Распутин прибывает в Ялту через три дня после Их Величеств. Местная газета «Русская Ривьера» сообщила, что он остановился в правом крыле гостиницы «Россия». Царь, царица, великие княжны, царевич Алексей встречают его как друга, несправедливо затравленного. Пасху он проводит вместе с ними. Но очень скоро среди отдыхающих начинают ползти омерзительные слухи. Говорят, что он с чертом под ручку. Царица не может обойтись без своего похотливого старца — он и утешитель и любовник. Замороченный молвой, Николай II намекает Распутину, что, следуя за императорской семьей, он скомпрометирует ее в глазах общества и нужно набраться сил и перенести разлуку. Старец, скрепя сердце, отправляется в Сибирь. Расставание не продлится долго, говорят ему, более утешая себя. Кто-кто, а он не очень волнуется на свой счет: Их Высочества не смогут найти ему замену, да и не захотят. В пути его сопровождает агент из Охранного отделения. Для чего? Защита или слежка? Скорее всего, и то и другое. Распутин раздумывает, хорошо это или плохо? В любом случае он уже принял решение: возвращение в Санкт-Петербург станет возможным только в том случае, если его призовут как спасителя.

6

После длительного пребывания в Крыму 1 сентября 1912 года императорская семья выезжает в Польшу, в Беловежскую пущу. Страстный охотник, Николай II желает подстрелить нескольких из оставшихся европейских зубров, специально доставленных туда. Он не брезгует и мелкой дичью, записывая в блокнот, сколько уток он подстрелил за день. Через некоторое время после их приезда царевич, выходя из лодки, оступился и наткнулся левым бедром на вилы. Сразу же появился синяк. К счастью, гематома рассосалась на удивление быстро и 16 сентября семья уезжает в Спалу, еще один царский заповедник. Убедившись, что ребенок здоров, царица и Анна Вырубова берут его с собой на автомобильную прогулку. Они не придали особого значения бесчисленным ухабам на плохих деревенских дорогах, сотрясающим машину. 2 октября состояние здоровья маленького Алеши резко ухудшается. Внутреннее кровотечение в подвздошной и поясничной областях. Температура около 39,4 градуса, а пульс — сто сорок четыре удара в минуту. Боли, вызванные кровоизлиянием, страшные. Стараясь пристроиться, чтобы не было так больно, малыш лег на бок и свернулся калачиком. Смертельно бледное лицо, закатившиеся под лоб глаза, дрожащий подбородок, — он уже не стонет, только хрипит. Испуганные, боясь что-нибудь предпринять из-за возможного осложнения, придворные лейб-медики Боткин и Федоров приглашают из Санкт-Петербурга хирурга Островского и педиатра Раушфуса. Последние подтверждают невозможность оперировать гематому, так как хирургическое вмешательство может привести к усилению кровотечения. Убедившись в бездарности светил от медицины, Александра Федоровна почернела от горя. Боже, ее сын умирает! И это по ее вине. Не она ли передала ему ужасную болезнь? И, кроме того, ее небрежность и беззаботность. Если бы она не согласилась с отъездом Распутина, может, Бог услышал бы ее зов о помощи. Она ломает руки, рыдает, молится на коленях и не отходит от кроватки Алексея. Уже ползут по стране тревожные слухи, усиленные слугами. Ш-ш-ш, на царевича покушение! Чтобы прекратить пересуды, царь поручает министру двора графу Фредериксу публиковать бюллетень о состоянии здоровья ребенка, но не упоминать причину болезни — гемофилию. Такие извещения в газетах — новшество, раньше не было принято объявлять стране о болезнях в императорской семье. А посему сообщение расценивают как предвещающее близкую смерть наследника трона. Во всех церквах служат молебны во здравие цесаревича. 10 октября его причащают. Почти без сознания он шепчет отцу и матери: «Когда я умру, поставьте мне небольшой памятник в парке!». Слышать такое невыносимо для матери. А раз так, раз ни врачи, ни священники ничего не могут сделать для ее сына, она обратится к единственному человеку, способному совершить чудо: к Распутину!

12 октября по приказу императрицы Анна Вырубова телеграфирует старцу: «Врачи отчаянии. Единственная надежда Ваши молитвы».

