Илиодор скрывается в доме специалиста по тибетской медицине Бадмаева и пишет мемуары «Гриша», в которых признается, что Распутин — выходец из Богом проклятой секты Хлыстунов, он надругался над десятками женщин и девушек, — без указания фамилий, — и ежедневно помогает царю растить рога. Чтобы сделать обвинения правдоподобными, он цитирует письма царицы и великих княжен, которые он украл, или «позаимствовал», во время его поездки к «другу Григорию» в Покровское. После чего подчиняется решению духовных властей и уезжает в Флоричевский монастырь. Тем не менее он позаботился о том, чтобы Бадмаев передал экземпляр воспоминаний коменданту дворца генералу Диедулину, а другой — новому председателю Думы Родзянко. Депутаты знакомятся с документом. Среди них Гучков, который испытывает к старцу настоящую смертельную ненависть. Он предает памфлет широкой огласке и присоединяет к нему подлинные экземпляры царской переписки. По рукам уже ходят и другие, поддельные письма, написанные в такой же манере, но представляющие собой чистый вымысел.
Теперь в салонах столицы открыто говорят об интимной связи императрицы и грязного сибирского мужика. Даже те, кто знает, какая нежная любовь связывает царя и царицу, начинают думать, что нет дыма без огня. Газеты октябристов вколачивают еще один гвоздь. Они публикуют фотографии с «отцом Григорием», на которых злопыхатели «узнают» ту или иную великую княжну. Что касается цензуры, она пытается изъять газету, но исчезнувшие при этой акции экземпляры появляются на рынке, поднимаясь в сумасшедшей цене, переходят из рук в руки, обмусоливаясь в тесных кругах. Дело принимает грандиозный оборот. Мнения разделились. Все принимают участие в новой модной игре на светских раутах: кто кого — Распутин, Священный Синод или самодержавие? Генерал Богданович, политический салон которого задает тон партии монархической ориентации, пишет в своей газете: «Не царь правит страной, его рукой водит проходимец Распутин. Он внушает всем, кто хочет его слушать, что не царица нуждается в Распутине, в нем нуждается сам Николай II!». Какой ужас! И показывает письмо, в котором царица признается, что она спокойна, только когда чувствует его плечо. Императрица-мать Мария Федоровна, испуганная сплетнями вокруг дворца, вызывает председателя Совета Коковцева и высказывает ему свои огорчения. Все время она враждебно относится к непонятным и психопатическим выходкам невестки. Теперь она бросает ей упрек в том, что с ее помощью Россия идет к гибели. «Моя невестка не понимает, что теряет лицо и роняет достоинство, — говорит она, — ее обводит вокруг пальца мошенник, а мы беспомощны и не можем ничего изменить, чтобы предотвратить катастрофу, которая надвигается неизбежно».
Не найдя другого выхода, Гучков решает вскрыть нарыв решительным вмешательством Думы. Составив письменный проект, к которому сразу же присоединились сорок восемь человек, он требует 26 января 1912 года от министра внутренних дел Макарова запретить выпуск газет, сочувствующих Распутину. Во время обсуждения бюджета Священного Синода он очень резко высказывается: «Знаете ли вы, какие ужасные времена переживает Россия!.. И все потому, что появился странный и смешной тип, да, смешной, но если бы он не был одновременно страшен своим невежеством. Как смог этот выскочка добиться столь высокого положения и могущества, что ему кланяются высочайшие сановники, облеченные светской и духовной властью?».
Наглость болтунов из Думы подействовала на Николая II совсем не так, как ожидалось, в результате приказано на заседаниях о Распутине не упоминать. Сомневаясь, что запрет подействует на вошедших в раж депутатов и не вызовет еще большее недовольство монархией, председатель Коковцев в меру своих полномочий предостерегает царя применять непреклонные меры и намекает, как это уже делали многие, вернуть неугомонного старца в родную Сибирь. Ничтоже сумняшеся, царь отвечает: «Сегодня требуют убрать Распутина, а завтра им не понравится кто-то другой и его тоже придется выслать». Однако он согласен на встречу Коковцева и старца, с тем чтобы убедить последнего для своей же безопасности временно уехать из столицы.
Встреча состоялась в феврале 1912 года. На председателя Совета она произвела неприятное впечатление. «Распутин, — напишет он в своих мемуарах, — показался мне обыкновенным проходимцем. Он, без сомнения, умен, но играет под простачка и одержимого верой, внешне похож на каторжника». Все это, сильно стушевав, Коковцев рассказывает императору. Николай II слушает с отсутствующим видом. Внешне чувствуется, он огорчен тем, что со всех сторон хулят человека, которому они с женой раз и навсегда поверили. По его мнению, отъезд Распутина лишь предлог, придуманный врагами, чтобы ослабить царскую семью. И потом, кто сказал, что царь должен терпеть, когда ему пытаются диктовать? Не он ли полновластный хозяин своей судьбы и судьбы нации? Ни Петр Великий, ни Екатерина II, ни Николай I, ни Александр III не допустили бы такого вмешательства в их исключительные права самодержцев.
