— Садись, — сказал Роман.

— У меня такое чувство, что мне лучше выслушать то, что ты скажешь, стоя.

— А я хочу, чтобы тебе было не так просто взять и уйти, — возразил Роман. — Поэтому садись.

Шарлотта скрестила руки на груди и села. Она была не в настроении ходить вокруг да около или вести словесные игры.

— Прошу тебя, скажи, что ты не потому сделал мне предложение, что твоя мать мечтает о внуках.

Роман твердо встретил ее взгляд.

— Я сделал тебе предложение не поэтому.

Сердце Шарлотты забилось быстрее.

— Тогда что это за сделка, которую ты заключил с братьями?

— Послушай, я же тебе вчера ночью говорил, что братья бывают совершенно несносными. — Роман взял ее за руку. — Что бы ни происходило между нами троими, это не имеет значения.

Если Шарлотта еще сомневалась, насколько серьезные откровения ее ждут, Роман только что подтвердил ее опасения.

— Это важно, иначе ты бы не пытался это от меня скрыть. Стоило ей увидеть серьезное выражение лица Романа, как она поняла, что попала в точку.

— Ты помнишь, что я примчался домой, потому что маму увезли на «скорой помощи» из-за боли в груди?

Она кивнула.

— Она нам сообщила, что врачи велели ей избегать стрессов и нагрузок на сердце. А у нее было одно желание, о котором мы все знали и понимали, что должны его осуществить.

Шарлотта нервно сглотнула.

— Внук.

— Точно. Но поскольку ни у одного из нас не было серьезных отношений с женщиной…

— И никто из вас вообще не собирался жениться, — подсказала Шарлотта.

Роман неуверенно улыбнулся.

— Поскольку ни один из нас не находился в таком положении, что мог бы сразу выполнить мамино желание, нам нужно было решить, кто сделает следующий шаг.

— Поэтому вы подбросили монету, чтобы решить, кто обеспечит Райну внуком, и ты проиграл, — заключила Шарлотта с горечью.

— Я понимаю, это звучит некрасиво…

— Лучше тебе не знать, как это звучит, — перебила она. — И что же было дальше? Я бросилась тебе на шею и стала удачливой кандидаткой?

— Если ты вспомнишь, как все было, я отшатнулся. Я, как мог, старался держаться от тебя подальше. Потому что ты была единственной женщиной, с которой я не мог это сделать.

Роман снова в досаде взлохматил волосы.

— Не мог сделать со мной что?

Роман осторожно предупредил:

— Сначала будет еще хуже, но потом станет лучше.

— Не понимаю — как.

— Я говорил, что никогда не врал тебе, и не собираюсь делать это сейчас. Но ты должна выслушать всю правду с начала до конца, прежде чем ты вынесешь суждение. — Роман опустил глаза и заговорил, не встречаясь с ней взглядом: — Я думал, что смогу найти женщину, которая хочет иметь детей. Я женюсь, сделаю ей ребенка и снова уеду за границу. Я собирался содержать семью материально и при всякой возможности приезжать домой, но в целом не собирался сильно менять стиль жизни.

— Точь-в-точь как мой отец.

Шарлотта подумала, что Роман похож на ее отца даже больше, чем она могла себе представить. Ее по-настоящему затошнило, но она не успела ничего добавить, не успела даже дух перевести, как Роман поспешно продолжил:

— Да, и именно поэтому я сразу вычеркнул тебя из списка, как бы сильно меня к тебе ни влекло. Я не мог поступить так с тобой. Я о тебе заботился и не мог причинить тебе боль. Но я рассудил, что с любой другой женщиной все может получиться, что если мы обо всем договоримся, то никто не пострадает.

— С другой женщиной… — Шарлотте было трудно даже просто произнести эти слова вслух. — Как просто у тебя получается. Ты говоришь, что я была тебе дорога, и тут же с легкостью думаешь о том, как будешь спать с другой женщиной.

Шарлотта заморгала, стряхивая слезы.

— Нет. — Он взял ее руку и крепко сжал. — Когда я вернулся домой, у меня в голове была каша, я даже не продумал все это дело до недавнего времени. А тогда я был не в себе после трансатлантического перелета и смены часовых поясов, я волновался за мать и поэтому, не подумав толком, в одну ночь согласился на эту перемену в моей жизни. Я тогда не мог связно думать ни о чем, кроме того, что не хочу причинить тебе боль. Поэтому я от тебя отстранился.

