— Эй, Майкл!
Девушка махала ему рукой, спускаясь со ступенек магазина призывной походкой. Филлис! Филлис в голубом платье, которое так чудесно подходит к цвету ее глаз!
Шквал воспоминаний захлестнул Майкла. Наверное, надо остановиться? Он глянул в зеркальце, прикрепленное над лобовым стеклом, чтобы посмотреть, можно ли притормозить. Собственное отражение, которое он увидел в зеркале, удивило его. Неужели лишь вид бросившей его девушки мог так изменить его лицо! Легкая седина висков только оттеняла его темные густые волосы; в уголках серых глаз залегли морщинки; рот плотно сжат. Майкл затормозил.
— Что случилось, Фил? — с легким участием, как ему казалось, спросил он.
Она вскочила на подножку автомобиля. Майкл смотрел на нее и не мог понять, всегда ли ее рот выражал такое раздражение или это только сейчас ему казалось.
— Хочу, чтобы ты поклялся, Майкл, что обязательно придешь к нам в четверг на вечеринку.
— Разве мисс Хэйл не передала тебе, что я приду?
— Да, но… — длинные золотистые ресницы на мгновение опустились и вновь открыли широкие зрачки голубых глаз. Майкл Фарр хорошо знал этот трюк, который испытывали на нем не один раз.
— Просто я хотела убедиться, что ты принял приглашение, и мы остались друзьями, — продолжила Филлис. — Сейчас очень современно, когда бывшие жены посылают поздравления своим преемницам; и по-моему, когда девушка приглашает своего бывшего жениха на вечеринку — это тоже замечательно.
Филлис стояла на подножке автомобиля, слегка раскачиваясь, как будто голубая бабочка на мгновение подставила ветру свои крылья. Она была очень милой. Настолько, насколько может быть, милой ветреная красотка.
Неожиданно он понял, что Филлис устраивают такие отношения с ним, и она хочет добиться того же и от него. Горячая волна злости захлестнула его с ног до головы, запульсировала в висках, сметая колдовство ее бездумной безмятежности. И никакого чувства любви, слава Богу! Он с трудом поборол желание оттолкнуть ее, столкнуть с подножки автомобиля.
С момента, когда она сбежала с Биллом Д'Арци, он так сильно не переживал, как сейчас. Его страдания были связаны не столько с тем, что она ушла от него — такое бывает, сколько с тем, как она это сделала. Она предала его, надругалась над ним. Майкл кашлянул, пытаясь сделать голос послушным, и, улыбнувшись, ответил:
— Конечно, я понял, что меня пригласили, и я обязательно приеду. Не забуду. Ты не слезешь с подножки, Фил? Я уже опаздываю на встречу.
Как только она спрыгнула, Майкл нажал на газ, и автомобиль мощно рванул вперед. Он в недоумении помахал рукой перед глазами, как бы пытаясь очнуться. Закончилось! Почему она ведет себя по-прежнему? Чего ей надо? Чего бы она ни хотела от него, он не даст ей этого, он будет твердым, как скала. Автомобиль проскочил в широкие каменные ворота, узорные металлические створки которых были открыты, и быстро свернул на дорогу, ведущую к дому. Еще один поворот — и показался аккуратный каменный дом, увитый зеленью. На фоне лазурного неба и зеленеющих холмов он был похож на игрушечный английский замок.
Майкл смотрел на него, еще не остыв после разговора с Филлис. Уютный старый дом, но как Филлис ненавидела его! Ей был нужен современный Дом, и она действовала очень деликатно; сказала, что Кингскорт вызывает у нее мрачные мысли о несчастных узниках, заживо погребенных во рвах и замурованных в подвалах. Он тогда посмеялся над ней и предоставил действовать по собственному усмотрению — переделать все интерьеры, кроме библиотеки и его собственного кабинета, на свой вкус. Филлис была полна энтузиазма и очень изобретательна, пока не закончила работу. А потом… Зачем ворошить старое? Зачем рыться в прошлом? Этого уже нет, все прошло! Майкл попытался выкинуть эти мысли из головы. Он знал, что больше страдает его уязвленная гордость, чем обманутые чувства. Прекрасный старый дом, снова подумал он, остановившись. Гай предлагал бросить его. Может быть, это действительно нужно, но не сейчас — слишком много было сделано здесь его руками. Несколько поколений Фарров жили здесь. Поколения!
