Занятый мыслями и воспоминаниями Алексей вышел на «Щукинскую» и отметившись на КПП прошёл в жилой модуль. Его обитательницы уже не спали. Швеи сидели за самодельным столом и неспешно завтракали при тусклом свете «сталинградки».

– Привет труженицам тыла! – Улыбнувшись и подмигнув поприветствовал женщин Филимонов.

– Здравствуй Лёша! – Отозвалась Николаевна, старшая швея.

Из за занавески, отделявшей индивидуальные подобия комнаток выскочила невысокая, худощавая девушка, и кинулась в объятья к Филимонову. Это была Алина.

– Эвон как по мужу соскучилась, – С улыбкой отметила Николаевна. И сделав строгий взгляд направила его на хихикавших швей сидевших за столом:

– Чего ржёте, ешьте быстрее, работы сегодня ещё начать и кончить!!! Строго рыкнула на швей Николаевна.

Тем временем, наобнимавшись, Алина и Алексей прошли за занавеску и начали шептаться. Вскорости раздались булькания воды.

Сидевшие за столом швеи начали бросать на занавеску завистливые взгляды. Их прервала Николаевна.

– Чего, завидно? Порадовались бы лучше за Алинку. Да и не жадная она, всем воды уделит. – Тихо откомментировала взгляды швей Николаевна.

Алексей с пустой канистрой и Алина вышли тем временем из-за занавески.

– Леша! У Алины завтра того, выходной. – Подмигнув сказала Николаевна.

– Постараемся провести его с толком Елена Николаевна. – Благодарственным тоном ответил ей Филимонов. И пошептав что-то Алине на ушко, поцеловав её вышел из модуля.

– Всё-таки есть ещё понимающие люди. – Радостно подумал Алексей, спешным шагом направляясь по тоннелю от «Щукинской».

И было от чего порадоваться. Ведь выходные дни как таковые закончились ещё 3 года назад. У людей в «Краснопресненском» такие дни выделялись по решению непосредственного руководства, в индивидуальном порядке. Хотя когда дело касалось личного, семьи, здоровья то руководители достаточно легко выделяли освобождения от работы.

Вернувшись в свою каморку Филимонов зажёг таки новую свечу. Снова глянул на часы, было 16:30.

– Ничего себе, делов всего то сделал чуть, а столько времени ушло. – Удивлённо подумал он.

В канистре ещё оставалось немного воды. Достав кружку Алексей налил в неё из канистры остатки воды и извлёк из рюкзака стоявшего под столом 150-граммовую консервную банку. В банке был колбасный фарш, сами эти консервы были достаточно свежие, всего 3,5 года с момента изготовления. Открыв банку Алексей уселся за стол и принялся неспешно завтракать.

Внезапно снаружи, в коридоре раздался шум шагов. Со скрипом раскрылась дверь изолятора. И после короткого момента наполненного шорохами и бурчанием дверь изолятора с гулким шумом захлопнулась.

– Однако Илларион вернулся. И кого-то там приволок. – Осенило Алексея.

Догадка подтвердилась шумом замка и открывающейся двери в комнате напротив.

Алексей решил неспешно закончить завтрак. Закончив его он отправил пустую банку в урну стоявшую под столом и допил остатки воды из кружки.

И в этот момент предварив своё вторжение вежливым стуком в комнату Филимонова вошёл невысокий, заросший бородой мужичок в тёмно-сером китайском пуховике. Это был Илларион. В некотором смысле легендарная личность. До войны он был сотрудником милиции, оперуполномоченным в одном из московских ОВД. Опер «с земли», как про таких тогда говорили. В тот самый день он ехал в метро по своим оперским делам. Ехал, ехал и как говорится приехал. Иллариону очень, страшно не повезло. Его семья, вся, с женой, ребёнком, родителями погибла в тот же день. Их дом находился недалеко от эпицентра взрыва одного из зарядов заложенных американцами. Узнал он об этом через неделю, когда пережив возникший на станции «Октябрьское поле» совершенно зомбиподобный мятеж среди эвакуированных он вышел на поверхность. Вернулся он через 5 дней. Уже вооружённым и очень хмурым и замкнутым. Без лишних разговоров пробился на приём к Пяткову и предложил свои услуги. С тех пор и стал он главным опером в секторе. На поверхности он пропадал почти постоянно. Иногда его даже объявляли пропавшим. Но раз за разом он возвращался. Возвращался и поражал объёмом собранной информации. Благодаря ему руководство сектора знало о всех основных и интересных событиях на поверхности. Иногда Илларион приводил с поверхности и из метро людей, как он их называл «задержанные». И выпытывал из них требуемую информацию. На него не действовал никакой гипноз мразюков, мало того, в этом плане Илларион был сильнее даже многих их главарей.

