— Никуда я его не сдавал. Никто его и принимать-то не собирался. У двойняшек день рождения двадцать пятого апреля отмечался, и Алхимик нас с Сатанюгой пригласил, мы же типа как одна семья стали. Накануне он нам пароль завтрашний сказал — «Эрмитаж». Вечером меня Швец навестил. Я только спать лег — звонок. Эх, зря мне электричество подключили. Открываю — Швец. Заходит не раздеваясь. Злой.

— Долго ты еще будешь всякой херней заниматься?

— Чего?

— Когда ты узнаешь, где его нарколаборатория?

— Похоже, никогда. Зачем она ему, у него и так все есть.

— Понятно. Ошибся я в тебе, Блок. Бухаешь?

— Нет. Вы ж меня подшили.

— Смотри, будешь бухать — поедешь в Эрмитаж!

— В Эрмитаж? Какой Эрмитаж?

— Отлично. Забирайте его, хлопцы.

Вбегают в квартиру менты, вяжут меня и ничего не понимающего везут обратно в дурку. Там обкалывают чем-то и срезают аккуратно кожу с большого пальца. Спасибо, что палец оставили. Неделю меня в невменяемом состоянии продержали. А может, и больше. А потом еще полгода я здесь провалялся в палате с полными овощами. О том, что без меня на следующий день у Алхимика случилось, узнал от Сатанюги, когда меня в следующий раз сюда упекли.

— Расскажешь?

— Лучше напишу. Нужно вспоминать, напрягаться, да и рожа твоя, Аркаша, глаза намозолила.

— Я, прямо скажем, от твоей рожи тоже не в восторге, Следак. Ладно, пойду подкреплюсь — у тебя час, Следак.

— Ты мне пять должен.

— Скоро я тебя оставлю в покое. Очень надолго. Мне кажется, я почти добрался до цели. Так что в твоих интересах не растягивать процесс нашего общения. Ровно час. Идет?

— Идет.

«В восемнадцатый день рождения двойняшек Алхимик с верным Флипом отправился дегустировать крем для праздничного торта. Когда они вернулись, башня оказалась пустой. Аня с Яной исчезли, запись с видеокамеры уничтожена. Сатанюгу, который пришел с двумя букетами белых роз, Флип с порога схватил за грудки и втащил в подвал, где на софе лежал бездвижный Алхимик, закрыв лицо руками. Флип уставился своими выпученными глазами в маковые зернышки зрачков Сатанюги, словно хотел достать с глазного дна двойняшек, но обнаружил там лишь пустоту и отпустил его.

— Что случилось? — спросил испуганный Сатанюга.

— Он забрал моих девочек, — тихо заговорил Алхимик. — Нельзя возвращаться туда, где тебя ждет предательство. Нельзя изменить ход событий. Я не знаю, чего он пожелал. Он видит, что я получил. Я не знал, чего сам пожелал, зато знаю, что потерял он. Его бесит, что я получил то, что он потерял.

„Мужик, по ходу, бредит“, — подумал Сатанюга и сказал:

— Да про кого вы говорите?

— Где твой друг? Где Следак?

— Не друг он мне. Мент поганый. Следак украл Яну с Аней?

— Мент, мент, мент… — Алхимик, демонстративно не слыша его вопроса, продолжил бубнить под нос: — Бывших ментов не бывает. Это он открыл башню, больше никто не мог сюда войти. Ученики всегда предают учителей. Но я думал, что предателем будешь ты, Кирилл. Я снова ошибся.

— Опять не понял. Вы что, специально взяли нас в ученики, чтобы мы вас предали? Так, что ли?

— Все предопределено. Я уже давно живу не своей жизнью. За желания приходится платить. Моя плата впереди, его — уже случилась. Он хочет моей боли, не понимая, что мы всего лишь часть большой игры. Мы пешки, которые съедят друг друга, чтобы новый ферзь вышел на поле. Десять лет я бегал по свету, чтобы найти способ вернуть все на свои места, но тщетно. Рано или поздно придется заплатить. Я приехал сюда, чтобы развязать этот узел. Пытался держать все под контролем. Я пока еще не знаю, что с меня возьмут. Но только не моих девочек. Я дам ему все, что он попросит, и мы уедем. Закрою вопрос. — Алхимик повернул перекошенное страданием лицо к Сатанюге. — Запомни, Кирилл: ни одно колдовство не спасет тебя от расплаты за один-единственный глупый поступок, даже если ты совершил его в надежде спасти мир.

