После того серьезного разговора, который, впрочем, ни к чему не привел, стало легче. Они занимались любовью, потом кормили друг друга домашним печеньем, уснули в объятиях друг друга и проснулись на рассвете. Потом они устроили пикник на свежем воздухе, в прекрасном саду, позже пообедали с Иннсбруками, потом вернулись в свою комнату и, перед тем как уехать из «Инн», еще раз занялись любовью.

Роман, по-видимому, пребывал в таком же меланхоличном настроении, потому что они всю дорогу молчали. К тому времени, когда он проводил Шарлотту до квартиры, ее желудок словно скрутило узлом. Она была еще не готова с ним прощаться. Пытаясь как-то продлить время, проведенное вместе, она спросила:

— Интересно, были еще кражи?

— Я, конечно, не хочу, чтобы еще кого-то обокрали, но это сняло бы меня с крючка и женщины нашего города перестали бы меня преследовать. — Голубые глаза Романа насмешливо блеснули. — У меня алиби.

Шарлотта улыбнулась:

— Да, я понимаю, что ты имеешь в виду. Если никто не знает, что ты уехал из города, то вор не сможет использовать тебя как прикрытие. Если цель статьи в газете состояла именно в этом.

Роман пожал плечами.

— О том, что я уезжал из города, знают только мама и братья. Так что посмотрим, что происходит.

Мать Шарлотты тоже знала об их отъезде, но поскольку она редко выходила из дома и общалась с людьми, исключено, что она поделится с кем-то этими сведениями.

— Подумать только, влезть в чужой дом и украсть трусы… — Шарлотта покачала головой.

На щеках Романа выступил румянец, она подняла руку и прикоснулась к нему еще раз. Когда кончики ее пальцев коснулись его обветренной щеки, он перехватил и удержал ее взгляд. В его умных глазах читалось понимание. Шарлотта быстро отдернула руку, смущенная, что этим проявлением нежности выдала свои чувства.

— Это серьезнее, чем выходка подростка, — сказала она, стараясь держаться непринужденно. — Ни один нормальный человек не станет обвинять тебя в этом. Вообще вся эта история с кражей трусов выглядит как-то нелепо.

Роман пожал плечами и тем самым привлек ее взгляд к черной футболке и крепким мускулам под ней.

— Никогда не знаешь, что может завести мужчину. Во всяком случае, мужчину со странностями.

Шарлотта кивнула и нервно сглотнула. Воцарилось молчание. Ни с улицы, ни из других квартир не доносилось ни звука. Ей не оставалось ничего иного, как попрощаться.

— Ну…

— Ну…

— Когда мы снова увидимся?

Шарлотта готова была откусить себе язык за эти слова: это должен был говорить Роман.

— А что, ты хочешь еще секса? — спросил он с кривой улыбкой.

Шарлотта нахмурилась, ей было так больно, словно Роман ее ударил. Когда она сама сказала нечто подобное в гостинице, защищаясь, то сразу пожалела о своих словах, а сейчас она поняла, что при этом почувствовал Роман.

— Наверное, я это заслужила.

Она явно задела его, когда отнесла их отношения к разряду чисто сексуальных. Она не хотела его обидеть своим замечанием, она лишь пыталась защитить себя, но как средство защиты ее слова все равно оказались слишком слабыми, да и запоздалыми.

Он протянул руку и взял ее за подбородок.

— Я просто не хочу, чтобы ты отгораживалась от меня такими фразочками. Откройся — и увидишь, что будет.

Исход Шарлотте был уже известен. Она останется в Йоркшир-Фоллз, а он уедет за границу. Конец дискуссии, конец отношений.

Но Роман как будто не спешил приходить к тому же неизбежному выводу. Казалось, он в ближайшее время никуда не собирался. Так зачем напрашиваться на неприятности, споря с ним? Шарлотта заставила себя улыбнуться.

— Наверное, я могу с этим справиться.

— Звучит слишком поверхностно.

— Роман, давай не будем портить прекрасный уик-энд спорами!

Он подошел ближе.

— Так уик-энд был прекрасный?

Шарлотту окутал аромат его тела, ее сердце забилось чаще.

