— Мадам, я уверена, это только усилит любовь принца к вам.

— Не знаю. Но в одном я уверена. Я никогда не поставлю себя снова в такое положение.

— Завтра это покажется не столь унизительным. Позвольте мне помочь вам лечь в постель и принести чашку горячего шоколада. Это вас успокоит.

Миссис Робинсон села перед зеркалом; миссис Армистед распустила ее темные волосы и подала госпоже ночную рубашку.

— Мадам, через несколько минут шоколад будет готов.

Готовя шоколад, Армистед думала: «Что мнят о себе эти актрисы! Неужто она надеется, что принц женится на ней и сделает королевой Англии? Думает, что король даст свое согласие на это? А мистер Робинсон? Как избавиться от него? Но, по-моему, наша дорогая леди не считает это невозможным».

Армистед попробовала шоколад. Восхитительно! Она понесла чашку в комнату госпожи.

Миссис Робинсон сидела в постели, ее щеки все еще гневно горели.

— Вот, мадам. Выпейте это.

Армистед протянула ей чашку и подняла брошенные перья и платье.

— Убери это прочь,— сказала миссис Робинсон.— Я не желаю их видеть.

В своей комнате миссис Армистед приложила к себе бело-серебристое платье и рассмотрела свое отражение. Потребуются небольшие изменения. Она поднесла перья к своим темным волосам. Очень красиво! Возможно, к какому-нибудь будущему свиданию...

На следующий день прибыл лорд Мальден. Он доставил письмо и пакет от принца.

— Его Высочество весьма огорчен происшедшим в Ковент-Гардене,— сказал Мэри лорд Мальден.— Все общество заметило, как он разозлился. Когда вы покинули ложу, он сильно расстроился.

Миссис Робинсон склонила голову; она не отводила глаз от письма, которое хотела прочитать.

Лорд Мальден вручил его актрисе. Оно было адресовано «Дражайшей и красивейшей Утрате». Принц просил о встрече. Внизу стояла обычная подпись — Флоризель.

Лорд Мальден наблюдал за читающей миссис Робинсон. Потом он отдал ей пакет. Она ахнула от радости, увидев его содержимое. Там находилась восхитительная миниатюра с изображением принца Уэльского работы Мейера. Нежные краски подчеркивали его красоту. Принц вырезал из бумаги сердечко; на одной его стороне было написано по-французски: Jenechangege'enmourant, на другой — вольный перевод на английский: Верен моей Утрате навеки.

— Теперь, мадам,— сказал лорд Мальден, — вы не сомневаетесь в преданности вам Его Высочества?

Она призналась, что не сомневается, но в то же время считает, что им не следует встречаться.

— Его Высочество никогда не смирится с таким решением.

— А если король узнает о нашем свидании?

— Мадам, в августе принцу исполнится восемнадцать лет. Он получит собственный дом. После восемнадцатилетия его нельзя будет держать в Дауэр-хаусе в Кью.

— Август!—вздохнула миссис Робинсон.— Это так не скоро!

— Нет нужды ждать до августа.

— Вы были в Ковент-Гардене, милорд. Вы видели мое позорное изгнание.

— Мадам, принц никогда не допустит, чтобы вас изгнали из его жизни.

— Думаю, до совершеннолетия ему придется подчиняться отцу. Скажите принцу, что я восхищаюсь им, ценю его подарок и буду беречь его вечно. Однако я советую проявить благоразумие.

— Говорить о благоразумии влюбленному, мадам! И такому влюбленному!

Она отвернулась со вздохом. Затем, глядя на миниатюру, нежно улыбнулась.

Лорд Мальден отправился к своему господину, чтобы сообщить ему об этом.

От Флоризеля продолжали приходить письма и стихи. Тема была одна: «Когда мы встретимся?» Но Утрата всегда отвечала с прежней уклончивостью. Принц должен быть осторожным, помнить о своем положении, не раздражать отца.

«Моя судьба в руках моей Утраты,— писал он.— Вы можете спасти мою жизнь или погубить ее. Ваш Флоризель».