— Ну, это мне не грозит. В смысле — я не собираюсь спасать мир, я бы его с удовольствием уничтожил. Вас погубила доброта. Зачем вы взяли в ученики бывшего мента? Кстати, о ментах. Вы в милицию обратились?

Алхимик только грустно рассмеялся:

— Милиция — это он. Весь Черняевск — это он. Он хочет, чтобы я тоже стал его частью, винтиком в империи зла. Если мы не можем снова стать лучшими друзьями, то должны стать лучшими врагами. Только он не знает, что, что бы ни получил от меня, его желания все равно разрушат построенный им мир. Конечно, он поневоле построил его таким, хоть и во всем винит меня. Нельзя хотеть большего счастья, чем ты уже имеешь.

Сатанюга слушал бормотание Алхимика вполуха. Он видел, что у мага сильнейший стресс и анализировать его бред бесполезно. Единственное, что Кирилл понял, — это то, что девочек похитил не Следак. Кишка тонка у Следака. Сделать такое мог только Барон, потому что могущественнее и страшнее фигуры в городе не существовало. И значит, Следак работал на Барона. Барон — наркобарон, очень крутой мафиози, но ведь Алхимик — маг и чародей… Сатанюга недоумевал, почему учитель не применит против врага свою колдовскую силу. Может, он ошибся в нем и этот низкорослый грустный клоун всего лишь богатый шарлатан-любитель?

— Ты, наверное, думаешь, почему я валяюсь здесь, как жалкая тряпка? Почему не мчусь спасать своих девочек? — Алхимик вскочил с софы. — Ты разочарован, Кирилл? — Он подбежал к Сатанюге вплотную и поднял к нему искаженное страданием, бледное лицо. — Он только этого и ждет! Хочет помериться силами. Он не знает моей силы, я не знаю его. Но я вижу, что он встал на другую сторону. Все, что он сделал за эти десять лет, его руками делала тьма. Вся городская преступность, весь черняевский смрад в его руках. Все под его контролем, кроме меня. Он не понимает, зачем я вернулся, боится меня, хочет сделать таким же, как он.

— Может, просто замочить его? Пусть Флип оживит мертвецов с кладбища, направим на него зомби. Пусть они бьются с его ментами и бандюками. Посмотрим, кто кого.

— Кирилл! Ты просто еще глупый пацан. Я не могу его убить. Боюсь, что никто не может, даже он сам. Иначе он давно бы уже это сделал. Я не могу рисковать девочками.

— И что же дальше?

— Буду ждать условий и сделаю все, чего бы он ни попросил. Но любое его желание обернется против него.

— Понятно, — сказал Сатанюга, разочарованно подумав, что выбрал не того гуру. Жаль, Барон не набирал учеников. — Надеюсь, они ничего плохого не сделают с Аней и Яной.

— Нет, он не посмеет! Как ты мог сказать такое, кретин! — сорвался на Сатанюгу несчастный отец.

Оттолкнув Кирилла с такой силой, что тот отлетел к стене, Алхимик побежал наверх в спальню двойняшек, из которой шла винтовая лестница на крышу. Флип и пришедший в себя Сатанюга едва поспевали за ним. По дороге наверх Алхимик периодически вскрикивал:

— Мои девочки! Мои девочки! — и всплескивал короткими руками в свободных рукавах, словно черными крыльями.

Взлетающие рукава поднимали волны воздуха, по башне стали носиться маленькие смерчи, они поднимали в воздух и раскидывали повсюду вещи, двигали мебель, роняли картины со стен. Чучело крокодила летало над перевернутым столом, точно дракон над разоренным городом. Сатанюга и Флип влетели на зубчатую крышу башни, как раз когда Алхимик, с поднятыми к синему осеннему небу руками, кричал, потрясая кулаками:

— Я отниму у тебя свой город, Барон! Зря ты ввязался в эту игру, старый друг! Я отомщу тебе за мой сегодняшний страх! Когда-нибудь отомщу! А сейчас отдай мне моих девочек! Отдай, и я сделаю все, что ты хочешь!

Он кричал и кричал, топал ногами и проклинал Барона до тех пор, пока синее небо не почернело. Сверкнули три толстенные молнии, грянул гром, и полился тропический бронебойный ливень. В этот момент Сатанюга осознал, что учителя себе выбрал правильно, и больше никогда душевные сомнения по поводу силы Алхимика его не мучили. Барон не заставил себя долго ждать. Через десять минут к башне подъехал черный глазастый „мерседес“. Весь седой, в черном пальто с красной подкладкой, Барон вылез из машины. Один, без всякой охраны, он поднялся на высокое крыльцо и зашел в грустно распахнутую дверь башни.