— Я и думала, что он будет прекрасным.

Роман оперся рукой о стену над головой Шарлотты, его губы оказались на расстоянии поцелуя от ее губ.

— И как я?

— Ты оказался даже лучше, чем я думала, — прошептала она.

Роман коснулся губами ее губ. Поцелуй был слишком легким и слишком быстро закончился. Он оставил ее желать большего, и Шарлотта подозревала, что так и было задумано.

— Ты скоро меня увидишь.

Он взял у нее из рук ключ, открыл дверь и впустил ее в квартиру. Когда она оглянулась, его уже не было.

Входная дверь была не заперта. Роман вошел и бросил ключи на тумбочку. В доме было темно и тихо, из чего он заключил, что матери нет дома. Роман тихо ругнулся: можно было ожидать от матери большей осторожности, когда по городу разгуливает вор. С другой стороны, возможно, Райна, как и половина женщин в городе, думает, что вся эта история с кражами трусов — чья-то шутка.

— Нелепость, — пробурчал он.

Роман собирался утром первым делом связаться с Риком и узнать, не было ли за время его отсутствия новых краж. Но сейчас ему нужно было поскорее лечь спать. Прошлой ночью он почти не спал, и при одном только воспоминании о том, почему он не спал, он снова заводился. Роман прошел в свою комнату, бросил на пол сумку и направился в ванную.

Холодная вода не избавила его от ноющей боли желания. Роман вспомнил, как мыл Шарлотту под душем, как вошел в нее и вода струилась по их телам со всех сторон. Даже ледяной душ не мог остудить воспоминания.

Роман безмерно устал, и, когда он вошел в спальню, ему было даже лень понять руку, чтобы включить свет. В его мозгу жила только одна мысль: после этого уик-энда с Шарлоттой его будущее, его жизнь изменились, и не только потому, что он дал обещание братьям.

Ему предстояло принять важные решения, но до этого он должен был выспаться. Роман забрался в постель, голова коснулась подушки, спина опустилась на матрас, и вдруг он почувствовал, что его тело соприкоснулось с чьим-то теплым мягким телом.

— Что за чертовщина! — Он рывком сел в кровати. — Кто еще тут такой?

Он вскочил с кровати и шагнул к двери, собираясь включить свет и разглядеть непрошеного гостя.

— Не такого приема я ожидала, но, наверное, надо же с чего-то начать. А теперь возвращайся в постель, и я покажу, что у меня для тебя есть.

Голос показался Роману не столько женским, сколько хищным, так могла бы говорить большая хищная кошка, если бы умела говорить. Сравнение вполне уместное, если учесть, что сам он чувствовал себя добычей, загнанной в ловушку. Женщина похлопала рукой по матрасу, и этот звук, казалось, отозвался эхом по всей комнате.

Роман включил свет и увидел Элис Магрегор с ее нелепой прической. Ее не в меру пышные кудри были обильно смазаны воском и покрыты толстым слоем лака, тело было втиснуто в одни из печально знаменитых трусиков, купленных в магазине Шарлотты. К этому телу Роман не притронулся бы даже в пьяном ступоре, а тем более сейчас, когда он был трезв как стеклышко.

— Ой, ты не спишь голышом… — разочарованно протянула Элис и надула губки. Романа чуть не вырвало. — Ладно, не важно, этим я займусь.

Она с самодовольным видом выгнула спину и вытянула руку поперек его подушки.

Роман с досадой подумал, что теперь придется сменить постельное белье перед тем, как лечь спать. Он стиснул зубы, раздраженный вторжением в его частную жизнь.

— Я сейчас отвернусь, и ты оденешься. А потом ты уйдешь, и будем считать, что ничего этого не было.

Элис даже не дрогнула и еще до того, как Роман успел отвернуться, сказала:

— Только не говори, что тебя это не интересует. Я же позавчера помахала тебе трусами, и ты в ответ улыбнулся.

— Ты переставила события местами. Я улыбнулся тебе до того, как ты помахала мне трусами.

— Ох уж эти журналисты, вам подавай факты. Какая разница, смысл все равно один и тот же: ты улыбнулся, ты проявил ко мне интерес, так что давай иди в постель.