— Очень благородно.

Роман помолчал. Тишину нарушало только тиканье настенных часов. Молчание затягивалось, и Шарлотта явно не собиралась облегчать Роману жизнь.

Он прочистил горло.

— Но я не мог держаться от тебя на расстоянии. Каждый раз, когда мы оказывались рядом, ситуация взрывалась. И взрыв был не только сексуальный, взрывались эмоции. Вот здесь. — Он показал на свою грудь. — И я понял, что не могу быть ни с одной другой женщиной. — Роман поднял голову и посмотрел Шарлотте в глаза. — Никогда больше.

— Не говори этого. — Она покачала головой, ей было трудно говорить, боль сдавила горло и грудь, переполняла ее. — Не говори всякие правильные слова, чтобы сделать вид, будто все в порядке, когда это не так. Значит, ты меня выбрал. — Она старалась говорить, не давая воли эмоциям. — Ты выбрал меня, потому что тебя очень сильно ко мне влекло. А что же случилось с той заботой, о которой ты говорил раньше?

— Она превратилась в любовь.

У Шарлотты перехватило дыхание. Но как бы сильно ей ни хотелось верить, она не могла закрыть глаза на правду.

— Идеальные слова, чтобы убедить меня выйти за тебя замуж и подарить твоей матери внука, о котором она мечтает.

— Это слова, которые я никогда еще никому не говорил, ни одной женщине. И я бы не стал говорить их, если бы не думал так.

Роман говорил правду, но он знал, что Шарлотта ему не верит. Она от него отгородилась и не хочет ничего слышать. Но выводы, которые она сделала, основаны не на его чувствах, но на голых фактах.

Ирония судьбы. Будучи журналистом, он горой стоял за твердые факты, а теперь он хотел, чтобы Шарлотта отбросила все факты и доверила свое будущее счастье чему-то трудноопределимому. Он хотел, чтобы она ему поверила, поверила в него, в его слово. И не важно, что факты указывают на обратное.

Шарлотта отдернула руку и обхватила голову руками. Роман ждал. Он дал ей время подумать, восстановить самообладание. Но когда она подняла голову, напряженное выражение ее лица, ее холодный взгляд ему не понравились.

— Скажи мне одну вещь. Ты планировал оставить меня в Йоркшир-Фоллз и вернуться к своей обожаемой работе?

— Я сам не знаю, что я планировал. Я только знаю, что мне чертовски хотелось, чтобы у нас все получилось. Я получил предложение из «Вашингтон пост», они предлагают мне работу в Вашингтоне, в редакции. Я думал, что могу поехать и разузнать, что и как, — мы можем поехать и разузнать, — быстро добавил он, вдохновленный неожиданной идеей. — И вместе мы бы обязательно что-нибудь придумали. Нашли бы какой-нибудь жизнеспособный вариант.

Когда Роман осознал, как сильно он этого хочет, его сердце забилось чаще.

Грустные глаза Шарлотты встретились с ним взглядом.

— «Жизнеспособный вариант», — повторила она. — Ради любви или ради миссии, которая тебе выпала по воле подброшенной монеты?

Роман прищурился, несмотря ни на что, он чувствовал себя задетым.

— Ты могла бы не спрашивать.

— Что ж, прости меня, но я спрашиваю.

Она откинулась назад и сложила руки на коленях.

Роман подался к ней, вторгся в ее личное пространство и вдохнул ее аромат. Вопреки логике он злился на Шарлотту за то, что она ему не доверяет, хотя он не сделал ничего, чтобы заслужить ее доверие. А еще он был зол на себя и одновременно некстати возбужден.

— Я скажу это всего один раз. — Он уже продумал эту мысль, когда разговаривал с Чейзом. — Монета привела меня к тебе. Она дала толчок всему, что произошло потом. Но сейчас я нахожусь здесь с тобой по одной-единственной причине — потому что я тебя люблю.

Шарлотта заморгала, по ее щеке скатилась одинокая слезинка. Роман не задумываясь стер ее кончиком пальца и попробовал соленую влагу на вкус. Это был вкус ее боли. Ему хотелось прогнать эту боль. Он чувствовал, что Шарлотта смягчается, и невольно затаил дыхание, ожидая ее ответа.