кто ему друг, а кто – враг».

– Отлично! – воскликнул Абивард, будто сестра была с ним в его комнате, тут же почувствовал себя болваном и вернулся к письму.

«Хотя Птардак и готов разрешить мне заходить в новый коридор, в котором теперь находится темница Шарбараза, при условии, что я буду входить и выходить, когда в помещении нет никого кроме него, охранников, прибывших сюда с Шарбаразом, убедить оказалось куда труднее. Они люди Смердиса, а не Птардака, и мнение дихгана их нисколько не волнует».

«А как же иначе?» – подумал Абивард. Он надеялся; что у Смердиса нет всецело преданных ему людей, – ведь тот как-никак узурпатор. Но если и есть люди, ставящие его выше остальных, было бы очень разумно поставить таких на охрану соперника. Будь Смердис поглупее, их задача здорово упростилась бы.

Динак продолжала: «Однако я использовала все средства, чтобы убедить их, а всего их трое, и дежурят они по очереди, один утром, другой вечером, третий ночью, – что их жизнь в Налгис-Краге будет намного счастливее, если они позволят мне делать то, что Птардак считает нужным».

Абивард энергично кивнул. Ох и умная у него сестра! Крепость, где все тебя ненавидят, где тебе дают заплесневелый хлеб и вино, мало чем отличающееся от уксуса, очень скоро покажется темницей даже охраннику.

«Я молю Господь, чтобы мои усилия увенчались успехом, – писала Динак. Однако даже если Она услышит мою молитву, я не знаю, как мне удастся бежать из крепости с Шарбаразом. Если у тебя есть мысли на сей счет, дай мне знать.

Кстати, добавлю, Что ты очень мудро поступил, вложив в прошлое письмо безобидный листочек; я показала его Птардаку; он и подумать не мог, что в футляре приехали и более важные слова. Пусть же твоя мудрость найдет похожий путь обойти и это затруднение».

Абивард подошел к окну. По небу неслись тучи, серые и клочковатые, как только что настриженная шерсть.

– Когда распогодится, если вообще распогодится, придется, пожалуй, нанести визит моему зятюшке, – сказал он.

– Кто идет? – Этот возглас Абивард услышал еще в двух фурлонгах от крепости Налгис-Краг. Он назвал себя и добавил:

– Ваш повелитель ждет меня. Я написал, что скоро приеду.

– О да, ты здесь желанный гость, владетельный. Абивард, и воистину долгожданный, – отозвался часовой. – Но кто этот старик рядом с тобой и какого он звания? Мы окажем ему надлежащий прием согласно его чину.

– Моего лекаря зовут Таншар. Он останется со мной.

– Как тебе будет угодно, о повелитель. Но не думаешь ли ты, что у нас в Налгис-Краге нет своих лекарей? Ей-Богу, мы же не хаморы. – Голос часового звучал возмущенно.

– Таншар лечит меня с младенчества. – Эту ложь Абивард произнес гладко, поскольку бесконечно ее репетировал по пути из Век-Руда. – И никому другому я доверять себя не желаю.

Часовой уступил, повторив:

– Как тебе будет угодно. Заходи же. Ворота открыты.

Абивард слегка пришпорил коня. Таншар последовал за ним по поднимающейся к воротам узкой тропке. В расположенной на высоком утесе крепости Налгис-Краг могли позволить себе держать ворота открытыми почти всегда: никакому войску не подобраться сюда незамеченным. Более того, войско вообще вряд ли могло бы подойти. И не в первый раз Абиварду захотелось, чтобы и его крепость была столь же неприступна.

Птардак вышел из жилой части во двор поздороваться с ним. Дихган надела Налгис-Краг по-прежнему ходил с палкой и, скорее всего, обречен хромать всю жизнь, но передвигался он несравненно легче, чем в день свадьбы с Динак.

– Счастлив снова видеть тебя, о зять мой, – сказал он, приближаясь с протянутой в приветствии рукой. Взгляд его перенесся с Абиварда на Таншара и пару вьючных лошадей, которых тот вел в поводу. – Я ожидал, что ты приедешь с большим количеством людей,. особенно когда повсюду рыщут варвары.

– Справились и так, – пожал плечами Абивард. – мне не хотелось отвлекать людей – пусть лучше отгоняют кочевников от наших стад и ганатов. Позволь представить тебе Таншара, моего лекаря.

– Повелитель Птардак, – вежливо проговорил Таншар, кланяясь в седле.

Птардак кивнул в ответ и вновь обратил внимание к равному себе по положению:

– Чем же ты болен, что приходится таскать с собой лекаря?

– Острые боли вот здесь. – Абивард провел ладонью по правой стороне живота. – И кишечник пошаливает Таншаровы зелья и горячие припарки, которые он готовит на привалах, помогают мне держаться в седле.

– Что ж, как тебе будет угодно, – сказал Птардак. Абиварду пришло на ум, уж не позаимствовал ли часовой это выражение у своего хозяина. Дихган Налгис-Крага продолжил:

– Заходите и передохните с дороги. А потом, Абивард, ты поподробнее расскажешь мне о причинах своего визита. Не пойми меня превратно, я всегда рад тебя видеть, только твое письмо, прости уж, было несколько туманно.

– Охотно прощаю, – сказал Абивард, направляясь с Птардаком в сторону жилой части, – поскольку и намеренно писал туманно. Есть вещи, которые нельзя и открытую доверять пергаменту, чтобы не увидели не те глаза. Я не написал бы и того, что написал, не будь я уверен в твоей преданности Смердису, Царю Царей, да продлятся его дни и прирастет его царство.

Птардак остро глянул на него и еще более остро – на Таншара:

– Стоит ли говорить даже эти слова, пока мы не беседуем один на один?

– О чем это ты? – спросил Абивард и тоже посмотрел на Таншара. – А, лекарь? – Он захохотал – громко, долго и чуть глуповато. – Он ценный советчик и был таковым еще во времена моего деда. Отец мой Годарс даже допускал его на женскую половину пользовать своих жен и дочерей, в том числе и Динак. Не доверять Таншару? Да я скорее заподозрю в недобрых помыслах луну!

– Еще раз прошу прощения, но отец мой Урашту нередко задавался вопросом, не слишком ли много вольностей позволял Годарс своим родичам и вассалам, сказал Птардак. – Я говорю не с целью оскорбить, лишь хочу довести до сведения.

И должен напомнить тебе, что я-то этого Таншара совсем не знаю, кроме того, что ты говоришь мне о нем. Поэтому сомневаюсь, что могу доверять ему в той же степени, в какой доверяешь ты.

«И ты прав, поскольку я вру тебе без зазрения совести», – подумал Абивард.

Птардаку, однако же, он явил воплощение уязвленной гордости. Положив руку на плечо Таншара, он промолвил:

– Давай, друг мой, возвращаться в наш Век-Руд. Если Птардак не может доверять тебе, то я не могу доверять ему. – Он сделал пару шагов в сторону конюшни, словно намереваясь востребовать назад своего коня.