Его мысли вновь вернулись к девушке и ребенку, которые должны были появиться здесь сегодня. Обманут ли его или на их семейном древе действительно появился новый молодой побег?
Дворецкий в немыслимо голубой ливрее открыл дверь. Его глаза потеплели и, приосанившись, он сказал:
— Вы, мистер Майкл! Нечасто вы приходите домой так рано, — голос дворецкого стал тревожным. — Надеюсь, с мистером Гаем ничего не случилось?
— Нет, нет, Элкинс. Пойдемте в библиотеку. Мне надо поговорить с вами. Мисс Серена сейчас здесь?
— Нет, сэр. Она на послеобеденных занятиях.
Элкинс прошел за Майклом через большой холл, галерею, устланную богато отделанными коврами, в комнату, все стены которой были заняты полками с книгами. Библиотека была отделана мореным дубом, синие тяжелые бархатные шторы чудесно гармонировали с картиной, висевшей над камином; все вместе создавало ощущение тепла и покоя. Эта уютная комната была создана в те времена, когда ее владельцы еще имели желание и возможность жить спокойной, размеренной жизнью в неспешных занятиях и размышлениях. Проникающий через окна солнечный свет падал на пальмы и экзотические цветы, стоявшие в горшках вокруг журчащего в массивной чаше фонтанчика. Струйки воды, пробиваясь через густой зеленый мох, покрывший основание фонтанчика, медленно стекали в круглый небольшой бассейн. Зазывно манили к себе глубокие мягкие кресла. Листья папоротника раскачивались под легким ветерком, проникающим в открытое окно.
Майкл повернулся спиной ко всей этой красоте и присел на краешек массивного стола. Он смотрел вверх перед собой, на портрет в резной раме, который, как и дверные и оконные рамы, много лет назад был перевезен сюда из английского замка. Майкл Фарр, адмирал. Он начал свою морскую карьеру учеником корабела. Когда началась война между Англией и Америкой, Конгресс назначил его капитаном. После того как он захватил два враждебных форта, подавив гарнизоны, вывел из строя береговое вооружение и спалил пристань, его сделали командующим, а затем и контр-адмиралом. Он прошел через самые кровавые стычки и самые ужасные шторма.
Из поколения в поколение Фарры рассказывали своим детям историю о том, что однажды, когда судно было застигнуто в океане ужасной бурей, и его, как щепку, швыряло с волны на волну, порывы ветра срывали паруса с гнущихся мачт, борта судна трещали под ударами волн и, казалось, не было никакой надежды на спасение, Майкл Фарр вскарабкался на капитанский мостик и, грозя кулаком нависшим над судном волнам, прокричал, перекрывая своим голосом шум шторма: «Черт побери! Мы покорим бурю!»
Это его выражение передавалось от отца к сыну, став лозунгом, вызовом Фарров всем трудностям и неудачам: "Мы покорим бурю!"
— Бьюсь об заклад, ты покорил бурю, но она была не последней, — сказал Майкл, обращаясь к портрету. — Я думаю, что последние несколько лет управляю поместьем так же, как это сделал бы ты. На мгновение ему показалось, что адмирал на портрете молчаливо кивнул в ответ.
"Он был еще и великим гулякой, а не только настоящим морским волком", — сказал Гай. Майкл посмотрел на портрет, но лицо человека, изображенного на нем, выражало еще и внутреннюю силу, которой Гай не унаследовал. Белый парик, высоко повязанный платок, кружевное жабо и голубой камзол с медными пуговицами не могли скрыть поразительного сходства между портретом и человеком, смотрящим на него. Такой же решительный рот, тот же нос, те же волевые глаза, только у нынешнего Майкла Фарра не было опущенного левого века. Рука, сжимавшая морскую карту, была такой же сильной и выразительной, как и та, что чиркнула сейчас зажигалкой. Майкл Фарр повернулся к Элкинсу.
— Либби сейчас здесь?
— Да, мистер Майкл.
— Я жду сейчас гостей. Доу привезет их из города. Леди и маленький мальчик. Я бы хотел, чтобы Либби встретила их у входа. Пусть она попросит их подождать в гостиной и поднимется ко мне сюда. Вам все понятно?