Между тем старец, встревоженный размахом разгоревшегося за несколько дней скандала, вновь собирается, опустив голову, в Покровское. Во время его отсутствия скандал разгорается с новой силой. Опасаясь его возвращения по вызову императрицы, председатель Думы Родзянко, патриот и монархист до мозга костей, решает пожертвовать собой, чтобы вырвать царя из рук бессовестного самозванца. Убедившись в необходимости этого, он собирает доказательства о подозрительных отношениях Распутина с сектой Хлыстунов, франкмасонами и прогрессивными еврейскими кругами, опрашивает свидетелей побоища у Гермогена, выискивает все публикации об этом скандале и снимает копии знаменитых писем императорской семьи. 26 февраля 1912 года его принимает царь Николай II и в течение двух часов на монарха обрушивается шквал поношений в адрес «отца Григория», личности, опасной для трона. Царь слушает с обычной невозмутимостью, провожает посетителя, ничего не сказав в ответ, а на следующий день передает ему заключение Священного Синода, из которого следует, что Распутин не имеет отношения к преступному братству. Вместо того чтобы расценить этот поступок как отказ дать делу законный ход, Родзянко предполагает, что, передавая столь важный документ, государь намекает на продолжение расследования. Пусть обвинение в связи с Хлыстунами снято, остаются, думает он, другие. Конечно, Его Величество выразил свое удовлетворение и подвигнул его продолжать в том же духе.
Тотчас к работе привлекается Канцелярия Думы. Секретарь Совета снимает страница за страницей копии компрометирующих документов. Наивный организатор «большой стирки» хвастает по городу полученными результатами и доверием Его Величества. После завершения трудов он просит о новой аудиенции. Николай II отказывает и предлагает ему письменно изложить свои выводы. Родзянко, чуть раздосадованный, 8 марта исполняет распоряжение царя. Никогда больше не услышит он ни слова о докладе, который он составил с таким усердием.
Что до императрицы, она телеграфирует Распутину, требуя объяснений о письмах членов царской семьи, которые стали достоянием всех и каждого. Тот с пылом пытается доказать свою невиновность. Эти письма, которые для него все равно что реликвия, были похищены бесчестным Илиодором. Враги уже не знают, что и придумать, дабы уничтожить его. Он не хлыстун, не блудник, не ренегат, а человек, всецело преданный Господу и императорской семье. Александра Федоровна, не раздумывая, счастлива верить ему. Она уже томится без старца. С согласия мужа она добивается его возвращения в Царское Село. 13 марта они встречаются у Анны Вырубовой. А 16 марта царь, царица и дети отправляются в Крым.
Распутина не приглашают. Но по совету Ани он тайком садится в императорский поезд. Как и следовало ожидать, служба безопасности предупреждает царя, что старец в одном из вагонов. Во избежание новых сплетен Николай II приказывает снять Распутина с поезда где-то между Петербургом и Москвой. Сущая безделица! «Отец Григорий» сядет в другой поезд. В пути он спрашивает себя, не лучше ли для него спокойно вернуться в Покровское, вместо того чтобы следовать за Их Величествами? Нет, это значило бы признать победу своих врагов, которые являются и врагами царицы. Он должен оберегать Александру Федоровну, ее мужа, детей. Он воин Духа, а значит, ему запрещено отступать. Ведь настоящая семья не та, что живет в Покровском, а та, к которой он скоро присоединится на берегу Черного моря. А жизнь в Санкт-Петербурге, Царском Селе и других местах, где царская чета проводит досуг, такая интересная! Он пользуется всеми благами светского общества, не замечая их тщеславия. Как же ему удаляться в деревню, если, не считая завистников, столько высокопоставленных людей, столько женщин жаждут его общества. Даже после паломничества в Иерусалим он не изменил своим принципам: жить, чтобы лучше служить Богу. Господь не осудит того, кто, утоляя голод, съест кусок белого хлеба. Почему же его подвергают гонениям за удовлетворение естественных потребностей, коим является плотское соитие? Почему то, что дозволено желудку, не дозволено другому органу? Отчего определенная часть тела не может нравиться Создателю? У Отца есть логика и последовательность. Священники же все запутывают!