– Здарова!!! – С гоповско-бандитской интонацией и выражением лица поприветствовал Филимонова Илларион.

– Я тут такого мразюка приволок!!! Ни разу не поверишь кто он и откуда!!! – С тем же тоном громко начал беседу Илларион.

– И чего за мразюк? – С неподдельным интересом в голосе спросил Филимонов.

– Ну я ещё не всё знаю, надо ещё с ним побеседовать по душам. Но взял я его возле «Киевской», ну знаешь же где это? – Закончил вопросом Илларион.

– Конечно. Недалеко от нас, практически на соседней ветке. Нежилая, сильно загрязнённая, полуразрушенная станция. – Ответил Филимонов.

– Всё так, всё так. Действительно сильно загрязнённая и нежилая. Так вот взял я его там днём. И знаешь как это было?

– Днём говоришь… Удивительно само по себе… – Задумался Алексей.

– Да, удивительно. Но ещё более удивительно то чем он там занимался. Он прикинь… – Илларион еле сдерживался от хохота.

– Сидел бля, в позе лотоса и… медитировал. – Уже громко смеясь закончил Илларион.

– Не вижу ничего смешного. – Серьёзно сказал Филимонов.

– Смешно не это. – Взяв себя в руки продолжил Илларион.

– Смешно то что он мне пытался внушить. Он начал мне внушать что у нас с ним есть куча детских игрушек и масса времени чтоб ими поиграть. Детский бред какой-то. – С серьёзным видом сказал Илларион. И продолжил:

– Вообще очень странный мразюк. Потому заехав ему в репу и вырубив его и скрутив я его домой приволок. Сейчас передохну малость до завтра и пообщаюсь с ним. А сейчас надо в порядок себя привести и сходить к Пяткову доложиться. – Подытожил беседу Илларион и неспешно вышел из комнаты Филимонова закрыв за собой дверь.

Илларион ушёл на доклад к Пяткову, а Филимонов тем временем собрался малость покемарить.

– После вкусного обеда, по закону Архимеда, чтобы жиром не заплыть надо срочно… ну мне не покурить, а подремать сейчас не мешает. – Скинув бушлат, ботинки и загасив свечу Алексей завалился на кровать и задремал.

Из сонного забытья его вырвал вежливый, илларионовский стук в дверь. Алексей неспешно присел на кровать и громко произнёс

– Заходи.

Илларион открыл дверь, в комнатку проник тусклый свет, в соседней комнате горела свеча.

– Лёха, пойдём у меня посидим, потрындим. – Деловым тоном предложил Илларион.

Обувшись и накинув бушлат Алексей прошёл к Иллариону. Его комната была размерами аналогичной с комнатой Филимонова. Только заместо кровати стоял небольшой сложенный диван. Стол стоял впритык дивану, а правый дальний угол занимал самодельный шкаф. В нём Илларион хранил разное множество своей одежды. Там были и пуховики, и утеплённые штаны, и армейский камуфляж разных типов, и даже мразюковские лохмотья. Рядом со шкафом стоял полураспакованный рюкзак.

– Как видишь, шмот перебираю. – Озадаченно произнёс Илларион указывая жестом Алексею на табурет. Сам же присел на небольшой стул стоявший возле стола.

– Как доклад прошёл, чем порадуешь? – Поинтересовался Филимонов.

– В целом как обычно всё, только Пятков чего-то загрузившийся какой-то. Не в курсе из-за чего? – Спокойно продолжил разговор Илларион.

– Наверное дела какие-то, обдумывает что-то. – Ответил Алесей.

– Ясненько. – Подытожил Илларион. И продолжил:

– Мразюк интересный этот, ну что в изоляторе сейчас сидит. Я таких ещё не встречал. На всю голову отмороженный. Я его малость обыскал.

– И чего, нашёл ключ, от квартиры, где деньги лежат? – Пошутил Филимонов.