— Правда? Ну что ж. Я богач. — Он произнес это и посмотрел на нее.

Он оказался прав. Он поразил ее так, что она даже перестала дышать.

— Ты?..

— Богач, — повторил он. — Я скопил много денег.

— Но… как? И как насчет твоего полуразвалившегося дома, который взорвали? И эти сандвичи в «У Нормана»? И твои лохмотья?

Но прежде чем он ответил на ее вопросы, она вспомнила разговор Эрла и Эрни о том, кому же достанется наследство Самсона.

Он вздохнул.

— Помнишь, я объяснял тебе, как сделать так, чтобы люди держались от тебя подальше? Быть неряшливым и грубым. — Она кивнула, все еще не придя в себя. — Так вот, когда я стал таким, люди перестали обращать на меня внимание и не чувствовали себя при этом виноватыми. Психология человека — удивительная, но очень печальная штука. — Он покачал головой. — Я решил, почему бы не остаться этаким беднягой Самсоном навсегда? Тем более ни до кого и ни до чего мне не было абсолютно никакого дела. Кому мне было пускать пыль в глаза?

Слоун хотела ответить, что он мог делать это ради себя, но не стала. Хотя его опущенные плечи и замешательство, в которое он пришел, говорили сами за себя. Ей ничего не оставалось, как слушать дальше.

— Чем дольше это продолжалось, тем больше я погрязал в этом обмане. Обмане, в который поверил весь город.

— Кажется, я понимаю причины. — И это огорчало ее. — Но деньги? Откуда они взялись?

— Спустя несколько месяцев после смерти твоего деда-сенатора я получил письмо.

Глаза Слоун широко распахнулись.

— И?

— Твой дед оставил мне кое-что в качестве компенсации за те жертвы, которые я понес. По крайней мере, так говорилось в письме этого негодяя. Волею судеб эти деньги пришли мне уже после того, как он украл у меня твою мать и разрушил всю мою жизнь. — Хотя его слова звучали горько, видно было, что он смирился с прошлым.

— Но ты не стал тратить его деньги? — догадалась она.

Самсон пожал плечами:

— От чего человек получает удовольствие? От того, что он думает, будто может управлять миром даже из могилы. Он послал мне эти грязные деньги, когда было уже поздно, когда твоя мать умерла. И я не мог отправиться за ней. Так что я вложил эти деньги, и они преумножились.

— Получается, что в дедушке Джеке заговорила совесть, — горько сказала Слоун. — Но проявилась она очень специфически, в его духе.

— Точно.

Слезы наполнили ее глаза, но у нее не было времени, чтобы волноваться о прошлом.

— Ты ведь собираешься отстроить свой дом? — спросила она Самсона.

Он кивнул.

— Я хочу, чтобы моей дочери было куда приезжать навещать меня, чтобы я мог гордиться тем местом, куда она будет привозить свою семью, — сказал он, и в его голосе слышалась надежда.

Она опустила глаза, не смея взглянуть в лицо человеку, который так много выстрадал.

— Я не стала бы тешить себя надеждами на семью, — произнесла она и искоса посмотрела на него.

Он распрямил плечи, явно расстроенный.

— А что, у Чандлера винтика в голове не хватает? Я же говорил ему, чтобы он оторвал свою задницу и протер глаза, пока не поздно. Я же говорил ему, что жизнь слишком коротка, чтобы тратить ее на сожаления и пустые надежды, — заворчал он. — У него нет и доли чувств, какие есть у его матери, вот что я тебе скажу.

— Ух. Постой-ка, ты сказал Чейзу, чтобы он вернулся ко мне?

— Ну конечно. Ты думаешь, я хочу, чтобы вы страдали так же, как страдал я? Я рассказал ему, что это такое: прожить жизнь и каждый день мечтать о том, чтобы все сложилось иначе, — ответил Самсон, довольный собой и тем, что так подсобил дочери.

Она не знала, когда между Самсоном и Чейзом произошел тот разговор. Как объяснить ему, что она вовсе не хочет сыграть на чувстве вины Чейза и его благородстве? Самсон толкнул Чейза к Слоун, но она хотела, чтобы он пришел по собственной воле, а не из-за чьего-то давления. Чтобы он не чувствовал себя обязанным. Он должен был выбрать будущее с ней по своему желанию.