Распутин получил депешу в тот же день, в полдень. Он сидел в кругу семьи за столом. Старшая дочь Мария прочитывает ему телеграмму. Немедля он встает, проходит в залу, где висят самые почитаемые иконы, и велит Марии следовать за ним: «Голубка моя, надо совершить очень важное таинство. Пусть это удастся… Ничего не бойся и не разрешай никому сюда входить… Если хочешь, можешь остаться, но молчи и не мешай. Молча молись, про себя!». Бросившись на колени, он кричит: «Излечи своего сына Алексея, если это в твоей власти. Отдай ему мои силы, Господи, пусть они помогут ему излечиться!». В этот момент лицо его начинает светиться, он не чувствует себя, обильный пот заливает лоб и щеки. Он задыхается от неимоверных усилий и падает как подкошенный. Подтянул ногу к животу, другая выпрямлена. «Как будто он испытывал ужасную агонию, — вспоминала Мария. — Я думала, он умирает. Не знаю, сколько прошло времени, он открыл глаза, и улыбнулся. Я дала ему остывшего чаю, он выпил с жадностью. Через какое-то время стал прежним». Теперь Распутин уверен в благоприятном исходе болезни цесаревича. Мышечные конвульсии, которые он испытал во время таинства, считает он, — это последние приступы боли у Алексея. Он освободил ребенка, взяв на себя его боль по воле Божьей. Так действует шаман, избавляя страдальца от физических или душевных мук. Они меняются местами с больными, забирают на себя физические или духовные страдания, сбрасывают их и после мгновенно возвращаются назад в свою собственную оболочку. Этому телепатическому методу облегчения боли на расстоянии Распутин научился во время своих дальних странствий в молодости у бурятов, якутов и киргизов. Но он смешал их языческие обряды с христианскими. Соприкасаясь с ними, сам стал шаманом, провидцем, способным мыслью даже провести суда, которым грозит опасность. Это, казалось бы, примитивное колдовство научило его разбираться в возможностях и способностях разума больше, чем нравоучения священников, которые он пытался заставить себя слушать. Он знал, как быть везде. Находясь в Покровском, в своем доме, с семьей, он тем не менее был сейчас в Спале, у изголовья маленького больного. Он чувствует его каждой мышцей, каждым нервом, всем своим большим и кряжистым телом. Закончив таинство, вмещающее в себя молитву и изгнание дьявола, колдовство и разговор с душами умерших, он отправляется на почту — и летит депеша императрице: «Болезнь не такая уж страшная. Не давай врачам изгаляться!»

Получив телеграмму, императрица оживает. Спаситель вновь с нею. Можно надеяться, утверждает он из своего далека. И действительно, на следующее утро температура падает, гематома начинает рассасываться. В четырнадцать часов врачи констатируют — кровотечение прекратилось. Они объясняют этот феномен просто совпадением — получение телеграммы и естественное течение болезни. Если только, добавляют они, облегчение не наступило благодаря тому, что императрица, получив телеграмму Распутина, успокоилась и перестала нервировать ребенка демонстрацией своего отчаяния. По их мнению, лихорадочное состояние окружающих может вызвать у Алексея сильное напряжение, которое мешает рассасыванию гематомы. Это псевдонаучное объяснение приводит Александру Федоровну в отчаяние. Всем своим существом она верит, что любое сомнение по поводу свершившегося чуда — величайший грех перед Господом. Ее сын спасен только благодаря посредничеству Распутина, из людей она обязана только ему одному. Прочь все нападки, этот человек — исключительная личность. Посланец Всевышнего на бренной земле. Второй мессия. И пока он при дворе, цесаревич, его отец с матерью, вся Россия будут ограждены от несчастий. Анна Вырубова рядом с Ее Величеством государыней и в беде и в радости. Обе испытывают такое восторженное благоговение!

21 октября 1912 года Николай II отправляет письмо своей матери, 24-го возобновляет охоту на лосей, прогулки в лесу и политические обсуждения. 2 ноября газеты публикуют последний бюллетень, сообщающий о выздоровлении наследника трона, и 5-го вся семья возвращается в Царское Село. По случаю выздоровления цесаревича поклонницы старца празднуют в салонах победу незаслуженно оклеветанного злопыхателями и завистниками святого. Первейшая забота императрицы — просить «спасителя» Алешеньки согласиться как можно скорее вернуться из Покровского. Он задерживает свой отъезд на несколько недель, чтобы без всяких сомнений стать еще более желанным. У него могущественные враги, и он во что бы то ни стало доведет их до белого каления, чтобы одержать победу над камарильей, которая ему угрожает. Наконец, внутренне собравшись, в декабре появляется в Санкт-Петербурге.