Она бережно хранила эти послания, перечитывала их снова и снова, успокаивая ими свое задетое самолюбие; она мечтала о том, чтобы эта целомудренная идиллия продолжалась до конца их жизни. Тогда это станет достойным восхищения уроком всему миру. Любящая пара, разделенная двумя непреодолимыми препятствиями — его короной и ее мужем.

Флоризель строил другие планы. Он обрушивался на Мальдена. Они должны встретиться. Она не может продолжать вести себя таким образом.

Романтическая история перестала быть тайной. На нее намекали в самых бесцеремонных газетах. «Некий знатный господин и знаменитая актриса заметили очарование друг друга...» «Новый Флоризель для Утраты...» Подобные аллюзии звучали весьма часто.

Дела в театре шли хорошо, как никогда; люди хотели увидеть актрису, покорившую принца. Молодой Георг стал нравиться им еще больше. Как не похож он на своего старого скучного отца!

Шеридан радовался аншлагам, но с настороженностью смотрел в будущее. Утрата была очень красива, но он не надеялся, что у нее хватит ума на то, чтобы долго удерживать принца Уэльского.

Став любовницей принца, она будет по-прежнему собирать полный зал. Он не сможет разместить в театре всех желающих посмотреть на нее; но, конечно, принц не позволит своей любовнице появляться на сцене — и это станет концом нынешнего процветания «Друри-Лейн». А что если принц ее бросит? Любовница принца не сможет вернуться на сцену. Люди придут посмотреть на нее раз-другой... а затем потеряют к ней интерес.

Он решил поговорить с ней и для этого пришел в ее дом, где можно было рассчитывать на большее уединение, чем в театре. Мэри выглядела восхитительно в муслиновом платье с лентами. Она была одной из самых хорошеньких женщин, каких знал Шеридан. Если бы она не принимала так всерьез себя, свою добродетельность и достоинство леди, она была бы исключительно привлекательна. Он честно признался самому себе, что быстро устал от нее. Одной красоты недостаточно. Не надоест ли она так же скоро принцу? Он был молод, неискушен, жил пленником в отцовском Храме Добродетели. Когда принц получит свой дом, все изменится. Его Королевское Высочество станет другим человеком, подумал Шеридан. И я сомневаюсь, что наша дорогая, похожая на леди миссис Робинсон останется для него тем идеалом, который он видит сейчас через прутья тюремной решетки. Другое дело — миссис Кру. Новая возлюбленная Шеридана, Аморет, блестящее, остроумное, обожаемое им создание, которому он посвятил «Школу злословия», могла удержать любого мужчину. Окажись она на месте Утраты... Но Господь не допустил бы этого. Аморет слишком очаровательна, чтобы растрачивать себя на незрелого принца; ее достоин лишь лучший драматург Англии.

Он мимоходом подумал о Элизабет. Жаль, что ей приходится слышать об этих вещах. Но Элизабет была святой, а мужчина, сотканный из плоти и крови, не может жить со святой.

Миссис Армистед — самая сдержанная из женщин — повела его к своей госпоже.

— Мой дорогой Шерри!

Утрата встала, чтобы поздороваться с ним. Она была так хороша с легким румянцем на щеках. Он знал, что это означает. Письмо от Флоризеля. Каким мастером эпистолярного жанра был принц! И Утрата тоже! Она всегда имела склонность изливать душу на бумаге, что, вероятно, разжигало страсть Его Королевского Высочества. Что за стихи она сочиняла в долговой тюрьме! В них не было иных достоинств, кроме избытка чувств — за это публика готова платить с большей охотой, чем за гениальность.

— Моя благословенная Утрата!

Он с жаром поцеловал ее руки. Всегда разумно имитировать в присутствии бывшей любовницы сожаление о том, что роман закончен. Полезно винить обстоятельства. «Нам следует образумиться». «Так будет лучше для тебя, дорогая. Я думаю прежде всего о тебе». «Мои чувства не имеют значения». Не стоит говорить о пресыщении, скуке, новой, более волнительной любовнице.

— Как очаровательно ты выглядишь.

Ей никогда не надоедало слышать комплименты. Какая часть ее жизни уходит на изучение собственного отражения в зеркале и выбор нарядов?