Но Самсон думал, что с честью выполнил свой отцовский долг, и она любила его за это. Она поманила его пальцем. И на этот раз никакая пуля не могла помешать крепким объятиям отца и дочери.

Чейз мерил шагами больничный коридор. У Шарлотты на месяц раньше срока неожиданно отошли воды, и она рожала. Слава Богу, по всем признакам ребенку ничего не угрожало, и он вскоре должен был присоединиться к клану Чандлеров. Родители Шарлотты были уже на пути из Лос-Анджелеса, а остальные Чандлеры уже собрались в больнице в ожидании.

— На тебя смотреть жалко, — сказал Рик и прислонился к стене.

Хотя все волновались за Романа и Шарлотту, это не мешало Рику подшучивать над Чейзом. И поскольку Рик знал, что Чейз не уйдет, пока не родится ребенок, он зажал его в угол.

— Так я, по-твоему, жалок?

— Так он и сказал, — произнесла подошедшая Ханна. Она переминалась с ноги на ногу, переживая, дадут ли ей понянчиться с малышом.

— Хм. Можно, я поговорю со своим братом? — спросил Рик.

Ханна покачала головой:

— Невозможно говорить с Чейзом, когда его голова занята чем-то другим. Ты сам так говоришь. — Четырнадцатилетняя девчонка игриво засмеялась.

Рик застонал:

— Ты думаешь, помогла мне этим?

— Ну не скажи. — Чейз подошел поближе к Ханне и шепнул ей на ухо: — Что еще говорил обо мне Рик?

— Хм. — Она накрутила длинный локон на палец и, задумавшись, сжала губы. — Он говорил, что ты стал страшным занудой с тех пор, как ушла Слоун. Говорил, что ты должен упасть на колени и умолять ее. — Она хихикнула. — Но это все без толку, потому что ее уже выписали. — Она кивнула, довольная тем, что припомнила все в деталях.

— Цыц, — прошипел Рик и подмигнул Ханне. — На этой неделе не будет тебе никаких карманных денег.

— Ханна, поди отсюда и оставь Рика и Чейза в покое, — через комнату сказала Кендалл.

Рик закатил глаза.

— Слишком поздно, дорогая! — проинформировал он ее.

Кендалл пожала плечами:

— Я старалась! — Она снова повернулась к Райне, которая сидела на кушетке и листала журнал.

Чейз удивился, что его судьба так беспокоит брата.

— Я, конечно, не подозревал у тебя наличие мозгов, но, должен признать, ты раскусил нас со Слоун.

Рик поднял бровь.

— А чем дело? — спросил он невинным голосом. Но разговор зашел на серьезные темы, и братья отбросили шутки в сторону.

— Я попросил ее остаться. Я сказал ей, что пересмотрел свои взгляды на будущее.

— И она все равно ушла, — сказал Рик.

Его слова эхом отозвались в опустевшем сердце Чейза.

— Это, по-моему, очевидно.

— Но ты не знаешь почему.

Чейзу трудно было обсуждать неудачи в своей личной жизни, и он только покачал головой.

— Тебе перечислить?

— Попробуй.

— Слоун хорошо знает тебя. — Рик подтащил стул и, перешагнув через него, сел на него. — Может быть, также хорошо, как мы с Романом, а учитывая, что вы были вместе недолго, это о многом говорит.

Чейз фыркнул:

— И ты называешь это анализом? Скажи мне лучше то, чего я не знаю.

Рик пожал плечами:

— Расслабься. Я только начал. Догадываюсь, что Слоун считала ваши отношения временными. Никаких обязательств.

Скрестив руки на груди, Чейз смотрел на своего среднего брата.

— И что? Все это и так очевидно.

— Да я только начал. — Рик потер в предвкушении руки. — Она считает так из-за твоего известного изречения «Безопасный секс на первом месте, а вот дети мне не нужны».

Чейз устало прикрыл глаза рукой.

— Давай подведем итоги. — Это была та самая лекция, которую он читал братьям, когда объяснял им правила безопасного секса. — Итак?

— У женщин память как у слонов, — объяснил Рик. — Похоже, Слоун не забыла твои слова.

— Думаешь, она оценила то, как я беспокоился за нее? — проворчал Чейз.

— Конечно, да. Но когда она влюбилась, все это стало не важно. Теперь она хочет дом с белым штакетником и детей, — сказал Рик, посмотрев на жену, которая сидела, держа Райну за руку.